С: Как справлялся со страхами на экзаменах, если не молился?

Я: Молчал. В смысле, просто концентрировал внимание на мысленном молчании, прятался в него как в домик. Когда накатывал страх, просто лихорадочно молчал про себя, так же, как раньше лихорадочно мысленно тараторил короткую молитву. По принципу, что бы ни случилось – молчи! Пусть хоть десять раз описаешься и двадцать раз обкончаешься – молчи! Что бы ни случилось, ты не виноват, ты просто плывешь как листок по реке жизни, ты не можешь никуда убежать от происходящего, точнее, вот, убежав от всего, отказавшись ото всех соревнований и самоутверждений, ты оказался вот здесь, перед этим жизненным шагом, и это, как бы, не ты пришел к этой ситуации и что-то от нее хочешь, а это ситуация пришла к тебе и что-то хочет от тебя, а ты просто на нее реагируешь и озабочен только тем, чтобы мысленно молчать.

С: Как молчать? Ты что, на экзаменах не отвечал разве?

Я: Речь о мысленном молчании. Примерно как монахи могу вести беседу и мысленно повторять молитву Иисусову, либо кто-то может в какой-то жизненной ситуации мысленно повторять формулу аутотренинга. А тут вместо молитвы и слов аутотренинга – молчание. Домик, куда можно убегать вниманием в состоянии ужаса, дело, которое остается, когда не понятно, что еще делать, и сделать ничего нельзя.

С: Давай, уже про мое появление.

Я: Ну и вот. Где-то в этот период мне попалась книжка Нила Дональда Уолша «Беседа с Богом». И я решил написать свою собственную беседу с Богом… Где-то на 70-й странице стало окончательно ясно, что Бог не может совершить чудо, не может предсказать будущее, не знает ничего, чего не знаю я, в общем, что я беседую не с Богом, а просто с неким мысленным собеседником. Я его так и назвал – Собеседник.

С: Почему не знает ничего, чего не знаешь ты? Я знаю, что ада нет.

Я: Думаю, это мое собственное глубинное знание.

С: Расскажи, кстати, в чем фишка с этим «ада нет»?

Я: Может, проще показать?

С: Ну покажи.

…

Я: Слушай, а если ты не Бог и не мой мысленный собеседник, а самый настоящий бес?

С: Ну да. Я всегда это тебе говорил. Будешь со мной разговаривать – попадешь в ад.

Я: Я не верю. Ада нет. То есть, может, и есть там какой-то ад, но это не такой адский ад, из которого совсем не будет избавления.

…

Я: Вот примерно такой диалог состоялся у меня с тобой много лет назад. И потом, если я хотел совершить желанный, но сомнительный, с точки зрения безопасности, поступок, ты убеждал меня словами, что ада нет и, значит, в принципе, можно делать все, что угодно. Либо, ты, наоборот, как-то нарочито пугал меня адом, а я возражал тебе, что ада нет. Так или иначе, та мысль освободила меня от невротической религиозности. Начиная с какого-то времени, я стал мысленно повторять «ада нет» как мантру.

С: То есть, сейчас в ситуации, аналогичной экзамену, чтобы не накончать в штаны, ты мысленно повторяешь «ада нет»?

Я: Да. Правда, могу и концентрироваться на дыхании или молиться.

С: Давай, сделаем перерыв до завтра. Просто нужно рассказать про концепцию двух адов, а это лучше на свежую голову.

Я: Ок.

***

(На следующий день)

Я: Что-то мне как-то уже и влом рассказывать про эту концепцию двух адов… Тысячу раз уже рассказывал. Видео даже пытался снимать в соцсетях. Нафиг никому не надо! Скучно, говорят! А для себя я и так понимаю.

С: Давай, представим, прям, такого заинтересованного читателя, который, прям, ловит каждое твое слово и хочет разобраться?

Я: Нет такого читателя.

С: Есть все равно какая-то потребность четко и подробно все изложить. Разжевать, пусть даже с занудством и повторами.

Я: Ну концепция двух адов в том, что православный ад есть, а буквального ада нет. То есть, из православного ада тоже будет избавление, и страдания там будут осмысленными и приемлемыми, не перечеркивающими будущее навсегда, не лишающими всей полноты рая и Божественности в будущем. Даже тот, кто находится на дне ада, станет в итоге так же счастлив, как Бог. Даже сатана. Вместо православного ада можно подставить любые «реальные» пугающие обстоятельства – болезнь, инвалидность, нищета, нереализованность, преждевременная смерть, несчастный брак, ошибка в выборе жизненного пути и т.д., и т.п.

То есть, вариант фатальной ошибки не реализуем. Все, что нас не убивает, делает нас сильнее, а нас не убивает ни что. Если я умер – есть жизнь после смерти. Если я духовно умер – попал в ад, есть жизнь и после второй, духовной смерти. И, даже если я стал инвалидом, прожил никчемную жизнь, умер в мучениях, и попал в ад, потом он все равно закончится, и я буду с Богом, и станет очевидно, что мои страдания были наполнены глубочайшим смыслом, любовью ко мне и всему живому, были творчески созидательны, радостны, красивы и необходимы для того, чтобы мне сейчас быть в гармонии и счастье. Рай заложен в аде, как хэппи энд заложен в первой тревожной сцене американского боевика, когда герой впервые сталкивается со злом, которое ему в кульминации предстоит победить. И это предвкушение полноты жизни в вечном будущем можно чувствовать или хотя бы осознавать уже сейчас. «Ада нет» это констатация факта обреченности на абсолютное спасение, выводимой из милосердия Бога и просто даже из моей внутренней природы. Я воспринимаю мир, как все нарастающую радость и могущество, и даже если Бога и вечной жизни нет, моя внутренняя природа их породит… Но можно думать, что трансцендентный Бог дал мне именно такую внутреннюю природу, которая утверждает «ада нет». И это вполне православно, насколько я знаю православную догматику. А мое душевное расстройство, мучения моих навязчивых страхов стали пламенем, которое выжгло все наносное в сознании, вплоть даже да экзотерической религиозности, чтобы обнажить золотой самородок утверждения «ада нет».

С: Есть ощущение, что и еще более четко можно сказать.

Я: Вопрос, будет ли хоть это читабельно…

С: Но ты говорил, что какой-то ад все же есть?

Я: Православный. К нему можно относиться как к потере здоровья или физической смерти – вещь страшная, но страх не абсолютный, не то, чего избегаешь любой ценой. Есть вещи, ради которых можно потерять здоровье и даже жизнь, еще больше вещей ради которых можно РИСКНУТЬ (с той или иной вероятностью благополучного исхода) потерять здоровье и жизнь. Например, курение. Все знают, что оно вредно, но люди идут на это ради каких-то ценных вещей – общения, психологического расслабления, создания собственного образа, социального статуса мужественности и т.д. То же и в отношении ада. Риск попадания туда становится допустим ради какой-то цели. Не нужно больше тратить всю свою энергию на борьбу с грехом, потому что ад – это не что-то абсолютно кошмарное.

С: Возьмем, например, твою любимую мастурбацию…