Криденс неумело обхватывал член губами, пытаясь вобрать поглубже, качал головой, придерживал внутри языком. Прямые тёмные брови разошлись в стороны, глаза жадно блестели. Грейвз придерживал его, надевая ртом на свой член, нетерпеливо постанывал сквозь зубы. Криденс блестел глазами и сам подавался вперёд.

Он старался как мог, сглатывая от напряжения, распахнув умоляющие глаза, будто боялся, что Грейвз остановится. Брал всё глубже, смелея — пока член не коснулся глотки, предсказуемо вызвав рефлекс. Криденс резко вдохнул, подавился и замер, не зная, как справиться — Грейвз подался назад.

— Знаю… Не бойся. Я знаю, — сказал он, глядя ему в глаза. Дал отдышаться, нажал на затылок, заставляя снова взять глубже: — Ещё раз, Криденс. Привыкай.

Тот старался привыкнуть, старался, прогоняя страх. Давился, испуганно закрывал глаза, краснел от приступов кашля, но ни разу не выпустил член изо рта. Грейвз стирал с его ресниц непроизвольные слёзы.

— Чтобы я простил тебя, Криденс — старайся как следует. Сделай вдох. И возьми мой член целиком, — приказал Грейвз.

Когда Криденс послушно втянул воздух носом — толкнул его голову на себя. Тот вцепился в бёдра с коротким стоном, замер, задержав дыхание.

И Грейвз замер, сжимая волосы в кулаке, удерживая голову Криденса.

Он получил, что хотел. Что всегда хотел. Что хотел почти целую вечность. Сотни раз представлял себе это именно так — мокрый от слюны рот, горячий язык, тесное горло… Он едва смог вернуть самообладание, перестал даже дышать — это было так остро и сладко, что он понимал: если хотя бы застонет — кончит прямо сейчас. Не удержится. Слишком долго этого ждал, нет, пожалуйста, только не так, не так быстро. Он не мог даже вдохнуть. Если Криденс хотя бы дёрнется, пошевелится, застонет — кончит ему в рот, и никакая сила воли не поможет ему сдержаться.

А зачем сдерживаться?.. зачем?.. Что за глупость — пытать себя своей выдержкой?.. Ради чего?..

Ради того, чтобы Криденс знал, какое удовольствие дарит.

Грейвз закрыл глаза, вдохнул глубоко и ровно. Плавно потянул Криденса назад.

— Мой мальчик, — прошептал он сухим ртом. — Теперь ты знаешь, чего я хочу. Сделай это.

Криденс с глухим влажным всхлипом рванулся вперёд, торопливо и резко. Грейвз вцепился ему в волосы, парой длинных размашистых движений ударил в нёбо и кончил с яростным громким стоном, почти сорвавшись на рык. Не давая опомниться, толкнулся в горло и удержал, дёрнув за волосы, притиснув к себе так сильно, что Криденс едва дышал. Застонал от внезапного опустошения, такого огромного, что даже глазам стало горячо.

Потом позволил ему отстраниться. Прочесал его растрёпанные волосы пальцами.

— Криденс, — хриплым шепотом позвал он. — Поднимись.

Тот встал с трудом, цепляясь за одежду Грейвза. Привалился к нему, безмолвный, с распухшими губами. Грейвз поцеловал их, угадывая собственный вкус.

— Криденс, — прошептал он. — Криденс… Я простил тебя.

— Сэр… — выдохнул тот, положив ему на плечо тяжёлую голову.

Грейвз обнимал его обеими руками, поглаживая по волосам, по плечам, по спине, а Криденс льнул к нему, вздыхая глубоко и тихо. Они целовались, как раньше — будто ничего не было — а если что-то и было, то уже прошло. Криденс лежал головой у него на плече, подставлял усталые губы.

— Я велел тебе выкинуть эту вещь, — сказал Грейвз спустя некоторое время. — Она больше никогда тебе не понадобится. Сделай с ней, что хочешь — сожги, закопай, утопи в озере… Только чтобы в доме её не было.

Криденс поднял руку и взялся за край чёрного галстука-бабочки, потянул, чтобы распустить. Подёргал, когда не получилось.

— Нет, Криденс, так это не развязывается, — сказал Грейвз. — Ты только затянешь узел.

— А как?.. — тихо спросил тот.

— Попробуй понять, — Грейвз поднял подбородок.

Криденс сосредоточенно сдвинул брови, взялся обеими руками.

— Я не хочу выкидывать, — негромко сказал он, распутывая шёлковый узел. — Я хочу оставить. Чтобы помнить, как было раньше… и как сейчас.

Он распустил галстук и поцеловал Грейвза в шею.

— Только подальше от моих глаз, — сказал тот и сдержал зевок, машинально прикрыв рот пальцами. — Идём. Тебе пора спать.

В комнате у Криденса не было ни одного удобного кресла. Её обстановка осталась почти неизменной с тех пор, как Криденс первый раз зашёл сюда. Прибавился только насест для филина, который сейчас был на ночной охоте, появилось несколько новых книг на подоконнике, и на комоде лежала какая-то мелочь из тех, что дарил Грейвз, вроде альбома и карандашей.

Грейвз поставил мальчишку перед собой, расстегнул его жилет, взялся за пуговицы рубашки. Тот стоял ровно, улыбался с лёгким смущением и косил глазами вниз. И всё-таки невозможно было представить, что этот почти кокетливый Криденс, и тот обжигающий чёрный вихрь — одно и то же существо. Они никак не складывались друг с другом. Грейвз развёл полы рубашки, скользнул пальцами по груди и рёбрам вниз, к животу, который тут же втянулся от прикосновения и щекотки, пригладил линию курчавых жестких волос, которая начиналась выше пупка и исчезала в брюках. По бледной коже, которая никогда не видела солнца, были разбрызганы родинки.

— Я хочу на тебя посмотреть, — сказал Грейвз, проводя рукой вверх, к груди. — Переоденься.

Криденс тихо улыбнулся, склонив голову к плечу:

— Да, сэр.

Удобное кресло пришлось создавать трансфигурацией. Грейвз задвинул его к стене, под одно из окон. Сел, вытянув скрещённые ноги, уткнулся локтем в подлокотник, прижался губами к кулаку, наблюдая за Криденсом. Тот вёл себя так, будто Грейвза здесь не было. Разоблачался аккуратно, спокойно, развешивая одежду по внутренностям безразмерного комода, куда легко можно было бы уместить слона, а не только скромный гардероб.

Криденс снял рубашку, спустив с плеч подтяжки. Разгладил её на вешалке, застегнул на все пуговицы. У него было красивое, гармоничное тело без признаков болезненной худобы. Если ещё научить его всё время держать спину ровно — от него нельзя будет глаз оторвать. Грейвз потирал губы костяшками пальцев и разглядывал его, как новое приобретение, перспективное, но пока до конца не понятное. Пытался представить, что будет, если одеть как следует, а не так, как сейчас. Научить манерам, огранить, как бриллиант… Как ярко он засияет?..

Криденс без стеснения снял брюки, положил в корзину для белья свои простые хлопковые трусы. Выпрямился, обнажённый и как будто полностью ушедший в свои мысли. На Грейвза он не смотрел, стоял к нему боком, будто забыл, что тот сидит рядом.

Зато Грейвз смотрел. На длинные ступни и длинные ноги, покрытые тёмными волосками, худые колени, стройные бёдра, спокойный сейчас член, который, соразмерно владельцу, был крупнее, чем у Грейвза. На небольшую едва округлую задницу, с которой ещё не сошла краснота от ударов. На тёмные волосы в паху, подмышках и на груди, плоский живот, едва проступающие под кожей рёбра, грудь с широко расставленными маленькими сосками. У него был прямой и строгий разлёт ключиц, сильная шея, гладкие плечи. Криденс не пытался ни закрыться, ни сжаться — хотя вряд ли раньше наедине с собой он был так же спокоен. «Я хочу тебя видеть», — говорил Грейвз, и Криденс слышал — «Не прячься».

Грейвз встал, взял с комода приготовленную пижаму. Криденсу удивительно шли эти модные японские мотивы — танцующие журавли, сосны и летящие по ветру иголки, трава, покрытая росой, цветы сливы, стрекозы, золотые карпы, которые, по легенде, могли превратиться в дракона…

— Надень, — он протянул ему пижамные штаны. Пока тот натягивал их, расстегнул мелкие пуговицы на пижамной куртке, приказал: — Повернись. Руки назад и в стороны.

Он помог Криденсу попасть в рукава, за плечо развернул обратно, лицом к себе, поправил круглый воротничок, начал застёгивать. С удивлением вдруг понял, что забыл про раненую правую руку. Пальцы всё ещё были слабыми и неловкими, но они не тряслись, как раньше, а лишь немного дрожали.