— Вы врёте еще хуже, чем Тина, — сказал Грейвз.

— Послушайте, сэр, мальчику пришлось очень многое пережить… — быстро заговорил Ньют. — Ему не пойдёт на пользу встреча с вами, он едва пришёл в себя…

— Дайте мне решать, что пойдёт ему на пользу, — сухо сказал Грейвз. Стоило ожидать, что просто не выйдет — все учёные немного чокнутые.

— Он может быть… нестабилен, — сказал Ньют. — Это может быть опасно… для вас.

— Мистер Саламандер, знаете, что по-настоящему опасно?.. То, что рано или поздно Гриндевальд узнает, что Криденс живёт у него под носом и придёт за ним. Вы сможете его защитить?..

— Гриндевальд не сможет захватить Министерство, — уверенно сказал Ньют и глянул на чемоданчик.

— То есть вы собираетесь держать Криденса в клетке, как одну из ваших тварей?.. — уточнил Грейвз.

Ньют смутился, сел за стол. Нервно подвинул к себе чернильницу, отодвинул её назад.

— Криденс нуждается не только в защите, — сказал Грейвз. — Ему нужно обучение магии. Ему нужно научиться держать обскури под контролем, а не просто подавлять его. Насколько я понял, вспышки страха и гнева могут его спровоцировать. Вы способны научить Криденса управлять ими?.. — Грейвз поднял брови.

— Даже если вы правы, — упрямо сказал Ньют. — Допустим, вы правы… Он вам не поверит. Гриндевальд обманул его, использовал его, предал…

— Я не Гриндевальд, — зло сказал Грейвз. — И я был знаком с Криденсом раньше всех этих событий.

— О, — третий раз сказал Ньют.

Грейвз шевельнул пальцами, и он замер, скованный по рукам и ногам заклятьем паралича.

— А вот теперь представьте, что на моём месте — Гриндевальд, — жестко сказал Грейвз. — Вы способны защитить мальчика?.. Вы даже себя защитить не способны. Дайте мне с ним поговорить. Я знаю, что он здесь. Вы слишком часто смотрите на свой чемоданчик с зоопарком.

Он снял чары, и Ньют потрясённо выдохнул.

— Что вы от него хотите?.. — спросил он.

— Я хочу дать ему шанс выжить, — сказал Грейвз.

Ньют шевельнул бровями и кивнул.

***

«Я так скучал, мой мальчик», — подумал Грейвз. — «Как я скучал…»

Криденс сидел прямо на зелёной траве, скрестив ноги. Солнечные лучи скатывались бликами с гладких чёрных волос, целовали ему щёки.

Волосы отросли, — подумал Грейвз. — Вытянулся. А сутулится так же. Одет с чужого плеча — Ньют одолжил, конечно же. Над верхней губой пробился тёмный пушок. Скоро начнёт бриться. А скулы такие же острые. Заправляет волосы за ухо. Губы красивы так, что страшно смотреть.

Отгороженный полотняным тентом, на котором колыхался цветущий луг, Криденс сидел на траве и держал в руках змейку с синими перьями. Она вилась у него между пальцев, обнимала запястье хвостом, как браслетом. Криденс почёсывал ей крылья согнутым пальцем, и она смешно топорщила их, подставляясь под ласку. Разевая жёлтый клюв, скрипуче кряхтела. Криденс гладил её по спинке.

И улыбался.

Он улыбался.

Грейвз видел это и раньше — робко, криво. Не улыбка, а судорога по губам. Уголки рта дёргаются то вверх, то вниз. Криденс не понимает, можно ли ему улыбаться Грейвзу. Не получит ли твёрдой ладонью по губам за недозволенную радость.

А сейчас синяя зверюшка клюёт его в щёку, и он светлеет — тихо, не разжимая губ, самому себе. Потом что-то говорит ей, а она скрипит в ответ, будто отвечает. Ластится к рукам, вьётся.

Грейвз стоял у сарайчика и смотрел, отодвинувшись в тень. Ньют остановился у края тента, хлопающего от ветра, окликнул.

— Криденс.

Тот поднял голову.

— Один человек хочет поговорить с тобой, — мягко сказал Ньют.

— Я должен поговорить с ним?.. — спросил Криденс.

— Если ты хочешь.

Тот молча смотрел, подняв лицо, ждал в замешательстве. Ждал, что ему скажут, что делать. Встать и куда-то пойти?.. Сидеть дальше?.. Говорить с каким-то человеком?.. Не говорить?..

— Он здесь, — сказал Ньют и качнул головой назад.

Криденс перевёл взгляд, встретился глазами с Грейвзом.

Вскочил, шарахнулся в сторону, неловко прижимая змейку к груди. Та запищала, захлопала крылышками, утекая из пальцев, скользнула на шею. Криденс неловко опустил руки вдоль тела, замер, скукожился.

— Всё хорошо, — Ньют протянул к нему руку, как к зверьку. — Я с тобой. Это не он. Это не Гриндевальд. Это мистер Грейвз. Ты его знаешь?..

Тот закивал, отступил на шаг, подняв плечи. Растерянно посмотрел на Ньюта.

Грейвз вышел из тени, вступил на залитый солнцем луг. Трава пахла сладко до одури.

— Он вас боится, — негромко сказал Ньют, коротко глянув на Грейвза. — Пожалуйста, не пугайте его ещё сильнее. Криденс… Криденс, всё хорошо. Я рядом. Можно мне подойти?..

Тот сжался, качнулся из стороны в сторону, уставился на свои ботинки. Грейвз уже видел такое потерянное выражение лица.

Такое случается, когда твоя жизнь вдруг превращается в ад. Вчера ты был молодым и весёлым парнем, а сегодня тебе нахлобучили каску на голову, дали в руки винтовку и ты бежишь в плотном дыму, не понимая, куда, и стреляешь, не понимая, в кого и зачем. Такие же, как ты, падают рядом с тобой и умирают. Если им повезло. Если не повезло — кричат. Долго. Страшно.

Грейвз видел тех, кто терял себя. Они словно всё время смотрели куда-то внутрь. Им не помогала ни ласка, ни доброе слово. Они искали опору, что-то простое, понятное, надёжное. Они искали мост обратно в свою жизнь. Иногда хватало оплеухи и короткого приказа, чтобы привести их в чувство. Иногда хватало нескольких жёстких слов. Если опоры нет в себе — может найтись тот, кто станет ею рядом с тобой.

Ньют не понимает, что делать с Криденсом. Он говорил — мальчику так тяжело, он едва начал есть, он едва начал спать, разговаривать. Он говорил — вы не справитесь с ним, сэр, он вас не подпустит. Он никуда не выходит, он ничего не хочет. Он слишком ранен.

Ответственность за себя может быть непомерна для того, кому слишком больно и слишком страшно. Если ад вокруг, что бы ты ни сделал, куда бы ты ни пошёл, ты остаёшься в аду. А Криденс не просто живёт в нём. Он носит его внутри. Потому его так и шатает — ищет, куда прислониться. Свобода выбора — слишком тяжёлое бремя для того, кто никогда ею не пользовался. Нельзя выдернуть человека из ада рывком. Он не поверит, что такая внезапная свобода хотя бы относительно безопасна.