<p>

Здесь пахло тухлой водой, гниющим деревом и водорослями. Здесь было холодно. И мрачно. Именно так Персиваль Грейвз и описывал потом это место, используя короткие сдержанные эпитеты: мрачно, уныло, скверно. На отсыревшей серой стене клочьями висели обои, сквозняк из разбитого окна шевелил бумажными прядями, как пальцами. Комната была пуста — вот драные обои в полоску, вот крашеный белым деревянный пол, вот стул, вот Персиваль Грейвз. А вот верёвка и вывернутые за спину руки.

Для привычной композиции не хватало только одного — Геллерта Гриндевальда. И почему, чёрт возьми, так холодно?.. Лето же на дворе!

Гриндевальд приходил часто. По крайней мере, так Грейвзу казалось между периодами забытья. Только закроешь глаза — он опять тут:

— Расскажите мне о вашей работе…

— Расскажите мне о мисс Гольдштейн…

— Расскажите мне о Серафине. Наедине вы называете её Серафина?.. Нет? Между вами ничего не было?..

Вода была изгажена Веритасерумом. Грейвз понял это с первого раза, когда выболтал Гриндевальду всю историю своей жизни. Тот слушал участливо, кивал, восклицал «Ну, надо же!», «Любопытно!» и «Охотно верю!» На второй раз Грейвз пить отказался.

Всё равно пришлось.

Гриндевальд не использовал ни Империо, ни Круцио — тёмные заклинания могли привлечь нежелательное внимание, так что он обходился старой доброй бытовой магией. Даже не прибегал к пыткам. Существует масса способов разжать человеку зубы.

Грейвз говорил и смотрел ему в глаза. Представлял, как кулак врежется в это лицо, сплющивая губы, как из носа двумя струйками побежит кровь, закапает с подбородка на идеально белый, мать его за ногу, воротник.

Гриндевальд всегда допрашивал его, не меняя личины. Грейвз смотрел, как в своё отражение — как тот ходит, копируя манеру ставить ногу и поворачиваться на каблуках, стоять, сунув руки в карманы (локти назад, плечи расслаблены, спина прямая), поднимать брови, глядя чуть исподлобья, качать головой... Сука, сука, сука!.. - твердил про себя Персиваль, пытаясь испепелить его взглядом.

— Не похож, — с ненавистью говорил он своему живому отражению, — кто тебе вообще может поверить.

— Кто?.. Да все, — фальшивый Грейвз улыбался точь-в-точь как в зеркале, только другой стороной лица.

— Я ковыряю в носу на собраниях, — мстительно говорил настоящий Грейвз. — И дрочу под столом, когда думаю, что меня никто не видит.

— Отличная попытка, — Гриндевальд дружески хлопал его по плечу. — Когда ты станешь бесполезен, я с огромным удовольствием уничтожу твою репутацию.

Он приходил то днём, то ночью, то утром, то на закате. Грейвз не знал, сколько времени прошло — притерпелся к боли в вывернутых руках, к жажде, к голоду, к холодному ветру из разбитого окна. От сонных заклятий голова постоянно была тяжёлой.

— Кстати, — сказал как-то Гриндевальд, — а что это за семейка Бэрбоунов?.. Мутят воду, вынюхивают… Я разве не должен за ними приглядывать?..

Криденс. Криденс был постыдным, грязным секретом, который Грейвз держал под контролем. Очень старался держать. Забитый, сутулый мальчик с губами потрясающей формы, скуластый, темноглазый, запуганный — Криденс был тайной, которую Грейвз охранял почище секретов государственной важности.

— Так-так, это интересно! — сказал Гриндевальд и сверкнул глазами. — Грязные мыслишки!.. Пороки!.. Я хочу подробностей. Я его трахаю?.. — по-деловому спросил он.

— Нет, — сквозь зубы ответил Грейвз. Дышать было тяжело — он стискивал зубы, сжимал губы, прикусывая язык, но всё равно говорил: — Не трахаю. Но очень хочу.

— Так-так… И мы встречаемся?..

— Я вижусь с ним… иногда.

— Что мы делаем?..

— Разговариваем…

Грейвз закрыл глаза, смотреть себе же в лицо было невыносимо. Вот он, твой секрет, не прикрытый благородными мотивами, заботой о безопасности, благом магического общества… Ты просто хочешь мальчишку до приступов тахикардии. Прикоснуться к щеке рукой в перчатке, поднять ему голову, пальцем провести по губам… Раскрыть ему рот, пусть испуганно и доверчиво смотрит своими глазищами — он не откажется, сделает всё, что прикажешь, лишь бы потом ему сказали с улыбкой: «хороший мальчик»…

— Ну и о чём же мы разговариваем?..

— Однажды… я обещал… — с трудом выговорил Грейвз, — не подумав, сказал ему, что постараюсь забрать в сообщество магов. Он сквиб… Он приёмный. Но на него не подействовал Обливиейт… и не действует Легиллименс. Что-то его защищает… что-то со стороны. Я пытался понять… Расспрашивал…

— Я хочу выебать беспомощного сироту, — с широкой улыбкой сказал Гриндевальд, и Грейвза затошнило от собственного лица. — Ах ты грязная скотина, Персиваль!..

— Не смей его трогать, — прошипел Грейвз, дёргаясь из верёвок — впустую, конечно же.

— Не бойся, — тот коснулся языком уголка губ. — Я буду с ним ласковым. Ему понравится.

Гриндевальда не было рядом. Грейвз встряхнул головой, прогоняя остатки мутного сна. Плечи ломило, он давно не чувствовал рук ниже локтей.

— Экспекто Патронум, — прошептал Грейвз.

Счастливые воспоминания. Криденс, который испуганно прижимается щекой к плечу, мнёт в кулаке мантию. Короткое объятие — вот и всё, что позволял себе Грейвз, чтобы потом, в одиночестве, яростно дрочить на это мгновение.

— Экспекто Патронум!

Времени могло быть очень мало, Гриндевальд способен аппарировать сюда в любую секунду. Светящаяся рысь соткалась из воздуха, дёрнула ушами.

— Президент Пиквери, — прошептал Грейвз. — Сообщи ей, где я.

***

— Серафина, сколько мы с тобой знакомы?.. — устало спросил Грейвз. — Двадцать лет?.. Двадцать пять?..

Мадам президент поджала губы и скрестила руки на груди.

По сравнению с прежней дырой комната для допросов выглядела уютно: ни одного окна, откуда могло бы дуть, простые крашеные стены, стол, стулья и два угрюмых аврора по обе стороны от двери. Грейвз знал обоих: личная гвардия мадам президента. Кит Макдауэлл, рыжеволосый плечистый парень с лицом длинным, как струганая доска — один из лучших боевых магов своего выпуска. Коррадо Манци, такой вёрткий и быстрый, что его все звали Змейкой — превосходно владеющий ментальной магией. Грейвз когда-то сам отобрал их в авроры, натаскал, воспитал — и поставил в охрану. Оба теперь держали палочки наготове. Не угрожали — просто напоминали: вы, сэр, под стражей. Вы арестованы, сэр. Не делайте резких движений, и всё будет хорошо.

— Мы познакомились в Ильверморни, Персиваль, — сказала Серафина. — Ты забыл?..