Призвание к небу Звон неземной, чуть приглушенный, Ты приняла, как хорал, Болью душевной разбуженный… Мир твоих чувств догорал. В этой суровой реальности Лики скорбят в образах. В честь своей новой избранницы Небо склонилось в слезах. Выплачь, берёза плакучая, Рану смятенной души, Не по осеннему жгучую, Только совсем не глуши. Зовом своим к чистоте Тронет в груди струны траура, Где-то потом в суете. Станем и чище, и искренней В тот доверительный миг, Скорбь ощущая осмысленней. Скорбь – это плачь без улик… Я верую Я верую, верую искренне В религию предков – она Как свет набегающей истины В делах наших каждого дня, Как подвиг, лишённый тщеславия, Как катарсис [2] строгих истцов… Завещан нам мир Православия В наследство отцами отцов. В наш век же поруганных ценностей Философы с видом расстриг В хуле веры предков до дерзости Порой исходили на крик. Они и теперь, как скаженные, Хулой нас спешат одарить – Мол, то мы иначе крещенные, То – в храмах не те алтари. В унынье пребудут «мыслители», Поправшие высшую связь Земного с небесным; – в обители Всяк сразу поймёт: – Бог за нас; За тех, чью потребность рождения Восславит в лугах купина, Родство чьё сквозь все поколения Руси, – как тугая струна. С любой агрессивной позиции Наш норов, увы, не сломить; В нем стойкость – из давней традиции, Из помыслов чистых молитв, Из веры на грани пророчества, Из опыта грозных годин… Мы храмы высокого зодчества Поднимем опять из руин. И вновь вознесёт по окрестностям С рассветом малиновый звон О нашей не сломленной верности К глядящим величьем с икон. Я верую, искренне верую В великую тайну Творца, Иначе ущербной химерою Жизнь стала б без веры отца. Праздники За прелесть желанной свободы Мы праздники ценим вдвойне. В честь их в канун снятся во сне Дождями умытые своды. И снятся парады планет… Во сне всё подвластно виденью; Но ночь лишь скользнет легкой тенью, И сразу забрезжит рассвет. А утром по собственной воле Во всём ты – творец, и судья. Дух праздника – это раздолье, И в дне этом – доля твоя. В нём – кровь в затаённой тревоге, И сердца – ускоренный ритм, А мысли всегда в праздник – боги! Вся жизнь подотчётна лишь им… Но праздники будут едва ли Священны, нарушь их удел; Они, как алмазы в руде, Рассеяны в будничной дали, Как звёзды в холодной ночи, Как свет маяков в непогоду… Храни дорогие ключи От символов их и свободы. Выбор Ты горбишься под ношей компромиссов, Не разгибая от натуги плеч, А юности где бескорыстный меч, Когда последний раз тебе он снился? Или в неравном, роковом бою Он побеждён без права быть кумиром? Но сущность же его всегда над миром Парит и ищет у людей приют. Уж, видно, равнодушием размыты Протоки невзыскательной души – Не держат, как дырявые ковши, Они надежд искрящийся напиток. Но выбрав компромисс в поводыри, Не избежать разлада чувств – изменчив Их нрав: вдруг страсть, как первородный жемчуг, Нежданно вспыхнет светом изнутри! И всё же гаснет, – спор же беспощаден С пристрастным отношением к вещам. Порыв прошёл, и мир вновь зауряден, И скучен добродетелью мещан. Сквозь меркантильность в повседневном быте, Как сквозь туман, нечёток жизни бег – Слеп в бездуховном мире человек К реальной очевидности событий. Весной в лугах Весной в лугах, чей мирно дышит нрав, В нечаянных видениях немея, Я видел: ты, как неземная фея, Плела венки и пела в лоне трав. О будущем ли в этих песнях пелось Или о прошлом? – я понять не мог. Но, слыша их, я был не одинок, И с ними оставаться мне хотелось. С ритмами пенья сердце билось в лад То, ускоряя бег, то замедляя И дважды ничего не повторяя. Но пенье, к сожаленью, шло на спад. А чудо длилось, и душа покорно Искрилась как бы радугой огня – Той, что коснулась только что меня, Заставив биться сердце беспокойно. Другие ритмы я впустить не смел В не мною управляемый рассудок. Он в предпочтенье сам был крайне чуток И ничего иного не хотел… Теперь, как наступает только ночь, Ликующие травы всё мне снятся. Но повторенья пения дождаться Усталым ожиданиям невмочь. вернутьсяОбстановка, атмосфера, создаваемая положительным или отрицательным воздействием человека помимо его воли. |
