— Вот видишь. Если дети тебе не нужны…

— Они и тебе, братик, не нужны! — язвительно прошипела женщина. — Тебе Фролов нужен. Нет?

Митя сел на табуретку, оперевшись затылком в стенку.

— Я забираю всех, — тихо выдыхает юноша, — всех, кого ты оставила. Коля останется рядом, пока хочет сам. Ксю, пожалуйста, не усложняй.

— А ты изменился, братик!

— И ты… Пожалуйста, подпиши все документы. Это хороший адвокат, он не будет угрожать или действовать подло.

— Да, он до сблёву вежлив. Только частенько повторяет фразу «лишение родительских прав»!

— А что ты хотела? Самоудалиться и потеряться?

— Как меня всё заебало! — простонала женщина сильным грудным голосом.

— Ксю… я очень тебя люблю. Бабушка и ты… меня вырастили. Но сейчас… ты должна подумать не только о себе! — Митя сжал сотовый у уха. — У Дани серьёзные неврологические проблемы. Нужно много согласий в медучреждениях подписывать. А я… не имею права. Коля сдал кровь на ДНК, чтобы подтвердить отцовство… Что?! Ксю… ты же… шутишь?!

Юноша встал, цепляясь рукой за стену, ощущая, как мир вокруг него начинает рушиться, медленно и страшно, как будто отламывалось по маленькому кусочку. Ксения что-то продолжала говорить в трубку.

— Сделай всё, что говорит господин Ямпольских, — механическим голосом произнёс Митя, собираясь с мыслями, — в любом случае… остаюсь я, и я от детей не откажусь. Тебе ясно? Я должен стать их опекуном как можно быстрее.

Наверное, сестра оторопела, потому что брат повзрослел за какие-то полгода до неузнаваемости. Она ни на секунду не пожалела о своём решении, сломавшись даже не от груза навалившихся жизненных проблем, а от собственного самолюбия, когда в одночасье ЕЁ перестало существовать, и весь мир вокруг сосредоточился в двух маленьких созданиях. Тогда Ксения поняла, что не просто не готова быть матерью, а… не хочет этого. Не хочет мириться и принимать всю ситуацию. Она понимала, что в конечном итоге просто возненавидит сыновей и сбежала. Ксению поражал брат. Откуда в нём было это сострадание и великодушие? Отсутствие гнева и прямого осуждения?! Да, он ругал её, просил одуматься и вернуться, но… при всём при этом рук не опустил, не отдал детей в казенный дом, а отчаянно тянул лямку ответственности, которой испугалась сестра. Ксю ни разу не поблагодарила Митю, потом, как ей показалось, надобность отпала. Хочет — пусть крутится, лишает себя сна, личного времени. А пустота… кто сказал, что она выедает изнутри? Кого-то… может, и выедает… но не её. У Ксю мужчина, они живут весело, ссорятся, мирятся, едят и спят, когда захотят. Нет… сначала снился Коля… потому… что любила и не забыла даже сейчас. А почему не призналась, не попросила остаться и взять замуж… Глупость… собственная глупость подвела, когда решила обмануть судьбу, усомнившись в надёжности Фролова. Почему он теперь такой с братом?!

Ксению поразила позиция матери: тогда, в панике, почти на грани истерики, дочь ей позвонила и созналась. Женщина ответила просто: не хочешь — оставляй. Если совесть и проснётся, то годам к сорока, и то, скорее всего, у тебя уже будет ребёнок от другого мужика. Мама всегда такой была, железобетонной, уверенной в себе, любящей себя… и бессердечной. Но мама родила её и Митю, дала жизнь и первичное воспитание — уродами они с братом не выросли. Чего жаловаться? Нечего… Но у Ксю так не получилось, и не получится. Ксения попыталась скопировать в себе мать, но не удалось. Она вспоминает про детей. Иногда… ночью. Но не тоскует… другое чувство накрывает. Не поверите — зависть. Ведь Митя выдержал, и сейчас он с Николаем, добрым сильным джинном. Но ведь Коля её любил и хотел! Её! Ксю не могла ошибиться! Злость выползла наружу змеёй.

— Привет, мелкая! — когда Фролов успел нарисоваться в кадре и забрать у бледного Мити сотовый, парень сам не понял. — Как делишки? Как сама? Главное, жива и здорова, — он почти не давал Ксюхе вставить больше, чем пара слов. — Я к чему. Ты всё подписала? Нет пока? А чего смущает? Вернуться хочешь?

— А если да?

Колян замер, Митя тоже услышал, ибо стоял к мужчине почти вплотную.

— Если я вернусь к тебе и детям, что ты сделаешь?

Фролов медленно обнял Митьку и коснулся губами волос.

— Это будет мудрое взрослое решение, но без меня в проекте «Муж», Ксюх. От детей я не откажусь, но с тобой жить не смогу, — юноша всхлипнул и обхватил сильное, тёмное от загара тело. — Не будь жестокой, мелкая! Пока я ещё хоть как-то пытаюсь тебя понять. Сам был таким же, как ты. Но пилюля от эгоизма оказалась годной. И я обрёл семью. И счастье. Тройное настоящее счастье.

— Смех… Слушать тебя смешно! — срывается молодая женщина. — Прямо двое святош! Только святые не трахаются, Коля! Не ебут мальчиков!

— Ты выучила скверные слова, мелкая! — Колян скрипнул зубами. — И ты временами права, когда не злишься. Хочешь — смейся! Но сначала выполни свой последний долг. Я не буду просить «пожалуйста», потому что это не предоставляемый выбор, это необходимость. Не мешай нам!

— Ты понимаешь, что скоро суд снова вмешается, Фролов? Двум мужикам детей воспитывать не позволят, это не Питсбург и не Амстердам!

— Я не понял… ты меня воспитывать собралась, Ксю? Время не трать и не трать время адвоката, если хоть каплю меня уважаешь. Его время заграницей — мои реальные немаленькие деньги. И кстати, ты сейчас по его телефону говоришь, за это тоже плачу я.

— Плевать! Это тебе надо, а не мне!

— Скажи про квартиру! — вдруг окрепшим и серьёзным голосом проговорил Митя и забрал сотовый. — Я не буду претендовать на бабушкину жилплощадь. Напишу отказ и заверю у нотариуса. Всё что нужно, сделаю!

— Откупаешься? — шипит женщина. — А квартира и не твоя изначально. Я за бабушкой ухаживала! Поэтому…

— Ксю… пожалуйста… — Митя касается своего горла. — Ксю…

— Извращенцы! — сестра бросила трубку.

Юноша поднял на Фролова сухие глаза:

— Учёные утверждают, что Земля существует уже четыре с половиной миллиарда лет, значит… на нашу с тобой жизнь выделено в этом времени меньше секунды, сотая или тысячная часть, наверное… может, меньше… Мы успеем, Коля? Успеем быть счастливыми?

Колян просто начинает целовать, а губы Димы отзываются такой же отчаянной атакой. Ладони забираются под футболки, ерошат волосы, гладят тела…

Есть только миг… между прошлым и будущим.

Люблю эти слова, товарищи! Потому что понимаю…

***

Коля уехал отвозить близнецов на выходные к маме. Раннее морозное утро субботы манило перспективой очень жаркого вечера без малышей, без очередного застолья затянутых «новогодних каникул» с неизменным перееданием и без утреннего полусонного подрыва по первому воплю. Митька обнял себя за плечи и облизнул нижнюю губу. С каждым разом секс становился слаще и мучительнее, потому что тело привыкало и быстрее расслаблялось. Ему даже хотелось более грубых и сильных проникновений, но юноша не решался пока озвучить свои желания. Митя пьянел без вина, едва губы Фролова властно втягивали в поцелуй, а руки хватали за тонкие запястья, не давая обнять сразу за крепкий столб загорелой шеи… А потом на постели Колян по стону выстёгивал из юноши робость и зажатость, пока Митя не заводился и не начинал направлять сам.

Пламкнул телефон, оповещая о каком-то поступившем сообщении. Юноша быстро рванулся посмотреть, ибо со дня на день должны были прийти результаты отцовства. Молодые люди специально оставили адрес электронной почты, чтобы узнать сразу, а потом съездить за оригиналами документов в медицинский центр. Так и оказалось! Митька включил компьютер, чтобы сделать распечатку, с бешено бьющимся сердцем. Не читая ничего в мудрёных таблицах бланка, юноша отправил документ на принтер и едва дождался листка на руки. Пробежал глазами… побледнел… и сел на диван, невольно сминая бумагу. В голове зазвучал насмешливый Ксюхин голос.

Сколько Митя так просидел, он не понял, вперив взгляд в одну точку и пытаясь прикинуть, как теперь быть. Личных непотраченных денег у него оставалось тысяч десять, этого не хватит даже на… В дверь позвонили. Юноша в полной прострации добрёл до неё и открыл.