— Как тебе мой сюрприз, Фрол? — писающий кипятком от восхищения собственной персоной разорялся Сёмыч.

Материться при дамах и в самом начале «охоты» Колян обычно не любил, но пронзительные черешни глаз напротив смотрели насмешливо и с нескрываемым вызовом. Анька аж облизнулась:

— Ох, как мне нравятся хулиганы, Фролов!

— «Сарафанное радио», — Колян зыркнул на лыбящегося Сёму, — бывшее «ИТАР-ТАСС» не далее как в конце августа вещало, что ты, золотко, уже как два года проживаешь в туманном Альбионе?

— А так и было: контракт отмотала, и в столицу. Соскучилась по нормальному мужскому размеру и поведению! — невозмутимо выдала Гольдарова.

— Не окольцевали? — насмешливо спросил Колян, беря в огромную ладонь хрупкие тонкие детские пальчики.

— Где уж этим рыжим чопорным Ватсонам с крепкой пробкой в задницах! — фыркнула Анна. — Зато ты, говорят, проводы холостяцкой жизни устраиваешь? Кстати, веди нас уже! Это Катерина, моя коллега-переводчик и та ещё фифа!

Катя, уже осознавшая, что этим вечером Колян ей не посветит ни одной фарой, тут же с интересом воззрилась на симпатичного Стаса, видимо, узнавая в нём творческую личность.

Пока девчонки догоняли кондицию трезвеющей компании, Фролов томил себя мучительными раздумьями «за» и «против». Анюха не убирала властной крошечной ручки с длинными кроваво-красными ноготками с крепкого колена изголодавшегося по сексу мужика, загадочно посверкивая глазами и выжигая незримое клеймо на коже. Сволочь по имени Сёма наслаждался каждой секундой созерцания Николаевской агонии. Кореша надо было отвоевать во что бы то ни стало у какой-то сомнительной курицы с выводком. Анна была великолепна: такая женщина Сёме с его характером не снилась даже в самых смелых снах. А вот Фрол по этой стервозе сох ещё со средней школы. Маркович совершил верный тактический выпад и теперь вёл в счёте.

Аня поставила бокал на стол и томно потянулась:

— Ну, куда мы едем веселиться, мальчики? — промурлыкала она, глядя в глаза Коляна.

— В «Ленинград», — тут же ответил Фролов всему мучительно ждущему собранию. — Есть возражения?

— Иди ты?! — взвизгнула Кэт, выдавая с головой тоску по проскользнувшей мимо попсовой молодости. — Хочу-хочу!

— Ну и сорвались все дружненько! — Фролов оскалил белые крепкие зубы.

Напитые и наетые заранее по тонкому замыслу оплачивающего лица, подогреваемые лишь лёгкими закусками и спиртным, мужчины и женщины оторвались на славу. От танцев гудели ноги. От музыки взрывало голову. В перерывах между штурмом танцпола под огромным зеркальным шаром, все заваливались на удобные диванчики, отгороженные перилами, на втором ярусе, и неистово сбивали с ног обувь.

Анна обняла Коляна за шею, восседая на его коленях, как царица амазонок на племенном горячем кентавре. Сёмыч щелкнул на телефон эту великолепную пару: маленькая темноглазая Шахерезада с ослепительной ореховой кожей и самец бесхвостой гориллы. А как по-другому этого человека называть? Давай, Анечка, выжимай педаль стартёра на максимум! Тем более, что роковая брюнетка кое-что сказала Марковичу…

— Фролов, а, Фролов? А ты ещё включаешь в свой сервис три исполнимых желания? — глубоко в чувствительное ухо мужика и крайне вовремя промурлыкала Анна, тот лишь обречённо сомкнул объятия и позволил себе утонуть.

***

Анна во всем блеске ослепительной наготы сидела поверх покрывала и внимательно рассматривала фотографии в айфоне Коляна. Её не спугнул даже прекратившийся шум воды из ванной. Фролов с полотенцем на бёдрах заглянул в спальню.

— Нюх, сок будешь?

— Апельсиновый! — отозвалась молодая женщина, даже не допуская, что такового у любовника просто нет. — А кто это милое создание?

Красавица развернула мобильник картинкой к Коляну: естественно, там был Митька с близнецами.

— Младший брат матери детей! — произнёс Колян и навис над Анной. — Утолил я твоё любопытство?

— Как твоя голова?

— Кружится! — мужчина улыбнулся. — Птичка Перепил всё же долетела.

Анна со стоном рухнула точёным тельцем на подушки, обозначив упругую и аккуратную маленькую грудь. Про сок было тут же благополучно забыто!

Покувыркавшись ещё с часик, Гольдарова допрос продолжила, вытянув из Коляна и про Ксюху, и про её залёт, и про её молчание. Фролов закурил бы прямо в постели от ненависти к самому себе, ибо ярко вспомнил, как нежно он прощался с Митькой. Проницательная Анна, ловко разглядев раскаяние и досаду мужчины, постаралась вломить не сразу.

— Так… у вас с этой Ксюхой нет ничего серьёзного, кроме общих детей?

— Да.

— А как вы собираетесь их воспитывать? — Анна легла на живот, очертания красивой грациозной спинки ласкал магический, припыленный сумерками свет бра на стене.

— Ещё не решили! — Колян хотел встать, но она почти заползла на него смуглой змейкой.

— Лежать! Ты же большой мальчик, Фролов, а врать так и не научился! — хрипловатым голосом проговорила Анна. — Что у тебя с этим мальчиком, а?

— Твою мать, Нюх! Ты не там работаешь! — с досадой скрипнув зубами, рыкнул Колян. — Как раскусила?

— Каком кверху! Кто мне в попу присунул, зная, как я это не люблю?

Фролов поперхнулся воздухом: эта женщина стоила тысячи Ксюх, но… она ни единым намёком не накладывала свои права на него.

— Так… вы с ним уже…

— Нет! Нюха, не вгоняй меня в трепет, краску и холодный пот! — Колян доел поцелуем остатки помады с маленького рта, надеясь хотя бы таким образом его заткнуть. — И ты не временный аэродром! Просто… у нас пока всё только в зачатках.

— Ну-ну! Вот так Россия и теряет генофонд! — она ловко выскользнула из его рук. — Я в душик, а ты мне вызови такси через полчасика. Я к маме поеду, адресок не забыл ещё? — и упорхнула невесомой фейри в интим-зону.

— Ничего Россия не теряет: двух «фролят» уже состряпал! — хмуро буркнул Колян ей вслед и потёр виски.

Он вызвал такси и уже собирался пойти на кухню утолять проявившийся сушняк, как вдруг телефон взорвался дурацкой, установленной в клубе Сёмычом, песней: «А ты меня любишь? Ага…». Выбирая самую изощрённую анальную кару для Марковича, Колян принял вызов.

Одного всхлипа в трубку было достаточно, чтобы полностью протрезветь.

— Коль… Никита горит… уже третий час температура не падает! Ни кашля… ни соплей… вырвало его! Коль… прости…

— Жди, я сейчас! — так быстро Фролов не одевался ни разу в жизни.

— Нюха! Вылетай! — громогласно крикнул Колян, а она уже выплывала в роскошном нижнем белье.

— О, Фролов, ты чего?

— Сын затемпературил! Я сейчас такси переиграю на ближайшее время! Извини, Нюх, но докажи, что ты — настоящий друг! Оденься как можно быстрее!

— Сволочь! — снисходительно бросила красавица, но всё сделала как надо.

Когда она с милой улыбкой вылезла из такси следом за Коляном, на его полубезумный вопросительный взгляд Анна невозмутимо произнесла:

— У меня трое младших братьев на руках выросло. Думаешь, почему Гольдарова замуж не хочет?

Митька с воспалёнными от слёз и отсутствия сна глазами открыл сразу же. Ему хватило секунды, чтобы оценить обстановку и понять, почему Николай приехал не один. Анна уже ловко сбрасывала шубку на руки юноше.

— Поздний ночной привет! Я — Аня, скорая помощь! И меня бояться не надо! Какая сейчас температура?

— Тридцать девять и семь. Дал парацетамол детский в сиропе и свечку… уже вставлял… Не помогло. Два часа прошло… — еле выдавил Митя и перевёл робкий взгляд на уничтоженного морально Коляна.

Анна метнулась сначала в ванную, а потом в гостиную: малыш лежал на диванчике в одной рубашечке и памперсе, горячий, как печка, с подсохшими губками.

— Поил? — резко спросила его женщина.

— Да! — выдохнул Митька, принимая правила ситуации.

— Надо ещё! Водка есть или уксус?

— Водка!

— Давай мне её и стакан, а сам найди тонкую пелёнку.

Колян смотрел, как здраво и быстро действовала Анна, так, наверное, любая мать бы не растерялась. Пока Дима поил Китёнка, Нюха уже развела водку и, смочив пелёнку, быстро обернула малыша, Никита жалобно захныкал. Молодая женщина забрала ребёнка на ручки.