Димка резко вскочил, прошептал про полдник и убежал на кухню. Колян тем временем самоинициативно поменял пацанам подгузники, чтобы доказать свою профпригодность. Митя, заглянувший на возмущенный писк детей, улыбнулся.
— Коль, спасибо! Я и забыл про «мокрые дела».
— Ерунда какая! А я на что?! Кстати, там, в холодильнике две приказно-отказные банки с некой зелёной мутью, идентифицированной производителем, как индейка с брокколи. Они у меня фейс-контроль не прошли.
— Я могу завтра их вбить в омлет и…
— Мелкий, я… сегодня собираюсь домой! — Колян прервал Митьку немного резче, чем планировал. — Мне бы сегодня поспать перед завтрашним увеселением организма, иначе могу опозориться. А с тобой рядом я не усну. Поужинаем, и я двину. Мне ещё жилплощадь надо прибрать, а завтра с утра распланировать стол и развлекательную часть.
Улыбка неконтролируемо сползла с алых губ юноши. Сегодняшняя ночь без Колиного запаха и тепла вдруг показалась незаслуженным и неожиданным наказанием. Но Митя включил разум и согласился, что торопиться искушать судьбу сейчас и правда не стоит. Николай признался, что хочет его, а ещё раньше был яростный порыв подчинить… Тогда ночью Митьке стало страшно, что он не смог бы отказать Фролову, не смог бы потом смотреть в эти тёмно-серые грозовые глаза.
Гневно про себя Колян себя же и выматерил. Но нужно было и вправду притормозить: отношения набирали обороты постепенно, как будто раскручивали массивное маховое колесо, аккумулирующее энергию, чтобы потом начать отдавать её и выплёскивать в пространство, либо сломаться от перенапряжения. Митька не увидел в глазах Фролова лжи или сомнений, поэтому юноша заставил себя успокоиться и позвал Коляна с детьми на кухню.
На полдник был чай и свежий детский творожок, которым Митька затарился по дороге домой. Похоже, кисломолочку до умопомрачения любил Данечка, от первой же ложки угощения младшенький оживился и зачмокал, призывая дядю не замедляться. Колян рассеянно мешал сахар в свежезаваренном чае. Митька всегда в целях экономии и из соблюдения рекомендаций полезности покупал листовой чай, и поэтому напиток был, как из далёкого детства, душистый, терпкий, чуть вяжущий язык и просветляющий голову. Не пакетированная прокрашенная обманка с ароматизаторами! Фролов сделал первый обжигающий глоток: там, на Севере научился хлебать гольный кипяток поневоле. Работая на буровой, люди часто аж до самого нутра промерзали. Вредно для желудка, но блаженный жар разливался по внутренностям, и кровь по жилам бежала быстрее.
Митька внимательно посмотрел на застывшего большого человека рядом. Он… вернётся? Он же строил планы на будущее. Но завтра… Коля вспомнит, как это хорошо ложиться спать, когда хочешь и с кем хочешь… не подскакивать в панике от ночного внезапного крика малыша, не париться из-за сорванных планов и…
— Дим, у тебя всё необходимое есть? Я приеду в четверг после обеда.
— У меня от второй бабушки закрутки есть! — произнёс юноша удивительно серьёзно. — Налью тебе два стакана рассола, так и быть. Но только… сильно не перекрывайся, хорошо?
Колян быстро дотянулся огромной ладонью до лица Митьки, погладил ушко большим пальцем, наслаждаясь его немедленно вспыхнувшим на щеках смущением. Господи, какой он настоящий, этот светловолосый маленький принц! Дима отвёл руку мужчины неожиданно твёрдо.
— Дети не должны тебя видеть пьяным и дышащим перегаром, ясно?
— Так точно! — подыграл Колян. — Ты мне скажи, что будем кушать, я пока разогрею.
— Сам залезь в холодильник и посмотри. Там моего мяса немножко осталось и несметные дары от твоей мамы.
Коляна бесконтрольно улыбнуло. Картошки было с гулькин нос, поэтому Фролов отварил полпачки спагетти и на каждую порцию водрузил сверху кисло-сладкую свинину. Фирменный салат Веры Анатольевны был выложен в хрустальный салатник из совдеповских времён. Митька вытирал измазанные сладкие моськи близнецов, когда его сверху накрыла лавина, и заставили приподнять лицо.
— Коль? Ты чего…
Вместо слов обрушился напористый нежный поцелуй, разливая горячую истому внизу живота. Юноша уплывает от ощущений, тянется и обнимает большую голову. Как Коляну ещё выразить свои чувства… он хорошо изучил теорию соблазнения на практике, но с Митькой всё выходит бесконтрольно, как будто вспыхивают новые звездочки.
— Давай-ка, Дим, детей в кроватку отнесём! — хрипло шепчет мужчина и тут же подхватывает Никиту, и уже на ушко притихшему малышу умоляюще:
— Бойцы, поиграйтесь сами, а? Папе нужно подзарядиться на целую среду!
Дети возятся с игрушками, пищат, а в соседней комнате два сердца бьются непозволительно громко. Колян на полу, Митька изнывает сверху на его каменных от напряжения бёдрах. Руки Фролова блуждают по гибкому прильнувшему пацану. Губы в губы… пах к паху… Неистово вжимаясь друг в друга и постанывая практически в унисон, двое всё больше сходят с ума. Дима давно отключил голову, понимая, что если сейчас не возьмёт по максимуму, не выпьет до самого донышка… завтра может уже не быть.
***
Коляна по-доброму шатнуло. Он подцепил очередную уговорённую пустую бутылку из-под коньяка и сунул в рот любимую закуску: кружок истекающего соком лимона со щепоткой сахара и гранулами растворимого японского кофе «Bushido». Рядом взорвались хохотом Сёмыч с аппетитной блондинкой на одном колене, Жека с неизменной боевой подругой Юлей (когда эта парочка поженится, Колян обещал сочинить эпос на три рукописных листа) и двое неудач… неразлучников — Стас и Кот. Костя — профессиональный фотограф, востребованный и талантливый, а Станислав работает в сервисе по ремонту оптической техники. Обоим катастрофически не везёт с бабами. Это приблизительно так выглядит: стоит им занять самцовую позицию с завоёванной леди, то случается всё самое неожиданное на свете — короткое замыкание в музыкальном центре, надлом ножки кровати, неожиданный приезд мамы из Саратова, желудочный колик у спящего кота, и самое удивительное — засыпание не совсем трезвой подруги ещё до прелюдии. Поэтому и Стасик, и Кот давно перестали играть в романтиков и берут сразу нахрапом до того момента, когда включится их хроническое невезение.
Сейчас все семеро во главе с хозяином дома заметно перебрали горячительного. Дамам элитное шампанское тоже, судя по всему, уже не лезло. Фрукты улетали тазиками, как со смехом выразился Колян, намывая очередной килограмм мандарин, яблок и бананов. Перед выездом в клуб Фролов дал отжигающей анекдоты группе час на протрезвление, хотя серьёзно сомневался в исполнимости приказа.
Звонок в дверь был ожидаемым: были доставлены обещанные отпадные тёлки. Колян посмотрелся в зеркало на предмет съедобности и неотразимости, сунул в рот половинку мандаринки и пошёл открывать, сзади ему на спину по-удалому напрыгивал Сёма.
— Девчу-у-ули, ну где вас носило?! — выпалил Маркович с картинной обидой. — У нас в коллективе перевес грубых небритых обезьян!
— За себя говори! Добрый вечер, дамы! — Колян сбросил с себя друга и принял от двух приятно пахнувших духами молодых женщин норковую шубку и тонкую дублёнку приятного голубого оттенка и с роскошным окладным воротником.
— Ну, здравствуй, джинн! — со смехом произнесла тёмненькая визитёрша с точёной фигуркой, выгодно обтянутой коротким платьем.
— Нюха?! — выдавил Колян.
— Да, я, — смуглая красавица вздёрнула носик, — и заметь, я всё ещё разрешаю тебе называть меня этим суррогатом от моего прекрасного царственного имени. Где наше шампанское?
Анна Гольдарова была, пожалуй, единственной женщиной в жизни Фролова, которая, как и Сёма, знала Коляна с первого класса. Надо ли говорить, что именно эта хрупкая, с примесью восточной крови фея была первой любовью Николая, забравшая и робкое признание, и первый их общий раз после выпускного. Но… потом ЭТО ни во что не вылилось. Анна вела с сильным полом игру по особым правилам: брала от жизни по запросам и платила по заслугам. С Аниной лёгкой руки и появилась эта фишка про три реально исполнимых желания. А вообще… в чём-то красавица напоминала Фролову самого себя.
