— Что ж вы хозяюшку свою без денег оставили? — гаденько спросил мужик. — Я, человек работающий, всё закончил, а мне оплаты ждать приходится. А? Нехорошо!

Фролов выхватил портмоне и рассчитался, Митька молчал, чуть кусая губу.

— Дим, всё нормально? Он тебя обидел? — почти прорычал Колян, сантехник явно струхнул и начал поспешно влезать в убито-растоптанные, потерявшие форму зимние ботинки.

— Дима?!

— Коля, ничего не случилось! — с надрывом воскликнул юноша и обнял себя за плечи.

Тут-то Колян и увидел проступившие красные пятна на нежном предплечье мальчишки. Секунда, и он сгребает пропитого подонка за грудки и вбивает его в стену напротив.

— Ты его трогал?! — в горящих глазах Фролова ярость расширила зрачок по-звериному.

— А что, это твоя личная давалка?! — завизжал сантехник дурным голосом и хихикнул. — Знал бы раньше, мы бы с ним быстрее договорились!

Увесистый кулак Николая взлетел незамедлительно, но на карающей руке тут же повис Митька:

— Коля! НЕ НАДО! ПУСТЬ УХОДИТ! ОТПУСТИ! — юношу колотило, губы тряслись. — Он ничего не сделал… особенного, просто… у меня кожа такая… сразу… синяки… Коля, не бей его!

— Правильно, мужик! Ты лучше меня отпусти! — просипел пересравший сантехник. — Ты ж не хочешь, чтоб о вашей вольготной пидорасне узнали…

— Пасть закрой вонючую! — прогремел над его головой неузнаваемый бас Фролова. — Только рискни с кем-то поделиться, и я тебя найду!

Мужик икнул и сполз по стене.

— Выметайся!

Сантехник напялил куртку-шапку, схватил тяжеленный ящик и переноску с инструментами.

— А батарею? Вроде бы… договор у нас был? — замямлил мужик на выходе, жадность пережимала страх получить увесистый пинок.

— На помойке заберёшь своё железо! — Колян сдерживался из последних сил.

Когда он захлопнул несчастную дверь за спиной сантехника, Митька уже пытался успокоить на кухне перепуганных шумом и криками детей. Колян, со свистом втягивая воздух, встал в дверях.

— Что здесь случилось? — Дмитрий дал близнецам соски и сжался.

Рассказ много времени не занял. Мужик закончил работу, убрал свои прибамбасы и запёрся на кухню. Выцыганил кружку кофе и два бутерброда, сетуя на то, что не успел позавтракать из-за их радиатора. Митька, добрая душа, усадил этого вонючего придурка за стол и поставил перед ним просимое, продолжая крутиться около детей. Сантехник через десять минут изловчился и ущипнул юношу пониже спины. Оторопевший Митя возмутился, но мужик схватил его за руку и… предложил оплатить оказанную сантехническую услугу услугой полового характера. Мальчишка начал вырываться, дети испугались и заревели. Это немного охладило пыл проспиртованного Казановы. Тогда он потребовал деньги. Едва не плача, Митя объяснил, что ему надо сходить в спальню и принести требуемую сумму, но сантехник прижал жертву пузом к столешнице и начал лапать, шепча в ухо сомнительные сальные комплименты. Тут позвонил в дверь Колян, и мужик был вынужден юношу отпустить, пригрозив, чтоб молчал в тряпочку.

— Я его убью! — металлическим голосом произнёс Фролов.

— Не надо… — жалобно шепнул Митька, бесконтрольно потирая ноющие отметины на руке. — Думаешь, нам так просто позволят… быть вместе и плевать вслед не будут? — юноша вдруг поднял сухие серьёзные глаза. — Знаешь, сколько такой мерзости я ещё выслушаю? И сколько рож ты захочешь набить? Так вот я хочу… чтобы ты не пачкал свои руки, Коля. По…жалуйста! Это моё второе желание!

— Глупый! — Колян резко притягивает Митьку к себе, ладонью ерошит пушистый мягкий затылок и глубоко целует сначала в губы, а потом пробегает лёгкими касаниями по всему лицу. — Я никому больше не позволю тебя оскорбить… моё оскорбить… испачкать… Пусть в меня втыкают ножи сколько хотят, а ты… а тебя…

— Коля! Коленька! — Митька срывает голос до шелеста, в исступлении оглаживая большое напряжённое, как камень, тело. — Мы вместе! Я тебе не позволю одному! Слышишь?!

Дети с огромными глазёнками смотрят на этих странных шумных взрослых, объятия и жаркие выдохи которых накаляют воздух в маленькой бабушкиной кухне. Звонкие поцелуи, перемежающиеся звоном посуды на столе, который они постоянно задевают, сплетаясь и перемещаясь на небольшом пятачке, словно в ритуальном танце.

Слова, слова, слова… и смешавшиеся слёзы обоих неистово потерявшихся друг в друге мужчин.

========== Глава 8. ==========

Коля крепко зажмурил глаза, а потом открыл их снова. Мягкая сонная полутьма кутала их в одеяло покоя. Рядом у сердца пахло молоком, печеньем и нежным цветочным шампунем. Как будто всё сокровенное вдруг разом стало явью и обрело смысл. Колян тронул губами высокий белый лоб, коснулся краешка губ и обнял посильнее. Митина голова чуть откинулась, открывая нежному взгляду мужчины тонкое беззащитное горло с бьющейся жилкой. Фролов осторожно поменял положение огромного тела, чтобы было удобнее и полнее ощущать того, кто так доверчиво спал рядом. Митька сам привёл Николая на свою кровать. Взял за руку и привёл, словно размыкая последний сдерживающий замочек здравомыслия. Присутствие рядом двух спящих малышей исключило все безумства, приглушило стоны и судорожные выдохи. Хотя им обоим показалось, что всё случившееся было слишком громким: и звон сердец, и шелест переплетающихся тел на смятых простынях, и рваное, едва сдерживаемое дыхание.

Они не разделись сразу… Это было бы слишком острым ощущением. Сорвав футболки, они до разогретого жара в ладонях выглаживали плечи, руки и грудь друг друга. Потом этот же путь был предоставлен губам. Митька очень быстро потерял контроль над реальностью и принимал много больше, чем успевал отдавать. Но Фролов хотел именно этого, распробовать до самых важных оттенков чувств. Юноша метался под ним, мелко вздрагивая от затапливающего половодья наслаждения, но тёмные губы неумолимо продолжали ласкать, а язык выписывал на опаловой коже то, что ещё не могло быть сказано открыто. Колян накрывал стонущий рот мальчишки всякий раз, когда особенно верное движение его пальцев находило ту или иную кнопочку «пуск» на желанном тонком теле.

— Тихо, Мить! — рычал он в изгиб худенького плеча и снова ласкал с медлительным упорством.

И мальчишка задыхался, зажимал ладонями жалобно стонущий рот, чтобы не перебудить детей. От Диминых прикосновений по телу Фролова проносился ток, он хватал эти тонкие руки и прижимал их к постели.

— Тихо, мой хороший! — голос глох от страсти. Колян снова выбирал для атаки особо чувствительное местечко, и Митин собранный в ладони стон услаждал обострённый от желания слух мужчины.

Но в единую секунду им стало невыносимо мало, а может, бесстыдно подстегнуло болезненно покалывающее сладкое давление в паху. Старший сам высвободил изнывающую плоть у обоих, соединив или… даже сплавив горячей ладонью, сделал первое тугое неторопливое движение. Митька всхлипнул, закидываясь и стискивая зубы. Николай не отводил взгляда от лица мальчишки, продолжая сладчайшую пытку и не думая ускоряться. Но тонкие пальцы Димы, падающие поверх его руки, и отчаянная мольба в голубых глазах переломили ход игры.

«Ну, давай, покажи, как надо, как хочешь!»

Митька прижимается сильнее, задавая новый темп, но первых капель предъэякулята мало, и трение плоти почти насухую причиняет досадный дискомфорт, но остановиться, чтобы хотя бы облизать ладонь, нет сил. Колян зовёт его по имени, дождавшись, когда вздёргивается румяно-бледное милое лицо, с наслаждением прикусывает нижнюю губу юноши. Пацана судорожно передёргивает, и юный организм делится своим наслаждением, облегчая движение руки. За ним, как из затяжного прыжка, выходит к оргазму Николай. Вот она, мучительно острая кульминация, когда невыносимо даже лёгкое прикосновение к плоти… Митя издаёт глубокий стон и замирает, чтобы окончательно раствориться в ощущениях. Сим ярким аккордом и завершён дуэт или… дуэль…

Потом они лежат и смотрят друг другу в глаза, ощущая, как по влажной коже невыносимо приятно скользит прохладное дыхание обоих. Митя почему-то касается щеки Николая, чуть придвигается.