Отец Антонио в глазах инквизиторов был заслуживающим кары нарушителем церковных установлений, да и брата Хуана следовало пожурить за то, что он связался с человеком, лишённым благодати.

   — Брат Хуан, что нового в Веракрусе? Мы слышали, архиепископ уже прибыл.

   — Да, — ответил монах. — Уверен, что праздник в его честь ещё продолжается.

   — А как насчёт грешников? Говорят, что брат Осорио, наш добрый amigo из святого судилища, выявил в Веракрусе святотатца, вера которого будет теперь испытана огнём.

Услышав имя наводившего страх на весь Веракрус инквизитора, брат Хуан вздрогнул, а отец Антонио отвёл глаза, но лицо его покраснело от гнева: он терпеть не мог Осорио.

   — Какое дело привело вас на эту дорогу? — спросил брат Хуан, сменив тему. — Может быть, вы, поприветствовав архиепископа, собираетесь сопроводить его в славный город Мехико?

   — Нет. К сожалению, творя волю Господа и преследуя врагов Его, мы не смогли поспеть к прибытию его преосвященства. — Приор доверительно понизил голос. — Сейчас путь наш лежит в Тукстла, где нам предстоит расследовать обвинение в отношении нескольких обращённых португальских евреев. Говорят, эти marranos тайно совершают обряды своей дьявольской религии и практикуют чёрную магию.

   — И есть доказательства? — заинтересовался брат Хуан.

   — Самые серьёзные, добытые под пыткой, и вполне достаточные, чтобы отправить проклятых иудеев к el Diablo, их покровителю.

При упоминании marranos — евреев, принявших крещение, но, как полагали многие, продолжавших втайне исповедовать свою веру, — глаза инквизитора злобно сузились.

   — Новая Испания кишит евреями, — прочувствованно заявил приор. — Они суть бедствие земли этой, ложные обращённые, которые выдают себя за богобоязненных христиан, асами предают нас. Нечестивцы сии скрывают свои гнусные дела и ненависть к католикам, но, когда маска сорвана, их мерзкие делишки неизменно выходят наружу.

   — Они почитают дьявола и деньги, — пробормотал вполголоса один из доминиканцев.

   — Они похищают людей и совершают омерзительные ритуалы, используя кровь христианских младенцев, — вставил другой.

Я сразу почувствовал неприязнь ко всем трём монахам, которые приносили обеты любви и бедности, но сами вели себя как злобные тираны. Разумеется, я знал и о святой инквизиции, и о страхе отца Антонио перед этим жестоким судилищем. Порой он всячески клял инквизиторов за их фанатичную нетерпимость, а как-то в подпитии даже сказал, что если латинское название ордена доминиканцев, domini canes, может быть переведено как «псы Господни», то некоторые из инквизиторов — это взбесившиеся псы.

Я прекрасно видел, что оба мои спутника — и Хуан, и Антонио — побаиваются инквизиторов, хотя, не имея в то время представления о повадках «Господних псов», не знал, могут ли и намерены ли они причинить зло моему благодетелю. Но руку на всякий случай держал под рубашкой, где прятал нож.

Приор жестом велел брату Хуану наклониться поближе, однако если это и означало намерение сообщить нечто по секрету, то говорил он всё равно так громко, что и я расслышат всё до единого слова.

   — Брат Осорио прислал нам донесение о том, что при осмотре подвергнутой пытке женщины обнаружил знак дьявола, представляющий большой интерес для святой инквизиции.

   — И что же это за знак? — спросил брат Хуан.

   — Ведьмин сосок!

Молодой монах ахнул, а отец Антонио подозрительно глянул на меня. Увидев, что я заинтересованно слушаю, он тут же объявил, что мы должны продолжить свой путь.

Как только пулькерия скрылась из виду, я догнал мула, на котором ехали вдвоём клирики, и задал интересовавший меня вопрос. Мне хотелось разобраться во всём услышанном. Как выглядит женская грудь, я знал, ибо многие африканские и индейские женщины работали в полях обнажёнными по пояс или кормили своих детей грудью прямо на улице. Но мне в жизни не доводилось встречать ведьму и очень хотелось узнать, что же у неё за особенные соски.

   — Как выглядит ведьмин сосок? — невинно осведомился я.

Брат Хуан испуганно осенил себя крестным знамением и пробормотал молитву, в то время как отец Антонио сердито поморщился.

   — Твоё любопытство, Кристо, когда-нибудь доведёт тебя до беды, — буркнул он.

   — Боюсь, что уже довело, — пробормотал я, но быстро заткнулся, поймав его хмурый взгляд.

   — Есть многое, что человеку следует знать, — сказал отец Антонио, — чтобы защитить себя от тех, кто угрожает ему на жизненном пути. В этом мире существует зло, и хорошие люди должны бороться с ним. Печально, но даже инквизиция, созданная Святой церковью именно для борьбы со злом, творит немыслимые жестокости от имени Господа.

   — Антонио, по-моему, ты напрасно... — начал было брат Хуан.

   — Помолчи. В отличие от тебя я не склоняюсь перед невежеством. В конце концов, не я завёл разговор о таких вещах в присутствии мальчика, и ему, если он вообще собирается выжить в нашем мире, лучше знать, какие методы использует инквизиция. — Судя по его тону, в том, что я смогу выжить, он был далеко не уверен.

Некоторое время отец Антонио ехал молча, видать собираясь с мыслями, а потом спросил:

   — Ты ведь знаешь, что некоторые места у женщин устроены не так, как у нас?

Я чуть было не рассмеялся. Маленькие индейские девочки бегали по улицам голышом. Я ведь не слепой, чтобы не заметить, что у них нет реnе. Интересно, что бы сказал мой покровитель, расскажи я ему историю про супругу алькальда?

И снова клирик заколебался, подбирая слова.

   — Когда святая инквизиция арестовывает какого-то человека, его раздевают догола и тщательно осматривают тело. Ищут знаки дьявола.

   — А каковы знаки дьявола? — заинтересовался я.

   — Дьявол выделяет своих приспешников особыми метками, — вступил в разговор брат Хуан. — Это могут быть странные шрамы или наросты, необычные складки на коже...

Отец Антонио усмехнулся, и молодой монах бросил на него испуганный взгляд, заметив:

   — Ты не должен насмехаться над инквизицией. Твоё вольнодумство и без того хорошо известно, и когда-нибудь тебе об этом напомнят.

   — Я могу ответить за каждый прожитый день перед Богом, — отмахнулся отец Антонио. — Может, Сатана и впрямь как-то метит своих приспешников, мне это неведомо, зато я точно знаю, что этот зверь Осорио, — голос клирика задрожал от ненависти, — получает удовольствие, когда при осмотре обнажённых женщин терзает придаток, который в любящих руках служит источником наслаждения.

   — ¿Uno росо реnе?[32] — робко спросил я.

   — Нет, это не похоже на то, что имеется у мужчины. Нечто совсем иное. Этот инквизитор, будучи крайне невежественным, ибо он никогда не заглядывал женщине между ног, кроме как на допросе с целью досмотра, и не делил с ней постель, слышал про такой бугорок, который находится между ног у женщины, только от других, столь же невежественных, братьев. И эти глупцы почему-то вообразили, будто женщины прячут там сосок, который сотворил и сосёт сам Сатана.

Я разинул рот, вспомнив маленький бугорок между ног у жены алькальда, на который так рьяно нажимал языком.

   — А что... что, если мужчина коснётся этого соска? Он умрёт?

   — Он станет одержимым дьяволом! — объяснил брат Хуан.

¡Ay de mi![33]

   — Что за глупости! — возмутился отец Антонио. — Полнейшая нелепость. Бугорок удовольствия есть между ногами у любой женщины.

   — Нет! — возразил Хуан.

   — А вот и да. Он был даже у самой Пресвятой Девы.

Брат Хуан торопливо пробормотал молитву и перекрестился.

   — Я только хочу сказать, малыш, что этот невежда Осорио принимает за ведьмин сосок и знак Сатаны то, что Бог дал каждой женщине на земле.

   — Не повезло той бедной женщине, которую он арестовал, — сказал я.