— Ганнибал…
— Я знаю наперёд всё, что ты мне сейчас скажешь, — заявил Лектер. — Избавь нас обоих от надобности слушать этот монолог и ложись спать.
После этих слов, я почувствовал, что, разумеется, хочу много и красочно говорить, объяснять, оправдываться, но я не стал. Я лёг на спину, выдохнул, потеряв всю свою ярость и стал разглядывать сумрачный потолок.
— Психолог-хуёлог… — пробормотал я тихо себе под нос.
Ганнибал слегка повернулся на подушке, потом обернулся и посмотрел на меня. Мы переглянулись. Он перекатился через плечо, нападая на меня.
— Я покажу тебе, какой я хуёлог!.. — пообещал он, наваливаясь сверху и припадая поцелуем к моей шее.
Я смог только разрешить себе и ему продолжать и впился пальцами в его светлые волосы, вытягивая шею и шепча его имя.
Мы поднялись рано — ещё не было и шести. Лектер варил мне кофе, стоя у газовой плиты в халате в пол. Я стоял рядом, почёсывая плечо под лямкой майки, и опустошённым взглядом всматривался в серые будни за окном. Где же ты, голубое испанское небо, где — сочный воздух?
Очнувшись, я перевёл взгляд на Лектера: он неотрывно и спокойно следил за жидкостью в джезве, полуприкрыв веки. По-моему, наполовину он ещё спал.
— Ганнибал.
Его блестящие глаза, не выходя из полусонного состояния, нервным рывком разыскали меня в помещении кухни. Я подошёл поближе.
— Ты в самом деле со мной, — постановил я, благоговейно на него глядя.
Он приобнял меня за талию.
— Ты совершенство, — выдохнул я, сам не зная, что я такое в действительности имею в виду.
Но Ганнибал, кажется, знал, что я имею в виду. Проведя ладонью от моей талии по спине, он приблизил меня к себе и очень нежно дотронулся губами до моего лба повыше переносицы. Я готов был разулыбаться, но смог удержаться от этого. Уже был приучен к таким моментам и знал, что часто нечто смущающее идёт в комплекте с чем-то по-настоящему прекрасным.
Открыв глаза после его целомудренного поцелуя в мой лобешник, я столкнулся с прямым и открытым взглядом своего доктора, всё ещё обнимавшего меня за талию. Он смотрел на меня, и вдруг улыбнулся, да так тепло и счастливо, что я в тот же миг засмущался и покраснел, естественно отнеся эту греющую калёным железом улыбочку на свой жалкий счёт.
А уж когда он после такой улыбки ещё и смял меня в объятьях, то я и вовсе едва не испустил дух, замерев на месте как дохлая рыба, которую долбанули камнем по башке. Я чувствовал себя огро-омной пушистой губкой, которую с силой мяли, выжимая на её поверхность клубы розово-земляничной пены. Ещё чуть-чуть и я бы задёргал облачённой в синие спортивки ножкой, как благодарный за почёс животика пёсик.
Очнулся я лишь когда Ганнибал обхватил меня за зад, но и то не потому, что это было плохо, а потому что ассоциация «кофе — сбежит — полная жопа» вернула меня в реальность.
— Ганнибал… — я отстранился, чтобы взглянуть на плитку. — Кофе?..
— Ах, да! — подтвердил он мои опасения, живенько переставляя джезву на холодную конфорку. — Всё потому что некто слишком сладкий…
В этот момент скрипнула дверь, ведущая в гостиную. Доли секунды мне хватило, чтобы сообразить, значит ли это, что мне надо отпустить моего дорогого доктора? Из комнаты мог выйти Фредерик. Или его друг. Ни тот, ни другой не был, на мой взгляд, серьёзным поводом для стеснения. Тем более, что первый из них уже имел честь лицезреть наши с Ганнибалом объятия и даже немного более, чем объятия, хотя и меньше, чем то, что я видел вчера ночью.
Таким образом, я остался в руках Ганнибала и только лишь скосил взгляд по направлению к двери.
— Доброе утро, — сонно хмуря брови, пробормотал Чилтон, входя на кухню в брюках, но без рубашки и пиджака, которые нёс в руках.
Ганнибал усмехнулся, и я понял: он хочет рассказать этому негодяю о моих вчерашних похождениях! Я быстро и, что важнее, незаметно ткнул Лектера в бедро, после чего выразительно посмотрел ему в лицо. Ганнибал ответил на мой взгляд смирённой улыбкой и сказал лишь:
— Доброе, Фредди…
— Да, доброе, — эхом отозвался я, не утруждаясь поворачиваться в его сторону: сказать честно, Чилтон никогда мне особо не нравился, а уж теперь — и подавно.
— Кофе хочешь? — спросил Ганнибал.
— Ой, нет, куплю у работы… — одеваясь, сказал Фредерик.
— Слава богу, а то я уж думал, надо было в кофеварке делать, — и добавил самобытным бормотанием: — а то так только для Уиллочки…
Я не удержался от того, чтобы незаметно от всех с дебильной улыбкой закатить глаза.
— Мне тут пора идти, — проговорил Чилтон, меняя тему. — Так что ты извини, Лектер, что мы вчера свалились, как снег…
— Ничего, ничего… — поглядывая на меня, вздохнул Ганнибал.
— Но, слушай, можно мой друг у вас останется пока? Он спит ещё, а я тороплюсь…
— Знаешь… — задумчиво произнёс мой доктор. — Давай-ка буди его и забирай с собой.
— Но он так спит…
— Нет. Серьёзно, — не уступал Лектер. — Без обид, но у нас с Уиллом дела, не до гостей. Так что давайте оба собирайтесь.
— Но ещё шесть утра…
— Фредерик!
— Ладно, ладно! — прекратил упрашивать Чилтон. — Нет так нет, пошёл будить!
И он, повторно поскрипев дверями, ушёл обратно в гостиную.
— У нас дела? — спросил я тихим шепотком, как только он скрылся из виду.
— Нет, — сказал Ганнибал.
— Тогда спасибо, — отметил я, отпивая кофе.
— Люблю тебя, — ни с того ни с сего сказал вдруг Ганнибал.
И замолчал, может быть, ожидая, что я тоже сию секунду скажу то же самое, а я, в свою очередь, слегка обжегши язык горяченным кофе, вовсе не думал, что кого-то люблю и говорить этого не собирался. Но, понимая, что деваться некуда, я слегка остудил язык, и, делая вид, что мне всё ещё больно, промямлил:
— И я тебя.
Ганнибал удовлетворился и этим. Проходя мимо, он потрепал меня по волосам, а я принял это, как должное. Как пёс. Который, к слову сказать, сидел себе в коридоре и терпеливо ждал, пока кто-нибудь соизволит вывести его на прогулку.
Вскоре Чилтон поднял своего преступного подельника, с которым вчера они мне устроили театр теней, а я, дабы не встречаться с этим вызывающим огромное смущение незнакомым человеком, быстро смылся на улицу с Уинстоном, планируя допить свой кофе, когда мы с псом вернёмся, а эти двое — свалят из нашего дома. Мой расчёт вполне удался — их обуви в прихожей уже не было, когда я пришёл.
— Я проголодался, — сообщил я Ганнибалу, который чем-то занимался в ванной комнате с открытой дверью — вероятно, каким-то общественно-полезным делом, вещи, может, высохшие собирал? У меня была стойкая привычка всякие небольшие штуки вроде постиранных под краном носовых платков или маек прилеплять сушиться на предметы в ванной, для чего господин Лектер, устав сдирать мои носки с раковин и шкафов, организовал на стене небольшую сушилку, а после и сам стал иногда ею пользоваться — перенял привычку.
— Проголодался? — повторил за мной Ганнибал. — Я тебе предлагал четверть часа назад испечь сырники? Ты что мне сказал?
— Я тогда не хотел! — заныл я.
— Не хотел… Теперь жди. Я занят.
— Подожду, — сказал я, сев на софу, стоящую у кухонного стола. — Времени-то ещё… — я зевнул. — Но я жду! И голодный! — напомнил я.
— Сделай тосты и поешь, — отозвался Лектер.
— У тебя вкуснее получаются! — проорал я, обнаруживая на локте большой синяк инопланетного происхождения и принимаясь его разглядывать с удивлённым лицом. — Ганнибал!
— Что?
— Ты не помнишь, я ударялся где-нибудь недавно?
— Вчера немного ударился.
— Да? Где? Я не по… — я прервал сам себя, фыркнув. — Вот… бл… Смешно очень!
Ганнибал, погасив в ванной свет, пришёл ко мне на кухню.
— Весьма забавно, — сказал он, остановившись на секунду и соображая, куда в первую очередь кидаться и что в нашей кухне следует жарить. — Узнал много интересного о твоём ко мне доверии. Ты вчера едва ли меня не бросил, а я даже в этом не участвовал. Хорошо, быстро разобрались, а то бы…
