— Булочку? — подкладывая мне под руку точно такую же, как я ел, булочку, предложил Лектер.

Я послушно откусил от булки.

Ганнибал сдержанно улыбнулся. Он переставил второй из супов на другую сторону стола.

— Я, с твоего позволения, доем этот.

Я едва не прослезился — он доедает за мной суп. Конечно, я съел всего одну ложку и ложка была чистая, так что технически суп по-прежнему нетронут, но всё равно он доедал за мной, и это было так мило.

Когда супы из тарелок были съедены, когда мы убрали оставшееся в холодильник, а Лектер уже домывал последнюю тарелку, я всё хотел налить себе немного чаю или съесть яблоко, но всё не мог собраться с мыслями и найти себе место.

— Что с тобой? — спросил Ганнибал. — Случилось что-то?

Он поставил сушиться последнюю тарелку и выключил воду, разыскивая поблизости полотенце. Я нашёл полотенце над плитой и, сдёрнув с крючка, с встревоженным видом стал сам вытирать его руки. Ганнибал не понимал, что на меня нашло, но не мешал мне. Я вытер его руки насухо.

— Чай тебе сделать? — спросил он и хотел пройти мимо меня, но я остановил его, не давая отойти от кухонного столика для готовки и ходя из стороны в сторону, как привязанный ослик.

Ганнибал стоял на месте, наблюдая за моими перемещениями. Я остановился напротив него. Он почти протянул руку, собираясь обхватить меня за шею и чмокнуть в губы или в щёку, но я снял его руку с шеи, взял ещё и другую его руку и стал тихонько потирать его пальцы в своих.

— Чего ты хочешь? — снова спросил Лектер.

Я покачнулся, встал ровно, и, не выпуская его рук, опустился уже на колено, о чём думал уже минут пять, а то и все семь.

— Выходи за меня, — сказал я.

Поставить Ганнибала в тупик было делом непростым, но, судя по всему, я в этом деле явно преуспел, поскольку доктор Лектер несколько долгих секунд молча глядел на меня во все глаза, забыв о том, что руки, которые я держу — его руки, и, в случае чего, он тоже может ими пользоваться.

— Куда… — взяв в который раз с меня пример и выдавая себя за простодушного, произнёс он, наконец.

— Замуж, — не стушевался я. — Выходи за меня замуж.

— Зачем? — удивился он уже немного более будничным тоном.

И тут я ответил то, что было удивительно даже для меня. «Зачем?»

— Надо, — ответил преспокойно я.

— У тебя кольцо есть?.. — спросил Лектер.

— Не, — отрицательно повертел я головой.

— Так как же ты… — замешкался Ганнибал и помотал головой. — Подожди.

— Сколько скажешь… — забормотал, было, я, опускаясь на оба колена.

— Подожди три секунды, — отмахнулся Ганнибал, заглядывая в ящик с кухонной посудой.

Оторвал от обычной фольги для запекания небольшой кусок и протянул его мне. Получив в руки серебристый клочок и верно истолковав суть явления, я сложил из фольги полоску, замыкая её в максимально прочное кольцо. Прикинув на глаз толщину пальцев Лектера, я подвёл итоги своей работы, вновь становясь на одно колено, и взял доктора за руку.

— Будешь моим мужем? — снова спросил я.

На этот раз Ганнибал почему-то медлил, отказываясь подавать руку, как положено.

— Ты будешь моим… мужем?..

Лектер приоткрыл рот, но так ничего и не сказал, выдохнув.

— Ты самый сладкий, самый великолепный, самый непревзойдённый, — в порыве целуя Ганнибала в руку, проговорил я. — Пожалуйста, соглашайся. Мне нужны твои советы, твои супы, жаркое, твои взгляды, твои прикосновения, мне нужно всё-всё в тебе, я буду любить тебя долго-долго. Мы будем купаться в море ночью, я не буду есть пальцами, только вилкой. Я столовые приборы выучу. Немецкий выучу. Я не хочу больше никогда без тебя быть. Ты мой самый лучший, самый красивый, самый изысканный, мой единственный. Люблю тебя. Луна моя, мой сияющий спутник, мой мудрый, прекрасный, нежный…

Ганнибал слушал, слушал и вдруг взял да и прихватил меня за воротник, поднимая выше и, наклонившись, благодарно поцеловал. Резко отпустив воротник, пока я в непонятках хлопал глазами, Ганнибал протянул мне, наконец, руку. Я немного нервно, но весьма успешно надел слегка уже мятое самодельное колечко ему на палец.

— Поедем сегодня же и сделаем мне настоящее кольцо. Или купим. Всё равно.

— Мгм, — покивал я, пребывая на одном из ярусов нирваны.

— Прямо сейчас, — уточнил Ганнибал. — Я только немного переоденусь.

— Мгм-мгм.

— Иди сюда, — поднимая меня с пола, сказал Лектер. — Машину вызовем, чем пешком ходить. Сегодня можно.

— Да, — довольно соглашаясь, подтвердил я.

— Ты сумасшедший! — заявил вдруг Лектер. — Ты чем соображаешь? Ты что натворил?

— Что? — опешил я, не понимая, почему он внезапно стал недоволен.

— Я же тебя старше! — высказался Ганнибал. Но сейчас же добавил, — Как же я тебя люблю! Кудрявое моё бедствие…

Как и обещал, он переоделся и вызвал сам машину, пока я ходил вокруг него и разве что не мурчал от удовольствия.

— Супы ему мои… — вздыхал Лектер, ожидая ответа на звонок.

— Мгм, — соглашался я и тоже вздыхал с улыбкой.

Машина увезла нас в город, где Лектер, благодаря какому-то особенному чутью, быстро разыскал ювелира, правда колец у него было ничтожно мало. Но разве нас это могло остановить? И Лектер, мой мудрый, прекрасный и нежный, сняв кольцо из фольги согласился надеть тоненькое и неприметное, гранёное как вилка колечко, протянутое моей дрожащей рукой. А после этого, он нашёл ещё одно, взял меня за руку и, ничего не спрашивая, надел его и сказал, что отныне будет так. До поры до времени.

Обратно мы тащились пешком. Солнце клонилось за горизонт. Ганнибал был снова золотисто-бронзовый, а руки держал в карманах. Несмотря на садившееся солнце, всё ещё было очень жарко, и я был ему благодарен за то, что ему не хочется вести меня за руку.

========== 7. Мы. ==========

Прошло лето, закончился наш отпуск…

Совершенно непостижимым и неожиданным образом вместо позднего завтрака, чтения лёгких книг в тени живой изгороди, прогулок по круглым камешкам у самой кромки шелестящей синей бездны, мы с Ганнибалом оказались в душном зале ожидания, где вынуждены были слушать гнусавое эхо объявлений и тщетно пытались ещё хоть на ничтожную секундочку продлить стремительно покидающее нас ощущение отпуска и безмятежности.

Стоя около своего багажа, мы смотрели на взлётные полосы, обсыпанные размазанным светом вечернего рыжеватого солнца, помалкивали, думая о пустяках, и синхронно ощущали себя любимыми.

— Ты много рисовал, — проговорил я после долгого молчания. — Что будешь делать со всеми этими картинами? — я взглянул на Ганнибала.

— Я не взял их с собой, — ответил он.

— Как? — обомлел я. — Ни одной картины не взял?

— Нет, — он пожал плечами. — С ними только возиться…

— Ганнибал… — с сожалением вздохнул я, отворачиваясь к оконному стеклу. — Я бы повесил какую-нибудь из них в кабинете рядом со своим столом, смотрел бы и вспоминал зимой наш отпуск.

— Ты придёшь домой с работы, там тебя встречу я, — произнёс Лектер. — Увы, я не картина, но ты вспомнишь наш отпуск. Обещаю тебе это.

Я усмехнулся.

— Да, — опустив голову, сказал я. — Ты, может быть, и прав. Что не взял их.

Ганнибал лишь слегка качнул головой, выражая неопределённость.

Вернувшись домой, мы на следующий же день разбрелись по работам, но, вопреки моим ожиданиям, даже работа казалась воодушевляющей и приятной, не собираясь пока становиться скучной и обременительной. В небе сияло яркое осеннее солнце, листва всё ещё оставалась зелёной, а я чувствовал себя таким же счастливым, как на вилле у моря.

Со времени возвращения в дом родной прошло несколько дней, но наш с Ганнибалом быт тоже не желал желтеть, как и листья, и укладываться в предыдущее, чуждое чудесам русло, хоть внешне всё было как и до нашего отпуска: работа, вечерний ужин, фильм или книга, и расплывчатые планы на уикенд. С тех пор ничего в общем и целом не изменилось, но волшебным образом всё обыденное стало для меня намного интереснее и приятнее, чем раньше.