Встать бы сейчас и покурить тихонечко, чтобы мысли собрать в кучу, как-то все разложить по местам и понять, но старший же вскочит, как только он попробует забрать из-под его головы ладонь…
Брат водит пальцами по его лицу, как будто не заметив того, что Рафаэль вздрагивает от его прикосновений, в точности повторяя движения Рио, потом вдруг прижимается носом к шее бешеного ниндзя и настороженно, очень сосредоточенно дышит, словно вдумывается в запах, грея дыханием кожу, хмурится.
- Рра-афф… – тихо-тихо рычит Лео, и сорвиголова готов поклясться в этот момент, что это не просто рык. Это осознанное слово – его имя.
Старший поднимает голову и осторожно, как-то неуверенно касается губами его губ, чуть прикусывает и сразу отстраняется, всматриваясь в глаза. – Лео?..
Внутри Рафаэля вспыхивает огромный огненный шар, лопающийся от переизбытка совершенно невероятных ощущений и чувств.
Он совсем не понимает Леонардо сейчас и не уверен, что тот сам понимает что делает, скорее, просто зачем-то повторяет то, что увидел… понять бы еще зачем?
В Рафе бешено колотится сердце, больно отдаваясь ударами об ребра и диафрагму, рвется наружу и бесится, требуя немедленно ответить на это проявление ласки… такое желанное и снившееся не раз раньше… такое вот до онемения пальцев нужное.
А мозг орет дурниной, пытаясь заставить остановиться, вместо того чтобы ответить на кусачий поцелуй, заявляет, что это неправильно.
Лео не понимает, что делает, вообще! Пользоваться таким состояние брата нельзя!! Нельзя!
- Давай-ка лучше спать, радость моя, – Раф осторожно останавливает руку брата, ползущую по его плечу, и вздыхает. – У нас будет много времени обсудить то, что ты делаешь сейчас… потом.
Он чмокает старшего в нос и улыбается ему.
- Спи.
Лео хмурится в ответ, долго-долго заглядывая в глаза, что-то явно старается сказать, но в итоге так и засыпает, уткнувшись Рафаэлю в ключицу лбом и не сумев донести свою мысль.
Едва касаясь кончиками пальцев почти незаметной в темноте татуировки на скуле, сорвиголова бережно погладил брата по лицу и все же улыбнулся своим мыслям и воспоминаниям.
Он никогда не понимал Лео. Проще было выучить наизусть весь список свитков в библиотеке Учителя, чем хоть раз угадать, о чем думает старший и чем руководствуется, делая то или иное.
Вот что в его голове происходило ночью?
Зубы Лео осторожно прихватывают нижнюю губу Рафаэля, и сладкое лимонно-свежее дыхание летит прямо в легкие, задвигая голос разума куда подальше…
Рафаэль обхватывает голову Лео обеими руками и притягивает к себе, впиваясь ответным поцелуем, чувствуя, как губы брата открываются навстречу немного удивленно и настороженно, но открываются, а не как когда-то…
«Когда-то оттолкнул ведь, пока в своем уме был».
Раф рывком отстраняется и пристально смотрит в синие глаза.
- Лео, ты хоть понимаешь, дурак, что делаешь со мной?
- Рра-афф, – рычание, в котором столько странной щемящей преданности, что сорвиголова на стенку готов полезть или сойти с ума.
Брат жест за жестом повторяет зачем-то все движения Рио и внимательно смотрит Рафаэлю в лицо, настороженно реагируя на каждую мимическую перемену.
- Лео, так нельзя, – Раф с огромным трудом отталкивает брата, буквально заставляя себя это сделать. – Ты же не понимаешь, что делаешь…
Старший вдруг улыбается ему так открыто и ласково, как вот давно-давно в той прошлой жизни, где в его глазах горела целая вселенная, и снова целует.
Раф думал, что рехнется тогда.
Он был уверен, что все угасло, что все его чувства к Лео сгорели, стали жалостью, теплом и немного обременительно-проблемной возней с безумцем.
Но стоило только оказаться вот так рядом с ним и поймать за самый кончик ощущение желанного ответа, и из-под пепла полыхнула любовь, которая и не девалась никуда, сколько он ни упихивал ее ногами на самые задворки души, убеждая себя самого, что она в прошлом.
«И как теперь быть-то? Что мне – пополам порваться?»
«Поговоришь завтра с Рио – это будет честно, все скажешь, как есть. Закончишь дела в городе и возвращайся сюда. Вот придет в себя окончательно любовь твоя ненаглядная, мозги свои на место вкрутит, тогда и будете об отношениях говорить. А сейчас просто спи, Рафи, все еще наладится, все хорошо станет. Ты правильно его оттолкнул. Не дело заводить романы, пока тебе в ответ не чувства, а одна только собачья преданность и бесполезные старания. Так нельзя».
Чай пили молча, хотя Майки старался шутить первые минут десять, но потом осекся под взглядом Мастера и уткнулся в тарелку с кашей, пожелав всем приятного аппетита.
- Как же я рад твоему возвращению, сынок, – Сплинтер ласково посмотрел на Рафаэля, который пил кофе. – Что еще нужно для счастья, кроме знания, что семья наша в безопасности и близка к воссоединению.
Раф кивнул Учителю, поймав его взгляд, брошенный на Лео.
Старший очень старался. Молча пил зеленый чай, немного опасливо рассмотрев чашку и бросив сперва вопросительный взгляд на Рафа.
Тот постарался как можно незаметнее кивнуть и улыбнулся.
Пусть Лео молчит пока что, напряженно орудуя вилкой, но это уже лучше, чем запихивание еды в рот руками и попытки спрятать ее в карманы. Это – уже хорошо.
Пусть сэнсэй видит, что его любимый сын явно не в себе, но он делает над собой усилия, стараясь верить в слова Рафаэля, что все хорошо. Он тоже очень старается, их любимый старый Мастер.
И Раф тоже очень старается вести себя непринужденно и свободно, ненавязчиво ограничивая взрывные шутки Майки и следя, чтобы Лео ел, а не прятал еду.
Стараться приходится всем, но эти усилия направлены на возрождение их семьи, и они стоят того.
- Я вернусь вечером, Учитель, – Рафаэль отодвинул чашку, благодарно кивнув Майки за завтрак. – Думаю, что еще пара-тройка дней, и мы уедем. Как Вы себя чувствуете? Готовы отправиться в наш новый дом?
Сплинтер улыбнулся ему так тепло и открыто, как часто улыбался в детстве, одобряя их начинания.
- Мой дом там, где вы, дети. Спасибо тебе за заботу о моем здоровье, сынок.
Раф поднялся из-за стола, подарив отцу улыбку.
Теперь ему предстояло самое сложное.
- Лео, пойдем, надо помочь мне, брат.
Машина летела к городу, прыгая по кочкам и, порой, утопая колесами в грязи раскисшей грунтовки.
Раф смотрел в грязное лобовое стекло, кое-как оттертое, чтобы видеть хоть что-то, и хмурился, гоня прочь дурные мысли.
В этот раз он все же нашел в себе силы уехать, задавив совесть и тревогу, поклявшись всеми Богами, какие есть, что край к утру следующего дня вернется домой.
- Т-шш, Лео… Лео, все хорошо… все хорошо, бро.
«Господи, я сейчас сдохну!!»
Одни глаза, устремленные ему в самую душу, чего стоят, не говоря о выражении лица. Лео смотрит и смотрит, не выпуская руку Рафаэля, кивает, как и всегда, на каждое обещание вернуться и мотает головой на попытки отцепить его пальцы от Рафова запястья.
- Ладно, – сорвиголова со вздохом стаскивает с себя кофту и оставляет ее в пальцах брата. – Вот. Ты будешь ее тут беречь для меня, хорошо? Больше-то я никому это доверить не могу – сам понимаешь. Давай, не раскисай, я вернусь.
Лео смотрит.
Смотрит и кивает, а в глазах такая похоронная тоска и боль, что Рафу самому впору повеситься, а не ехать куда-то.
- Пока, брат.
Он с усилием отворачивается и, уже закрывая дверь в комнату, слышит сдавленное, едва уловимое рычание.
- Ррио… Ррафф… ррядом.
«Показалось! – Раф вывернул руль, направляясь к дороге. – Просто показалось. Ну и потом мне же по-любому надо ехать было. Вернусь и поговорю с Лео, пойму, что ему в башку втемяшилось вдруг. С чего такие умозаключения».
Если бы только Рафаэль знал, с чего могли возникнуть такие мысли в голове его старшего брата, и смог связать их в одну цепочку с поступками прошедшей ночи – ему было бы гораздо проще понять все происходящее вокруг него.
