Он почему-то не хотел, чтобы эта женщина…Мама! Его мама!.. видела их сейчас или прикасалась.

Пока они были у него за спиной, пока они были – они были как бы его и с ним.

Они у него были!

- А Лео?.. – женщина, словно не заметив его жеста, заглянула ему через плечо. – Жаль… Рафаэль добился все-таки своего.

- Что? – Рейн нахмурился, не сдвинувшись с места. – Он этого не хотел. Я знаю! Это Пурпурные Драконы…

Караи раздраженно качнула головой.

- Они здесь по моему приказу, – возразила она. – И это неважно сейчас. Сынок, если бы я знала, что ты… мне сказали, что ты погиб несколько лет назад.

Рейн уставился ей в глаза, изо всех сил пытаясь затолкать в них жгучие горькие слезы и не показать ничего-ничего.

Он хотел остаться один с отцом и Рафаэлем, разбудить…

«Откачать, придурок! Мертвые не просыпаются, но, если сразу… как-то же… вот если клиническая смерть, врачи же могу…»

- А до этого ты где была? – Рейн тяжело осел на колени, упираясь обеими руками в асфальт.

Он ничего не мог сделать сейчас.

Ему было плохо, страшно, холодно под этим отвесным ровным дождем, и почему-то до дури одиноко, хотя такое случалось с ним только в далеком детстве.

Никто же никогда был не нужен ему, кроме ба. Но даже когда он был далеко от нее, ему не было одиноко. Что с ним происходит?

- Я хотела забрать тебя, – Караи присела на корточки рядом с ним и сложила руки на коленях. – Хотела, чтобы ты рос в семье, но наши желания так часто не могут быть исполнены по чьей-то вине…

Рейн кивнул, вытирая глаза.

Вот уж это он знал лучше многих.

- Ты оставила меня в этом приюте. Для этого тоже были причины, да? Мама…

- Да, – Караи кивнула и очень осторожно, совсем невесомо, погладила его по сжатым в кулак пальцам. – Я не могла вырастить тебя одна – мы бы погибли оба, а твой отец…

- Он спас меня сейчас, – Рейн отдернул руку, не поднимая глаз. – Это он из-за меня сорвался с лестницы, из-за этих твоих «по моему приказу».

Караи коротко выдохнула сквозь зубы.

- Да, он бы сам никогда не поступил так, как случилось. За него решил Рафаэль. Он отобрал у меня его любовь, а у тебя возможность вырасти в счастливой семье…

Рейн вскинул на нее взгляд и уставился прямо в лицо, проигнорировав пролетевший мимо них большой автомобиль, обдавший холодной водой из лужи и резко затормозивший в тупике.

- И ты поэтому решила, что такого урода стоит отдать в приют? Ты не подумала, как я там жить-то буду, красивый такой? Ты хоть знаешь, как это было, а?

- Знаю, сынок, – Караи выдержала его взгляд, полный укора, боли и неизжитой за годы обиды, и поднялась на ноги. – Мы потом закончим этот разговор с тобой. А сейчас, я доделаю то, что должна была еще до твоего рождения.

Рейн обернулся, поднимаясь следом за ней.

Поперек переулка замер большой зеленый грузовик с распахнутыми дверями кабины, около отца и Иктоми Рафаэля стоял на коленях отец Эдит, внимательно прощупывая пульс, а рядом с ним сидела еще одна незнакомая черепаха в рыжей маске и торопливо распутывала какие-то провода.

- Донателло! – мама шагнула в их сторону. – Я не буду возражать, если вы заберете Рафаэля и уберетесь восвояси, я даже прикажу не трогать вас своим людям, но Леонардо – мой! Я отвезу его в Цитадель, где его вылечат и нормально поставят на ноги.

- Да уж спасибо, не нуждаемся, – отец Эдит даже глаз не поднял, оторвав зубами край упаковки тонкого странного шприца, как будто знал, как и что делать в этой ситуации. – Сами справимся, как и раньше. Ты ж только задумайся, Караи, – он вдруг вскинул оледеневший взгляд, от которого Рейну стало страшно. – А вдруг Лео на этот раз точно инвалидом останется, навсегда прикованным к кровати. Ты же не захочешь угробить свою жизнь рядом с немощным дряблым телом в вонючей сточной воде…

Звонкая пощечина наотмашь оборвала его слова.

Мама выкрикнула что-то на чужом языке сквозь зубы и сжала руку в кулак.

Отец Эдит даже не дернулся, брезгливо скривившись, и вернулся к своему занятию.

Рейн вздрогнул.

Ему показалось, что он находится на краю какой-то важной для него тайны, чего-то такого, что помогло бы ему разобраться уже, наконец, кто же он, как появился на свет и почему родители оставили его. Что между ними произошло, почему Эдит говорила гадости об Иктоми Рафаэле и его отце.

Это все было важно, потому что могло помочь перестать терзаться горой вопросов, что мучили его столько лет…

Голова отца качнулась по асфальту, когда незнакомая черепаха осторожно подсунула под нее тонкую подушку и уперлась лбом в плечо Иктоми Рафаэля…

Они как будто были единым целым.

Таким, что если сейчас хоть один задышит, то и второй тоже…

Но они не дышали… оба… их не было у Рейна совсем, хотя вот только десять минут назад они были и могли бы поехать с ним в резервацию жить к ба.

«Важнее твоих вопросов сейчас помочь, если это возможно. А разбираться будешь потом – это-то никуда не убежит и не денется».

Рейн довольно грубо дернул мать за руку, заставляя развернуться к себе и встретиться взглядами.

Ему хотелось еще разок оглянуться и посмотреть, как там дела, как они оба… вдруг задышали все же…

Но внутри родилось ясное и четкое понимание, что не это нужно от него сейчас – не глазеть, вытирая сопли и жалея их.

Нужно задержать маму, чтобы она не мешала отцу Эдит и чтобы ее люди, стоящие столбами в переулке, не влезли.

Сзади вспыхнуло и погасло что-то, сопроводив короткую команду:

- Разряд!

«Пусть он увезет их. Пусть только сделает так, чтобы они жили оба… А я сам разгребусь со всем – не судьба, видимо, мне…»

- Давай закончим сейчас, мама, – Рейн скривился. – Я тебе без него не нужен оказался, да? То есть я – не желанный ребенок, а просто твоя козырная карта был? Разменная монета, чтобы удержать отца, да? А она – не сработала?

Караи резко обернулась, забыв о Донателло, и уставилась на сына, невольно осознав, насколько их цвет похож на самый небесный в мире взгляд, который когда-то она так любила, и при этом заключен он в разрез ее глаз и ее собственные загнутые к бровям ресницы.

- Все было не так, Крино, – отозвалась она. – Все было совсем не так. Если бы я не желала твоего рождения… я бы нашла способ не выпускать тебя на свет.

Я не могла оставить тебя в клане, но приют обещал позаботиться о тебе…

Рейн краем глаза заметил, что отец Эдит и второй осторожно подняли тело Иктоми Рафаэля и перенесли в машину.

«Живой?.. Живой же?!..»

Они на секунду исчезли и вернулись за его отцом.

Мама нахмурилась и снова дернулась в их сторону.

- Я не закончил! – Рейн загородил ей дорогу. – Ваши разборки ждали столько лет, что подождут еще немного. На, глянь, как обо мне там заботились! И скажи еще раз, что это по каким-то причинам.

Он развернулся боком, демонстрируя старые шрамы от снятого когда-то карапакса.

- Отлично, правда?!

- Я платила Директору, чтобы ты ни в чем не нуждался, пока я не смогла бы забрать тебя! – закричала Караи, расширившимися глазами ощупывая изуродованную спину сына. – Я хотела, чтобы ты был в безопасности и подальше от них! Чтобы у тебя все было! Я ради тебя…

Рейн засмеялся, дрожа всем телом, от разрывавших голову страхов за отца, за Иктоми, за себя самого, от незнания, живы они, или отец Эдит положил в машину два коченеющих трупа, а он даже не попрощался с ними.

А еще от лютой, какой-то совершенно детской и дикой обиды на весь мир.

Мама!

Когда-то он мечтал, чтобы она была у него, как у всех детей, чтобы его тоже укладывали спать, как в книжках, целовали и поправляли ему одеяло, чтобы читали сказки, давали сироп от кашля и сладкий кусочек сахара за хорошо помытую посуду. А в выходные брали в кино.

Он бы старался!

Он бы все-все делал, чтобы она была!

- Не буду! – Рейн бросает тряпку, которую ему в руки сунула воспитательница, и отворачивается.

Она вольна убить его, но заставить мыть за всеми полы не сможет.