— Ты ничего не мог сделать, — Караи чуть отстранилась и заглянула ему в глаза.

Лео и без этого знал, что ей больно от его слов, больно от него такого вот, от того, что он стал исчезать ночами и бродить по городу один.

Он любил ее. Очень.

Но Караи могла стать лишь частью его семьи, где был брат — она не могла заменить его и заполнить пустоту, оставленную Доном.

И не могла выбить из головы понимание того, что это именно он, Лео, виноват в том, что дождь молотит в черное окно каждую вот такую ночь с 26-го на 27-е октября, словно оплакивая Донни.

Каждый божий год…

Каждый…

— Донни, — Лео распахивает дверь в логово и ощупью ищет выключатель на стене. — Ди, хватит отсиживаться по углам, собирайся. Хочешь или нет, но сегодня ты переезжаешь. Хорош тут прозябать. Я нашел тебе отличную квартиру, там и интернет твой драгоценный есть, и вид из окна прекрасный…

Звенящая тишина отвечает на эти слова, расталкивая их отзвуками эха по закуткам канализации.

— Дон? — Лео недоуменно щурится от вспыхнувшего света и идет к лаборатории. — Ну что еще приключилось?

Оплот знаний его гениального брата пуст. Кресло у компьютера, тщательно вытертая с монитора пыль и свернутые провода.

Донни нет, и Лео становится не по себе от этого идеального порядка — слишком все чисто.

Ди же никогда не любил такое вот «все по полочкам».

У него всегда ворох бумаг рассыпан по столу и под креслом, на пальцах вечно пятна каких-то химикатов, а клавиатура завалена карандашами и маркерами…

Была завалена.

— Ди?

И снова тишина ответом.

Дом словно пуст.

— Лео?.. — хриплый голос окликает каким-то сорванным шепотом-всхлипом, заставляя крутнуться на месте.

Из тени дверного проема на него смотрит Эйприл.

Дрожащая, плачущая Эйприл, прижимающая к груди странный сверток.

— Где Дон? — Лео становится жутко от ее взгляда и дрожащих впившихся в обертку рук.

— Лео… он в ванной… я хотела в комнату отнести, но не смогла…

Она вдруг роняет на пол сверток и падает следом, вцепляясь в волосы до белых костяшек.

Лео бросается мимо нее в ванную.

В ванную, где горит свет и через край течет вода, где пар застилает взгляд.

Вода красная.

Дон лежит, откинув голову на белый бортик… Глаза открыты, но в них давно погасло все, что было живым.

— Донни?

Лео ощущает, как подламываются колени, и он падает на кафельный пол.

Донни здесь нет.

Звать не имеет смысла.

И все же…

— Донни, зачем?

Дождавшись, когда шаги Караи смолкли за дверью зала, Лео открыл окно и подставил лицо под дождь, не обращая внимания на то, что вода потекла на подоконник и мигом промочила его дорогущий фрак.

Лучше бы она так же промочила его память и вымыла из нее все то, что было потом.

Ведь если бы не это «потом»… если бы… Дон сам так решил, и, не зная причин, можно было угадывать их до бесконечности, пытаясь понять поступок брата.

Можно даже было бы винить его в жестокости и излишнем желании привлечь внимание к себе…

Можно было бы…

Лео выбрался на карниз и сел на корточки, вглядываясь в низкие черные облака.

Лео выпускает кисть Донни из рук, только поняв, что она уже закоченела совсем.

Он выключает воду и долго-долго сидит около ванны, всматриваясь в лицо брата.

Спокойное, строгое. Больное и измученное до горьких морщинок в уголках губ и черных синяков под глазами.

— Донни, зачем?..

Вопрос вырывается раз за разом сам по себе, хотя кроме капающей с крана воды отвечать тут некому.

Лео поднимается и идет в гостиную.

Он хочет отыскать коньяк, который привез брату на Новый Год, и выпить его весь. Желательно залпом и желательно чтобы сразу дало в голову так, чтобы отключиться.

— Лео, — в руку вцепляется Эйприл, сжавшаяся на диване.

А он и забыл о ней напрочь уже…

— А?

— Донни… Донни… я не знала… я же не знала!!!

Она вдруг вскидывает голову с колен, в которые до этого отчаянно билась лбом, и Лео видит большие синие ромашки, сделанные из тонких проводов в стиле стим-панк, в сердцевинке каждой из которых непередаваемо похожие глаза Эйприл…

— Я не знала! — Эйприл виснет на руке Лео, как клещ, и дергает его к себе, пытаясь заставить обнять ее.

— Я тоже… — Лео опускается на колено и смотрит на эти ромашки, не имея сил отвести взгляд. — Я тоже не знал…

В ту ночь он впервые напился до того, что свалился в канаву и пролежал там до рассвета.

Его никто не рискнул поднимать или трогать.

А наутро толпа ненавистных репортеров уже строила теории о том, что случилось с Героем Города…

Лео ненавидел их в тот миг до помутнения сознания.

Пока газетчики бурлили, выискивая причины и строя догадки, а бедная Караи носилась по крышам и подвалам, разыскивая своего жениха, Лео увез тело Донни далеко за город и похоронил там в глуши. Подальше от суеты, которую брат так ненавидел и которая ничего не смогла ему дать хорошего.

Лео никому не сказал, где покоится его брат, и не приходил на могилу, поняв в полной мере свою перед Донни вину…

Лео провел руками по лицу, стараясь содрать те воспоминания и хоть как-то смыть под дождем.

Он смог. Смог все-все-все.

Он только одного не смог — удержать брата и понять, что надо было для него сделать.

— Едешь? Брать билет или нет?

Лео вскидывает голову и в ужасе смотрит на Судьбу.

И на поезд за ее спиной, что подошел к платформе.

Люди встают со скамеек и идут к вагонам.

Кто-то действительно готов ехать в такое «с начала»?! Они что, больные?!

— Нет, — он мотает головой. — Нет. Да как же Донни-то? Как так?! Нет-нет-нет.

— Ну, нет, так нет, — Судьба садится обратно на скамейку и едва улыбается ему. — Мне почему-то сразу казалось, что даже билет бронировать не стоит. Следующий тогда ждем.

Лео вытирает дрожащими руками лицо и смотрит себе под ноги.

— А ты знаешь, что будет с Караи потом … в этом вот «с начала»?

Судьба едва заметно кивает и отбрасывает с головы капюшон.

— Да, знаю. Будет управлять твоим бизнесом, соберет опять клан Фут. Никому больше не поверит никогда и будет винить твоего брата в том, что случится этой ночью.

— Что? — Лео вскидывает голову, дергаясь встать. — Что случится?

— Ну, ты же не поехал. Сам как думаешь?

Нога соскальзывает с карниза, и Лео неожиданно падает вниз, успев ухватиться за выступ одной рукой.

Он странно отстраненно смотрит на свои пальцы, скользящие по мокрому ребру крыши, и вдруг улыбается сам себе.

«Я смогу все исправить. Дождись меня, бро. Мы вместе начнем с начала…»

— Пульс один раз участился, — Раф поднял измученные красные от недосыпа глаза. — А потом опять как было…

— Иди поешь, — Донни положил ему руку на плечо и сжал. — Эйприл салат приготовила. С яблоками и виноградом, как ты любишь.

Раф косо усмехнулся и поднялся, громко хрустнув шейными позвонками.

— Бестолковая. Это он всегда любил с яблоками. Но мне тоже сойдет. Я быстро.

Донни кивнул и сел на освободившийся стул.

— Он любит, бро, а не любил… он любит этот салат.

====== С начала 3 ======

Зима в этом году выдалась на удивление мягкая и снежная, подарив Нью-Йорку незабываемые улицы, сверкающие снежной кровлей в погожие дни, и легкий морозец, который не пробирал до костей, но задорно румянил лица прохожих.

А уж к Рождеству природа совсем расщедрилась, послав безветренный снегопад с огромными белыми хлопьями, что волшебно-медленно кружились в воздухе, словно давая рассмотреть свое тонкое кружево.

— Бежим! Бежим скорее, Надин!

Две девочки лет семи наперегонки скатились с горки, извалявшись в снегу, и со смехом бросились в сторону низкого домика, стоявшего чуть в стороне от высотных зданий, нарядившихся в гирлянды и огни.