— Слушай, всё, хватит болтать, дорого слишком. Спишемся.
Писать было проще, чем говорить вот так, в открытую. И он писал ей письма. Пашка скрывал свои зарождающиеся чувства от всех, даже от себя. Давил их в себе как мог. А потом Женька попал в больницу, а Серый в это время сгулял на сторону и сам же всё рассказал своему парню, видимо, решив на нём отыграться.
Снежка через довольно короткое время читала и слушала по телефону, какой Женька теперь счастливый, что ему разрешили пожить пока у Павла. Это «пока» затянулось на неопределённый срок, так что друзья и даже Короленко уже привыкли, что парни остались вместе. Парнишка при каждом удобном случае выставлял правую руку с обручальным кольцом. Трудно было поверить, что этот юнец, по виду больше похожий на школьника, был «женат». Его это не волновало. Главное, что Пашка признал в нём своего и надел это кольцо сам, когда Женька, прожив у него всего несколько месяцев, заявил, что хочет быть нижним Павла. Просил он это с такими сияющими глазами, голос дрожал, а сам он выглядел так трогательно и юно, что Пашка на этот раз согласился стать его Верхним уже не играючи, ибо они это не раз обсуждали, и мужчина решил, что мальчик психологически дозрел, а подстраиваться будут постепенно.
Основа была заложена уже задолго до того, как они стали жить в одном доме. Их двухгодичная переписка не прошла бесследно. Никольский не вытерпел и открыл коробочку с кольцом не в Новый год, как хотел, а чуть раньше. Он на всю жизнь запомнил отвалившуюся челюсть, вытаращенные голубые глаза и восторженный крик на всю кухню, а потом Пашку просто чуть не задушили. Женька забрался к Пашке на руки, одной рукой крепко обхватил за шею, а другую тянул повыше к лампе, чтобы лучше рассмотреть, как «камушки переливаются».
Сам Пашка улыбался, будучи довольным, что его мальчишка, которого он отвоевал у Серёги, такой сейчас счастливый. Женька так рьяно обещал слушаться своего Верхнего, тыча кольцом ему в лицо, что мужчина рассмеялся. И Пашка наконец-то почувствовал себя снова семейным человеком.
========== Глава 15 ==========
Снежка влетела вся такая лёгкая, грациозная, хоть женскими формами она не была обделена, разрумянившаяся, тут же чуть ли не на весь паб заорав:
— А-а-а! Серый, куда ты положил свою руку?!
Серёга в испуге отдёрнул руку, до этого покоившуюся на бедре Пашки. Никольский подавился противно-сладким пивом, которое позаимствовал у друга, решив продегустировать это странное пойло, выпустил струйку на светло-серую рубашку Серёги и заржал. Король обматерился, уставившись на свою рубашку. По светлой ткани расползалось тёмное пятно. Он схватил салфетки и начал яростно безуспешно его тереть. Его мат потонул в страстном чмоке подруги, причём в губы, а взгляд Серёги упёрся в декольте, выгодно открывавшее роскошную грудь пятого размера. Салфетки упали на пол, а Снежана, которая уже прочно обосновалась на коленях у Короленко, была надёжно подхвачена им под бёдра.
Серёга смотрел то на Пашку, то на Снежку и не знал, то ли досадовать, что ему не дали облапать Никольского получше, то ли млеть от счастья, что наконец-то щупает мягкое девичье тело. Он решил, что Пашка наверняка всё равно довольно скоро отпихнул бы его, а вот Снежана явно балдела от сильных мужских рук, впрочем, надеясь, что эти руки не залезут куда не надо, а так, лишь пошарят по верхам, где можно очень близким друзьям… или другу. Пашка раньше как-то не интересовался, всем ли она позволяет держать себя на коленках и прижимать к себе так сильно и надёжно, как делал это сейчас Серёга, а то мало ли, вдруг ей взбредёт в голову поднять с пола салфеточку. Никольский вообразил, как Снежка, решив проверить прочность Серёгиных объятий, всё же выскальзывает из его рук, грохается на пол и визжит, просверкав при этом красивыми ляжками и помахав где-то перед носом Пашки сапогами на шпильке. Серый тут же лезет под стол её поднять, она в отместку дёргает его, и он падает сверху. «Хороший бутербродик бы вышел, — Пашка еле сдержал улыбку. — Главное, вопящий — это уж точно».
— Серый, держи покрепче свою наездницу. Нам её ещё мужу сдавать, — Пашка для верности накрыл своей ладонью руку Короля, от Снежки этот «яойный» жест не укрылся, и она восхищённо охнула, но рука Никольского быстро соскользнула с кисти Серёги на бедро девушки, как бы придерживая её, а то вдруг друг не удержит. Надо же подстраховать. Снежана купалась в лучах внимания двух «обалденно-обаятельно-сексуально-охрененно-шикарных, как я счастлива, что вас встретила, парнях!». Пашкин взгляд был испытующим и насмешливым. Серый казался немного озадаченным, видимо, пытался сообразить, чего Никольский сейчас изображает: помогает ему или пытается отбить у него бабу?
Снежка, не дожидаясь, пока Серёга дозреет до оригинальной, как всегда нелогичной мысли, быстро притянула Пашку к себе и звонко поставила ему печать на щеке в виде своих губок, а пока её друган Короленко приходил в себя, пытаясь выдать матерную фразу возмущения, уже позабыв, что его вообще в губы чмокнули, она щёлкнула пальчиками в золотых перстеньках и крикнула: «Официант!»
Ждать Снежана не любила. Подгоняемый грозным рыком Серёги «чё, не слышал, что ли?» парень тут же подлетел к этому трио принять заказ. Серый набаловался сладким пивом, проворчал, что ходить со слипшейся жопой ему неохота, и заказал крепкое. Снежка озадачилась, при чём тут его задница, да ещё почему-то она должна быть липкой. Серёга снова просверлил глазами Пашку, вспомнив его меткий «плевок» на его дорогую рубашку. Никольский же благоразумно успел убрать «грабли» с бёдер подруги, убедившись, что сия статуя, изображавшая его друзей, сидит на постаменте монументально и сдвинуть её сможет лишь Снежкин муж, если сейчас сюда очень некстати завалится. Но девушка заверила, что он остался у своей сестры, а она улизнула к друзьям. Когда ещё будет такая возможность? Жаль, что Жеки и Маринки нет.
— Тогда бы тут вообще был дурдом, — проворчал Серёга, втайне радуясь, что может сосредоточиться сейчас на одной женщине, а не распыляться сразу между несколькими объектами своего вожделения, между которыми он выбрать никак не мог и которые, вот гадство, все были заняты, но упорного Серого это не останавливало. Он жил своей «нормальной половой жизнью» эпизодически, а насчёт четверых своих друзей вынашивал, как и подобает Королю, наполеоновские планы. Компания иногда над ним по-доброму прикалывалась, друзья предлагали переименовать его в Императора. Если уж планы наполеоновские, так быть Серёге Императором. Снежка снова прикололась на эту тему, и растроганный, утопающий в девичьих глазах, а также мнущий эти прекрасные бёдра «скромный» Король наконец-то милостиво согласился стать Императором. В ответ услышал двойное: «О-о-о! За это надо выпить!» Отхлебнул крепкого слишком много, что даже закашлялся. Пашка заржал, что сейчас Серый ему в отместку изобразит фонтан, тогда придётся стирать уже две рубашки, и на всякий случай нагнулся. При этом уткнулся по-снайперски метко Снежке в юбку на уровне живота. Получил за это по заднице её маленькой ручкой и звонкий девичий смех, а также Серёгин окрик: «Охуел совсем? Руки… то есть морду убери от моей подружки!» Пашка сделал вид, что жутко смущён, залепетал, балуясь, что извиняется, расшаркивается, но ничуть не кается. Девушка снова заливисто расхохоталась.
Так они и шутили, отмечая встречу и обращая на себя внимание всех присутствующих. Если Паша ещё умел быть тихим, то эти двое и тишина были в принципе несовместимы. А поскольку при такой какофонии Пашкин зычный баритон уже мало что менял, то и он от них не отставал. Когда ещё так удастся вместе подурачиться? Повезло, что хоть живут и в разных городах, но всё же не так друг от друга далеко. Так что надо было ловить момент и отрываться по полной.
Наевшись и даже прилично налакавшись, они вдруг вспомнили, что у Серого рубашка «не стирана!». Снежка подозрительно принюхалась, откуда исходит этот странный запах?
