— Это вам-то? Банковским работникам от крупной нефтяной фирмы? — присвистнул Никольский. — И куда ты теперь?

— В уборщицы! — Маринка раздражённо отпихнула от себя чашку, содержимое которой отчасти расплескалось. — Куда с моим здоровьем на улицу?

— Слушай, а это идея. Нет, если, конечно, тебе не претит возиться c пылесосом. Я слышал, что в министерстве уборщица нужна. Там как у вас: всё цивильно, премиальные и всё такое. Пойдёшь? Я там по долгу службы, так сказать, иногда бываю.

— Паш, а у вас для меня ничего не найдётся? Должна буду тебе, — умоляюще посмотрела она на друга. — Я и так тебе по гроб жизни обязана.

— Да брось ты, — отмахнулся Никольский.

— Правда! — доверительно взяла она его за руку.

Пашкина рука покоилась на разноцветной клеёнке на столе, поверх лежала узкая женская ладошка. Он накрыл её своей второй ладонью, сжал и тихонько погладил большим пальцем нежную кожу.

— Как твой папа?

— Хорошо, — тепло улыбнулась молодая стройная женщина. — Если бы не ты, его, наверное, уже не было бы в живых. Операцию сделали вовремя.

— Главное, что он жив. У меня была такая возможность — устроить его в отделение кардиологии. Давай ты пока попробуешь себя в роли «домохозяйки» в министерстве, а потом, может быть, у нас что-то освободится. Сама знаешь, начались сокращения госслужащих. Списки видел — обалдел. Пока переводим часть сотрудников в подведомственную организацию. Не на улицу же их.

— Наших на улицу, — Маринка была не в настроении. Очаровательный маленький ротик скривился. — Этот чёртов кризис!

— Один уже пережили, когда были ещё в школе, и этот переживём, Марин, куда денемся. Помнишь, когда-то я неформалом был?

— Помню. Ходил весь в цепях и в кожаных браслетах. Я твоих подвесок-черепов боялась, — расхохоталась молодая женщина.

— Ты что, это ж круто тогда было! — воскликнул Пашка. — Так вот, в киосках до сих пор продают футболки с волками, драконами… Там часто были с надписями «puncs not dead». Истину глаголят, панки не умирают и не сдаются никогда, даже когда вся жизнь под откос. Выберемся и на этот раз. Главное, чтобы меня тоже не сократили, тогда, может быть, и для тебя что-нибудь пробью. Я ж там не совсем «свой», сама знаешь, мать моя в канцелярии сейчас, а устроила её туда подруга. Нет у меня родственников-шишек, так что не светит мне стать начальником отдела, всего лишь ведущий специалист.

— Развлекаешься в своём «курятнике»? — улыбнулась Маринка.

— Вот, совсем другое дело, уже не такое унылое личико. Улыбка тебе идёт намного больше, — подбодрил Пашка подругу. — Что мне ещё там делать? Пахать да развлекаться. Многие сотрудники-мужчины либо пошли на повышение в нашей организации, либо вообще перевелись в вышестоящие. Так что я там на вес золота, — в шутку похвастался Никольский. — Мать здорово в последнее время мутит, понять пока не могу, чего ей неймётся. Снова кого-то подговаривает, чтобы Беллу в начальницы отдела не провели.

— Белла тебе нравится? — с интересом уставилась на друга Марина.

— Женился бы на ней, если бы не одно «но», — хитро прищурился Пашка.

— И это твоё «но» — ты больше у нас по мужчинам.

— Мариночка, к тебе я всегда неровно дышал, — Никольский подмигнул подруге.

— А-ха-ха, — расхохоталась она, откинувшись на спинку стула. — Когда у тебя в последний раз была женщина?

— Эм… — задумался Пашка. — Когда-то же была, — глубокомысленно изрёк он, комично наморщив лоб. — На работе все уверенны, что я женат.

— Фотку-то своим сотрудникам мою показываешь?

— Мадам, вы не против? — поиграл бровями Никольский.

— Да ну тебя, вымахал под метр восемьдесят, уже за тридцать, а всё дурачишься, — Маринка взлохматила тёмные волосы друга. — Валяй, показывай. Мой муж об этом даже не узнает, если сама не скажу.

— Не порти с ним отношения. Он у тебя мировой мужик.

— Он у меня лапочка! Сделает всё, что скажу.

— Наш «братан», — похлопал по плечу женщину Пашка. — Люблю баб, которые знают, чего хотят от жизни.

— Ты же ласковую, кроткую хотел, — с ехидцей произнесла подруга.

— Ты таких когда-нибудь видела? — усмехнулся Пашка.

— Нет, — честно призналась Маринка.

— Ну вот и я не видел, — заржал Пашка. — И вообще, с моими наклонностями мне постоянную пару найти сложнее, а по клубешникам мотаться… Ты же знаешь, я одиночка.

— Я тоже не любитель ходить в тематические клубы.

— Тебе повезло, у тебя с мужем всё выгорело.

Маринка глубоко с облегчением вздохнула и засияла:

— О да!

— Ну, а я пока спортом занимаюсь.

— Плёткой по двери лупишь? — снова залилась смехом Маринка. — Практикуешься заранее? Правильно, дорогой. Прежде чем работать по живым людям, надо отработать удары на… допустим подушках.

— Не, по подвешенной на турник куртке луплю, по дивану, стене и двери. Раздумываю, заказать ли плотнику крест.

— Надеешься, что когда-нибудь найдёшь своего нижнего? Придёт твоя мать к тебе в гости и прифигеет, увидев этот крест. Куда ты такой большой спрячешь в своей маленькой двушке? Только что в спальню и замок на дверь повесишь.

— Мать ко мне больше не ходит. На работе мне каждый день мозги трахает. Пусть лучше возится со своим мужем, — поморщился Пашка. К отчиму он всегда был равнодушен. — И вообще я больше к себе посторонних не вожу. Сам изредка в гости наведываюсь.

— На белой двери в гостиной чёрные полосы от плети, — заулыбалась женщина, решив не поднимать больше тему про родственников. — Какие у тебя мышцы! — Маринка с мечтательной улыбкой окинула стройную крепкую фигуру Павла. — Дай пощупать, — она, балуясь, тут же вскочила со стула и вцепилась в плечи друга. — Ну напряги! Ох!

Пашка не упустил возможность выпендриться перед симпатичной самочкой.

— Это ты работая девайсами так накачался? Почему тогда у меня мышцы не такие? — посмотрела она на свои изящные ручки.

— Солнышко, это я штангу поднимаю, — покровительственно поведал мужчина.

— Только тебе прощаю такое обращение, — в глазах женщины мелькнули опасные искорки, хоть она и улыбалась при этом.

— На тебе я бы тоже женился, — решил подмаслить Пашка и отвести от себя гнев подруги.

— У меня характер не приведи господь, — стрельнула глазками она. — И потом, если ты по натуре Верхний, то что мне с тобой делать? Мне нижний нужен.

— У кого характер золотой? — парировал мужчина. — Зато всё остальное у тебя очень даже ничего, — он оценивающе оглядел подругу с ног до головы, прекрасно зная, что её это не обидит, напротив, ей будет приятно немного пококетничать. Но дальше тёплых объятий, а иногда довольно откровенных, но дружеских поцелуев у них никогда не заходило. — Но я безнадёжно опоздал. Твой муж опередил меня, — Пашка состроил трагическую мину и для пущей убедительности прикрыл рукой глаза.

— Артист! — расхохоталась Маринка. — Ну, мне пора. Чая я наглоталась, тоску свою на тебя снова выплеснула, получила тактильное и эстетическое наслаждение, да ещё и на работу уже устроилась. Точно поможешь?

— За мной не заржавеет! — пообещал Пашка.

— Господи, где таких выражений нахватался, паяц? — женщина толкнула Пашку в грудь. — Как тебя на работе ещё не осадили?

— Так рос во дворе, мамке некогда было со мной возиться, с местной шпаной водился, — нарочито сокрушённо покачал Пашка головой.

— Ладно тебе строить из себя бедного дворового гопника, — засмеялась Анохина.

— Я не строю, — пожал плечами Никольский и снова поиграл бровями. — Я таковым являюсь: вечно молодым панком с гопницкими замашками. К тому же бисексуал. Знали бы наши сотрудники, чем я занимаюсь в свободное время.

— Пьёшь, куришь травку, глотаешь колёса и трахаешь малолеток, — пошутила подруга.

— Фу, Анохина! — строго одёрнул Павел. — Какие у тебя старинные представления о гопниках. Они нынче либо бизнесмены, либо как я, ведущие спецы, а таким по утрам желательно быть трезвыми, как стёклышко.

— Я умру с тобой когда-нибудь от смеха, — согнулась пополам Маринка.