— Да, — выдохнул Женька, шире раздвинув ноги. Эти прикосновения были до чёртиков приятны.

— Просто игры или сессии?

— Сессии, Сэр, — Женька поджал губы, поднял голову, посмотрел на руку Павла, которая нежно мяла яички. В паху приятно заныло. Женька безвольно уронил голову на матрас.

Никольский видел, что его сабмиссив настроен на серьёзную сессию. Женька во время экшна обращался к своему Верхнему не «господин, мастер или хозяин», ему больше нравился английский вариант. Павел же не возражал.

— Ты виноват и тебя надо наказать? — Павел продолжал над ним глумиться, касаясь почти неуловимо, щекоча чувствительные местечки. Пальцы нырнули под мошонку, погладили промежность. Женька немного согнул ноги в коленях, насколько это позволяла фиксация, тихонько застонал, наслаждаясь приятными ощущениями. Захотелось более жёсткой стимуляции.

Павел выдвинул ящик комода, который стоял рядом с кроватью. Всё должно быть под рукой, чтобы в нужный момент не пришлось отлучаться. Женька почувствовал, как смазанный палец ввинчивается в него. Немного больно, потому что резко, но вместе с тем приятно. Мальчишка застонал, когда Павел начал поглаживать простату. Язык мужчины мазнул низ живота, покружил возле члена, нажатие внутри стало более ощутимо. Женька снова приподнял голову и уставился куда-то вдаль, полностью сосредоточившись на ощущениях. Никольский обхватил возбуждённый член парня.

— М-м-м! — тут же послышалось сквозь сжатые зубы.

Второй палец заполнил проход. Павел начал трахать мальчишку, постоянно задевая его простату, ускорил движения руки по члену. Затем снова замедлил и погладил большим пальцем головку, размазывая по ней прозрачную каплю. Женька, забывшись и растворившись в неожиданно подаренных ласках, на которые он не рассчитывал, заметался.

«Сейчас ты выдашь всё, что надо, лишь бы я продолжал трахать твою блядскую дырку и надрачивать вечно жаждущий хуй, — сексуальность саба всегда заводила, — Ну что ж, начнём, детка», — улыбнулся про себя Павел.

— Тебе нравится, когда я делаю так? — Никольский сжал член парня сильнее и заскользил рукой вверх-вниз.

— Да-а-а!

«Смотрел бы и смотрел, как ты тащишься. Оближи губы, как ты это делаешь во время секса. Вот так. Блестящие, полные, растерзал бы сейчас, но… Нет, обожди немного, дорогой. Тебя ведь надо наказать, и ты даже решил за меня, чем тебя пороть. Думал, не догадаюсь, что снова хитришь, мой маленький прохиндей?»

— Нравится, когда ебу тебя пальцами? — сильные толчки заставили выгнуться юное тело.

— Да. А-ах!

— Ещё сильнее? Вот так, — Павел начал трахать, ударяя костяшками кулака по косточкам таза.

— А-а-хм! — парень поморщился.

— Больно?

— Нет, — Женька закусил нижнюю губу и сморщился.

— Врёшь, — Павел до упора растянул стенки ануса, раздвинув пальцы.

— Да, больно, — заскулил Жека.

— Хорошо? Тебе нравится? — Никольский смотрел на парня, наблюдая за малейшим изменением на его лице.

— Трахайте!

Он сказал это с придыханием, уставившись на Верхнего мутными глазами. Захотелось его жёстко выебать, и уже не пальцами.

— Ты хочешь его?

Стенки изнутри мягкие, влажные, горячие. Тело становится всё более податливым. Вставить бы сейчас туда член.

— Кого, Сэр? Блин, да, ещё… — Женька натянул браслеты на руках, сжав кулаки.

— Он тебя трахал жёстко? — Павел продолжал стимулировать, неотрывно наблюдая за реакцией парня.

— Жёстко, Сэр, — пальцы на ногах поджались, а парнишка вытянулся в струнку, сильно обхватывая пальцы мужчины мышцами сфинктера.

— Бывало больно?

«Вот так, давай, детка, приподнимай свой зад, сжимай мои пальцы и облизывай губы. Уебал бы тебя сейчас нах!» — чего стоило самому сдержаться.

— Да… Ай! М-м-м!

— Часто? — мужчина продолжал пытать мальчишку, пользуясь его беспомощностью.

— Часто, блин, — Женька выгнулся.

— Ты его хочешь?

Женька закусил губу. Внутри всё горело, полыхало, распирало, было до обалдения приятно, и хотелось выть от наслаждения и восторга. Горячая рука сжимала его член. Рука Павла. Его любимого мужчины. Только бы не остановился. Ну, ещё немного. Надо оттянуть время… сдержаться… не ляпнуть сейчас лишнего. Ах, чёрт! Тело словно прошило разрядами тока. Знает ведь, как ебать.

— Хочешь?

— М-м-м!

— Чтобы тебя трахали жёстко.

— Да! — всё сложнее дышать.

— Чтобы член в задницу, а второй в рот.

— Да, хочу. До чёртиков хочу!

— Член Серёги.

— Да! — Женька распахнул глаза, сообразив, что на подступах к оргазму неосторожно выдал своё тайное желание. — Блядь! — глаза лихорадочно забегали, холодный пот мгновенно выступил на лбу.

Павел тут же вынул из него пальцы, отпустил член. Женька чуть не заскулил. Он в отчаянии завозился, понимая, что отпираться теперь бессмысленно. Стояк причинял дискомфорт.

Как Верхний отреагирует? Не надо смотреть ему в глаза. Слишком страшно. Что там можно увидеть? Ненависть, осуждение? Женька весь похолодел.

— Почему ты мне сразу не сказал? — Павел взял мальчишку за подбородок. — На меня смотри и отвечай, — холодно отчеканил он.

Женьке жутко хотелось зажмуриться, он густо покраснел, но приказ нарушить не посмел. Немилость Доминанта была страшнее всего. Надо его слушаться, а то может запретить к себе прикасаться, не пускать к себе в постель или того хуже — отправить восвояси.

Женька, сглотнув, всё же отважился посмотреть в глаза своему Верхнему. Вот только он снова не прочёл там почти ничего. Мужчина закрылся, не желая, чтобы мальчишка сейчас знал, о чём он думает. Лицо было спокойным и серьёзным. Даже складок между бровями не было. Женьку это до невозможности пугало. Уж лучше бы накричал, ударил, сказал, что он ничтожество, развратный ублюдок. Ну хоть какие-то эмоции! Чтобы знать, что сейчас чувствует. Только не вот этот почти безразличный, холодный, изучающий взгляд, которым можно в мозгу дырку просверлить.

Павел отпустил его подбородок и, не дожидаясь ответа, вдруг освободил его руки и ноги. Полунин совсем растерялся, даже распахнул рот, хотел что-то спросить, но слова застряли в горле, а мысли спутались. Он забился в угол, прижавшись к стенке, отодвинувшись от Павла. Лучше он отползёт сам, чем Верхний его оттолкнёт.

— Я боялся, — выдавил он.

— Чего боялся? — бесстрастный голос долбил виски.

— Что ты откажешься от меня, если я скажу, что… — мысли лихорадочно бились в черепной коробке. Надо сказать всё как есть. Но страх мерзкой липкой паутиной расползался по всему телу, сковывая движения.

— Ну?

Если можно убивать взглядом, то вот он: расстреливающий, пробивающий дырки в груди, сжимающий горло, не дающий воздуху вливаться в лёгкие.

— Я не могу это произнести! — это был почти хрип. Спазмы сдавливали, и казалось, что ещё немного — и…

— Можешь. Я приказываю.

Зачем? Ну зачем, блядь, он произнёс эти слова? Теперь Женька уже не сможет идти на попятную. Он никогда себе не простит, если откажется выполнить приказ своего Доминанта. Пашка позволял Женьке мелкие хитрости и отлынивание от некоторых домашних дел, но сейчас совсем другой случай. Сейчас решается, как они все будут жить дальше. От Женькиного ответа, от его честности зависит слишком много. Строптивый саб, не выполнивший прямого приказа. Кому такой нужен? Таких наказывают, и порка ещё не самое худшее. Таких лишают своего внимания. Что если Павел станет с ним холоден, каким он иногда бывал, когда впадал в меланхоличное состояние после напоминаний ему о его матери? Каким он бывал с некоторыми знакомыми, которые не были с ним достаточно откровенны, когда он задавал им прямые вопросы, а они увиливали от ответов, частенько начиная врать. Тогда его лицо становилось непроницаемым, а от мужчины веяло таким холодом, что Женька чуть ли не ёжился, ощущая мурашки по всему телу. Женька наблюдал, как Павел вычёркивал их из своей жизни с каждым случаем всё быстрее и легче. Он ни от кого не зависел, ни за кого не держался. И это тоже пугало. Иногда Женьке казалось, что вместо сердца у его мужчины в груди зияет чёрная бездна.