— Я тебя слушаю. Время есть. У обоих сегодня выходной, — Павел повернулся к своему сабмиссиву и внимательно на него посмотрел.

Женька снова выглядел подавленным. Они с Короленко до этого не виделись год. Что Жека потеряет покой и будет плохо спать после первой встречи с Серёгой, Пашка даже не сомневался.

Парень немного помолчал, пожевав губу:

— Ты должен устроить мне сегодня сессию, — он это больше выдохнул, нежели произнёс.

— Устрою, какие проблемы? — пожал плечами Павел.

— Ты не понял, не игровую… — Женька помялся, стоя на пороге комнаты Павла. — Жёсткую. Я виноват… очень виноват…

— В чём? — Павел окинул взглядом сгорбленную фигуру.

Зрение у Жеки было плохим, он часто сутулился. Никольский настаивал, чтобы дома парень носил очки. Они ему шли, но согласился с этим Женька только после заверений Павла и Марины, что выглядит в очках отлично. На работу он надевал линзы. Сколько Пашка ни бился с юным любовником, заставляя выпрямить спину, тот вспоминал об этом далеко не всегда, а когда он думал, что в чём-то виноват, то округлял её, и казалось, что какая-то тяжесть придавливает его к полу.

— Наверное, раньше я сам не понимал, почему расстался с Серёжкой. Он был со мной… ну… это… — Женька попытался подобрать слово, — жестоким. Иногда мог быть внимательным, а иногда… Я боялся тебе сказать… Не хотел, чтобы вы с ним поругались… из-за меня… Он выпорол меня… кнутом и… Была кровь… Было ужасно больно… Я испугался… Я очень боюсь вида крови, и даже сама мысль, что она есть, хоть я её не вижу, пугает до чёртиков. Она была на спине… — Женька глубоко вздохнул, поморщился. — Я тогда такой шок пережил. Мне не верилось, что он так может… что так поступил со мной… Я думал, что я ему дорог. Он меня даже не предупредил, а просто взял и… — парень опустил голову и замолчал.

— Спасибо, что наконец-то рассказал про этот случай, — в глазах Павла появилось сочувствие.

Никольский и так уже всё понял, да и слышал реплики, в запальчивости брошенные обоими парнями. Реакция Женьки на кнут была слишком бурной. Стоило ему его увидеть, как он вылетел из номера отеля, даже не попрощавшись с Серёгой и не отпросившись у Павла. Никольский не стал тогда его догонять, потому что понял, что Женьке сейчас надо немного побыть одному, прийти в себя и от встречи, и от своих неприятных воспоминаний. «Пусть всё осмыслит, переварит, а потом успокою», — решил Павел.

Начинать утешать Женьку сразу было бесполезно. Мальчишка сначала должен был раздуть любую проблему до вселенского масштаба. И только после острых негативных эмоций, когда сил терпеть уже не было и он буквально сам начинал напрашиваться на хорошую взбучку, его попускало.

— Это не всё. Я размышлял, почему ушёл от него… Сначала сам не понял. Думал, что причина в его жестоком обхождении со мной. Ну да, мне не нравилось, когда он на меня так орал и обзывал, было ужасно обидно, но это не главное. Он променял меня, — на этой фразе мальчишка сделал паузу, а кулаки его сжались. — На ту девку! Он мной пренебрёг! — повысил голос Женька, а его подбородок задрожал.

— То есть ты хочешь сказать, что, несмотря на побои, ты бы от него мог не уйти? — решил уточнить Павел.

— Наверное… не отважился бы… Я не знаю… Ну и к кому мне было идти? Я тебя любил… очень, но ты мне отказал. На месте той женщины должен был быть я! — воскликнул парень. — Понимаешь? Он должен был быть со мной! — его охватила ярость. Павел наблюдал быстрые перемены на юном лице. — Серёжка обязан был приехать в выходной ко мне в больницу. Как он мог со мной так поступить? — глаза заблестели от навернувшихся слёз обиды. Женьку начало потряхивать. — Я ему этого никогда не прощу! Я должен ему отомстить. Хочу сделать так, чтобы он от меня зависел, хотел, добивался встречи… — лицо исказилось от злости, Женька весь сгруппировался, сжав кулаки, но тут же спохватился, переведя взгляд на Павла. — Я ужасный человек, да? — сдулся мальчишка. — Ненормальный! Мне перед тобой так стыдно, — он сильно закусил губу, опустил глаза и снова ссутулился.

— Раздевайся, — ледяной голос заставил Женьку вздрогнуть.

Он лихорадочно начал стаскивать с себя одежду. Павел встал из-за компьютера, скрестил руки на груди и смотрел, как мальчишка пытается справиться с пряжкой ремня. Пальцы дрожали и не слушались.

— Куда-то собрался сегодня? Почему не в спортивках?

«Или уже заранее всё спланировал и хотел, чтобы я тебя выдрал вот этим ремнём?» — этот вариант был более вероятен.

— Нет, не собрался, — Женька густо покраснел.

— Ремень вытащи и отдай мне, — велел мужчина.

Парень выудил ремень из шлёвок, дрожащей рукой протянул Павлу. Никольский, не двигаясь, стоял и смотрел, как его саб, уже абсолютно голый, ссутулившись и поёживаясь, хотя было тепло, держит на вытянутой руке ремень и ждёт, пока Павел его возьмёт. Ожидание затянулось, и Женька решился поднять глаза. Он исподлобья, всё больше краснея, разглядывал Верхнего, отмечая про себя, что белая майка обтягивает торс и выгодно подчёркивает его грудные мышцы, а домашние мягкие джинсы с низкой посадкой стройнят бёдра.

— Я передумал, — сказал мужчина, отвернувшись и лениво потянувшись.

Майка приподнялась, открыв соблазнительные ямочки на пояснице, от которых Женька тащился. Пашка молниеносно повернул голову и успел поймать жадный взгляд.

Интересно было наблюдать за тем, как глаза Женьки расширились от изумления. Как, его не будут наказывать? Он же так рвался на встречу с Серёгой и много раз непрозрачно намекал об этом Павлу, пока тот не согласился посмотреть, что из этой затеи выйдет. Серый неоднократно предлагал варианты встречи втроём, но Никольский ему отказывал. Но он не отказал своему мальчишке, видя, как тот осторожно, словно боясь, что Павел надумает лишнего, пытается донести до него мысль, что хорошо бы увидеться с Королём и отомстить ему вот таким странным образом: мужчина должен был увидеть, как парни занимаются сексом, сгорать от желания, завидовать, сожалеть, что потерял Женьку.

— Иди ложись на кровать, вытащи наручи. Ремень повесь на стул.

Женька молча повиновался, обмозговывая: что задумал Павел? Холодный блеск в глазах настораживал. Мальчишка уже начал жалеть, что вообще поднял эту тему. Вдруг Пашка будет его сильно ревновать? Что Пашка предпримет? Скорее всего, сейчас выпорет, а что потом? Выгонит? От этой мысли внутри всё похолодело. Пусть изобьёт, пусть даже сильно, только не выгоняет, только не это!

Под пружинным матрасом были протянуты крест-накрест жёсткие ленты. К ним крепились наручи и поножи из той же прочной ленты, которые выводились наружу, а при желании их можно было попросту снова запихнуть под матрас. Поскольку спинка кровати была деревянной и цеплять металлические наручники было не к чему, вот такая конструкция решала проблемы фиксации. Причём она была двух видов: более строгая, когда Женька даже рыпнуться не мог, а вторая пара браслетов была с резинками. Руками и ногами можно было двигать, но до определённого предела.

— На спину ложись.

Женька, получив чёткие инструкции, разместился на кровати и уставился в потолок. Смотреть в глаза своему Верхнему было страшно. Лучше бы он надел ему повязку или велел закрыть глаза.

Никольский закрепил ноги и руки парня браслетами на резинке. Женька теперь находился в позе «звезды», с вытянутыми над головой руками и разведёнными ногами.

Павел присел рядом, окинул взглядом стройное обнажённое тело. Мальчишка не шевелился и, казалось, даже перестал дышать. Мужчина нежно провёл пальцами по шее, груди, животу, вернулся наверх и потеребил соски.

Женька, не ожидавший таких ласк, изумлённо уставился на Павла.

— Можно спросить? — отважился он задать вопрос.

— Спрашивай, — разрешил мужчина, выводя на теле парня узоры.

— Это сессия или просто игра?

— Ты так хочешь? — пальцы переместились на внутреннюю сторону бёдер, погладили шелковистую кожу.