Марина с явным облегчением вскочила и побежала в прихожую навстречу новым гостьям, издалека раскрыв руки для приветственных объятий:

– Эстелла, Тоня, как же я рада вас видеть! Раздевайтесь, проходите к нам!

Все трое тепло поздоровались, расцеловались. Дамы разделись и зашли в гостиную.

Лена, по-прежнему сидя на диване, некоторое время молча рассматривала обеих с ехидно-ревнивой насмешкой. Эстеллу, стройную и моложавую платиновую блондинку лет сорока пяти в обтягивающем чёрном платье и жемчужном ожерелье, она уже где-то видела – наверняка на каком-нибудь светском мероприятии. Всё в ней было безупречно – от макияжа и причёски до кончиков ухоженных, перламутровых ноготков миндалевидной формы. Увидев Веронику, Эстелла вздрогнула. Вот уж кого она не ожидала встретить здесь! Ей даже захотелось немедленно выскочить вон из комнаты, но правила приличия велели делать вид, что ровным счётом ничего не случилось. Впрочем, окружающие её метания вряд ли заметили.

На художнице Тоне Ленин придирчивый взгляд задержался надолго. Полноватая и неказистая, с короткими, крепко сбитыми ногами и слегка сутулой спиной, одетая в странную расписную водолазку, некрасиво обтягивающую грудь, излишне громоздкую для её скромного роста, она совсем не выглядела представительницей богемной профессии. Хотя во многом именно благодаря её чуткому вкусу Маринин дом выглядел столь изысканно и элегантно.

– Знакомьтесь, девочки. Это Эстелла – владелица сети салонов красоты, мы с ней познакомились больше двадцати лет назад. Вероника – писательница, Лена – актриса. А это Тоня – дизайнер интерьера и художница. Она меня однажды нарисовала, и с тех пор мы дружим, а на этот день рождения она обещала новую картину, – лучезарно вещала Марина.

Вероника тоже узнала Эстеллу и, раздумывая над тем, стоит ли посвящать окружающих в историю их запутанных взаимоотношений, отвела взгляд.

– Это в каком же виде, простите, вы нарисовали нашу Мариночку, а, Тоня? – ехидно накинулась Лена на художницу, потеряв всякий интерес к Веронике. – Уж не «ню» ли?

– Сначала надо нашим девочкам предложить выпить, – вклинилась Марина, не давая Тоне возможности ответить. – Устраивайтесь.

– Мне воды, если можно, – попросила художница, опасливо косясь на Лену. Она казалась слишком навязчивой, любопытной и грубой. Совершенно непонятно, что она могла учудить в следующую секунду. – Я за рулём.

– Ах, да. За рулём… Все за рулём – точно, – разочарованно пробормотала Марина. – Эстелла, ну хоть ты поддержи компанию!

– Да, я, пожалуй, могу и выпить. Всё равно меня прав лишили на целый год, могу и расслабиться. Тем более – повод такой, – вежливо согласилась белокурая парикмахерша, краем глаза наблюдая за реакцией Вероники.

Впрочем, вскоре она всё равно не выдержала и вкрадчиво сказала писательнице: – Дорогая, рада вас видеть. В ответ Вероника формально улыбнулась и потянулась к ней, чтобы они могли по-светски расцеловаться в обе щеки, как добрые старые подружки.

– Вы знакомы? – удивилась Марина. – Французский брют подойдёт, Эстелла? Эстелла кивнула и вновь обратилась к Веронике: – Милая, помнится, мы сделали из вас удивительной красоты платиновую блондинку. Как вы были великолепны в этом цвете!

– О да! Те восемь часов в раковине вашего салона, когда вы безжалостно отбеливали мою непослушную шевелюру, я не забуду никогда! – ядовито воскликнула Вероника. – Только делать из яркой брюнетки платиновую блондинку немного жестоко, не находите? Сама не понимаю, зачем согласилась. Ох уж эта наша женская страсть к большим переменам!

– Но это смотрелось божественно! К тому же вы были рекламным лицом моего нового салона, и я могла просить вас… – запнулась Эстелла.

– Это смотрелось неплохо, – резко поправила её Вероника. – По крайней мере, на ваших рекламных фотографиях. Я понимаю, что, изменив имидж всем известной модной писательницы, вы привлекли много новых клиентов в свой… салон, но! После этой расчудесной фотосессии мои волосы стремительно «посыпались», и мне пришлось их спасать: сначала спешно перекрашиваться, а потом и вовсе коротко стричься. Вспомните, сколько времени прошло, а волосы у меня до сих пор не отросли. То есть они, конечно, растут, но я вновь стригусь. – Зачем? – искренне удивилась Эстелла. – Прежнего объёма больше нет, и длинные волосы уже не смотрятся, – холодно пояснила Вероника. – А я просто ненавижу стрижки.

Она отпила вино из своего бокала и с неприязнью отвернулась к окну. Эстелла густо покраснела, не найдя, что ответить. – Дорогая, тебе страшно идёт эта длина, – со смешком вклинилась в разговор вездесущая Лена.

– Да? – сверкнув глазами, вспыхнула Вероника. – А что же ты так не подстрижёшься, а? Или вот Эстелла? У неё, посмотри, длинные и красивые локоны.

Окончательно смущённая Эстелла бессознательно схватилась за свои волосы, словно проверяя, на месте ли они.

– У Эстеллы длинные волосы потому, что ей их никто не сжёг. Кстати, и у меня по той же причине, – издевательским тоном пояснила Лена, с наслаждением делая глоток шампанского.

– Но послушайте! – не выдержала парикмахерша. – Я почти натуральная блондинка, мне и краситься-то особо не надо….

Она помолчала, чтобы немного успокоиться, и обратилась к Веронике:

– А у вас, дорогая, стойкий рыжий пигмент. Как, по-вашему, я должна была его выводить?

– А почему было не сказать, что вся эта перемена повредит моим волосам, и не удовлетвориться моим природным цветом в рамках своей рекламной компании? Укладку вашу фирменную сделать, всё такое? – сверкнув глазами, поинтересовалась та. – У вас же не простая девочка-модель в руках была, а…

– Да, да! – энергично закивала Эстелла. – Модельселебрити – это, конечно, особый кадр, очень ценный. Так и я к вам отнеслась с особым уважением – сделала из вас неземное, космически прекрасное создание. Таких много не бывает – одна на миллион! Ну как, скажите на милость, мне было добиться от вашей тогдашней гривы нужного оттенка? – Ну да, – всё больше и больше распалялась Вероника, сверкая глазами, – надо было, конечно, взять здоровый волос и травить его, травить до тех пор, пока он окончательно не обесцветится, потеряв всё живое внутри. А потом придать мёртвым уже волосам нужный оттенок. Вуаля! Очень профессионально! Браво, дорогая!

Эстелла молча потупилась, не решаясь возразить разгорячённой Веронике. Ещё, чего доброго, случится непоправимое – скандал. А скандалов с недавних пор Эстелла боялась, как огня…

Лена тоже замолчала, принявшись с самым сосредоточенным видом заводить свои массивные наручные часы на каучуковом браслете. Тоня испуганно затаилась в уголке дивана, прижав к груди бархатную декоративную подушку с вышивкой, которую когда-то сама подбирала для Марининой гостиной.

Наблюдая за этим неожиданным конфликтом, она искренне сочувствовала именно Эстелле, хотя и познакомилась с ней лишь сегодня, подкинув сюда от метро по просьбе именинницы. Она совершенно не знала характера Эстеллы, однако резкая и темпераментная Вероника, а уж тем более – нахальная и грубоватая Лена нравились ей куда меньше.

«Ужасные у Марины подруги, – тоскливо подумала она про себя, – надо поскорее вручить подарок и возвращаться домой». В том, что Эстелла её поддержит и тоже уедет пораньше, она почему-то нисколько не сомневалась.

– В чём ты провинилась перед нашими доблестными стражами дорожного правопорядка, дорогая? – сменила тему Марина, пытаясь спасти ситуацию и наладить хотя бы шаткий, но всё-таки мир в своей гостиной.

– Каюсь, – с деланым весельем воскликнула Эстелла, – выехала на встречную полосу. Была дикая пробка, а меня очень важная клиентка в салоне ждала, постоянно звонила и говорила, что опаздывает. Ну, я и нарушила. А потом, когда меня остановили, была груба с ГИБДДшником, а затем и вовсе предложила взятку.

Она буквально выхватила из рук Марины хрустальный фужер, предназначенный ей, и судорожно глотнула шампанского. – Ну и? – с насмешливым нетерпением вклинилась Лена. – Так на этом всё должно было счастливо завершиться… – У них в тот день была проверка, и они об этом прекрасно знали. Им надо было перед начальством показательное выступление устроить. Ну, что они все такие честные и неподкупные. А вдруг меня подослали?