— Угу-у-у, — невнятно выдавила та.

Лаванди пригляделась к ней повнимательнее и неожиданно охнула:

— Шрам на твоем лице! Он словно покрылся изморозью! И от него исходит какая-то энергия… это… это… это же проклятье! Наверное, раньше оно не действовало, но все эти энергетические процедуры, в числе которых и сила стихий, его всколыхнули! Он ведь до этого был совсем обычным!

— Еще и проклятье на мою голову! — простонала Юля.

Арчибальд осторожно коснулся ее плеча:

— Вы спасли мне жизнь, и я не забуду этого. Я перерою весь семейный архив, там должно найтись хоть что-то!

— Как самонадеянно, — пробурчала на ухо юноши Эмили, так до конца его и не отпустившая. — Ты не можешь гарантировать даже свою собственную сохранность в ближайшее время. А уже говоришь такие речи… Юля, ты ему веришь? — гетерохромка кивнула. — Простота наивная, кто же верит, если даже Сердечный Договор не гарантирует ничего? Глупенькая ты гетерохромка…

— А ты несчастная стимка, — парировала спокойно Юля, — никому не можешь верить, ослеплена своей ненавистью, тянущей на дно, как камень на шее, не давая всплыть и увидеть мир таким, каков он на самом деле. До тебя, погружающейся на все большую глубину, долетают лишь искаженные водой образы и звуки. Но скажи, Эмили, а что будет, если ты достигнешь дна? Останешься там навсегда, продолжая утопать — так, что это дно станет для тебя могилой? — на едином дыхании протараторила гетерохромка и осеклась.

— Ого, как загнула, — восхитилась Эмили, хотя что-то в лице ее изменилось. — Твое мнение — неправильное. Я тебе это докажу. Ты поймешь, что безоговорочно верить… действительно не стоит. Я отпущу этого алхима — крысеныш, ты это слышал? — и посмотрим, что будет. Если судьбе будет угодно, то мы встретимся вновь. Тогда и решим, кто прав, а кто — нет. Как тебе? — она склонила голову набок.

— Приемлемо, — задиристо отозвалась гетерохромка.

Арчибальд хотел было что-то сказать, но тут Лаванди заметила его рану и воспылала рвением, вновь доставая мазь:

— Ого, какая крупная! Не бойся, сейчас я тебя вылечу!

— Чего?! — чуть не поперхнулся юный алхим. — Я сам!

— Он — сам! — строго подтвердила Селайт, уже вполне оклемавшаяся. — Я должна защищать призывателя, в том числе. Мало ли кто ты такая — я, по-моему, тебя вижу впервые!

— Гости — это не только лишние рты и источники шума и прочей интересной информации, но и бесплатное развлечение, — глубокомысленно произнесла Санта-Марият, наблюдавшая за происходящим.

Правда, большую часть своего внимания милейшая старушка сконцентрировала на Мэри. После уничтожения браслета она не шевельнула и пальцем. Санта-Марият как раз думала, кого бы послать проверить, что там с бывшей — или не такой уж и бывшей? — противницей, когда на ту обратил внимание Годрик. Новый Глава Онгерета осторожно подошел к жене, коснулся ее плеча. Мэри спросила резким, отрывистым голосом:

— Скажи честно — ты ненавидишь меня так, как я ненавижу себя?

— Дорогая, — растерялся тот, — уж не повредилось ли что у тебя в голове? Вот за что, скажи, мне тебя ненавидеть? Ну, преследовала ты какие-то свои цели — но ведь и с моими они совпадали более-менее. Ну, подвергала мою жизнь опасности — так я же знал, на что шел — переворот устраивать — это дело серьезное, — Нагимик ухмыльнулся, Годрик резко развернулся к нему. — И ничего смешного! Переворота требовал сам город! Ты до чего его довел, а?

— Так ему и надо! — буркнул Начальник.

— Ему — то есть городу? — уточнил Гроссмейстер.

— Ему — Императору! Знал бы ты, что тут реально происходит! Пойми, Онгерет — одна большая ловушка, которая высасывает наши жизненные силы — то есть энергию — и продает тем, кто больше заплатит!

— Если бы такое действительно имело место быть — я бы знал. Предоставь мне хоть одно доказательство, братишка! — не поверил Годрик.

— Кое-кто из местных собирает воду, протекающую по городу, а затем продает алхимам, — сообщила Юля.

— Кто именно, я так понимаю, ты не скажешь? — осведомился Начальник. — Впрочем, я и так знаю. Они думают, что продают воду алхимам, а на деле — одной особе, которую здесь прозвали Полтергейстом.

— А ей зачем?

— Понятия не имею. Возможно, она сама алхимка — цвет ее крови неизвестен, — качнул головой Нагимик. — В любом случае, это неофициальная деятельность. Официально — в узких высших кругах — имеется торговый договор, в котором имена не упоминаются, но по всему видно, что заказчик — алхим — кто еще будет платить столь дикие цифры за энергию? Что скажешь, юный аристократ?

Арчибальд пожал плечами и задумался:

— Кому нужно столько энергии? Дикие деньги? Значит, это либо крайне богатый алхим — а таких немного — либо это целое общество аристократов, которые… — он побледнел и замолчал.

Тем временем несколько успокоившаяся Мэри сфокусировалась на Юле и вздохнула:

— Ну вот, еще и главная героиня, пострадавшая из-за меня. Я полагаю, что должна быть тебе благодарна? Только вот с чего? Ты ведь думала, что убиваешь меня — я выжила лишь чудом. Твое вмешательство было из разряда — «не было бы счастья, да несчастье помогло». Ну, или как-то так, — она раздраженно щелкнула языком. — Но, пожалуй, раз уж ты — вольно или невольно — избавила меня от всех этих паразитов, что-то чудненькое сделать все же надо… Чего ты хочешь?

— Спать, — честно ответила Юля и зевнула. — Хотя от ванны и еды тоже не откажусь.

Мэри раздраженно развела руками:

— Ну вот и где я тебе это все добуду? У меня разве что знания рода остались и всякое нужное для простейших ритуалов, которые доступны и женщинам — в высшие я уж точно больше не полезу, — она поморщилась.

— Знания твоего рода ведь касаются одержимости и всего, с ней связанного? — подала голос Санта-Марият. — А в силах ли ты, например, изгнать занявшую чужое тело лайкотчевскую воскресшую?

— Сложно, — протянула Мэри, — но возможно. Как именно прошло вселение?

— Тот старик говорил что-то про то, что Люда вся такая уникальная, раз справилась при неполном резерве… — вспомнила Юля.

— Для этого нужно просто очень сильно хотеть жить. Таким образом, с ней вполне возможно договориться. Точнее, она сама предложит подобное, чтобы не исчезать окончательно. У тех, кого вернули лайкотчи, не будет перерождения — по крайней мере, так гласят священные книги. Если им верить, то ее ждут ужасные мучения на Дне, где обитают всякие неприятные существа. Сейчас надо всего лишь ее найти.

— Найдем, — заверила Санта-Марият, затем вытащила из волос неприметную заколку, путем хитрых манипуляций превратила ее в самый настоящий ключ и вставила его в замочную скважину одной из дверей. — Имейте в виду, это моя комната, и никому из присутствующих в нее ходу нет. Тебе в том числе, Нагимикушка, — тот возвел очи горе и пробормотал: «Да что мне там делать?»

Неизвестно, что именно сделала старушка, но вскоре по, пожалуй, всему городу разнесся громкий гудок, надолго засевший в ушах. Уж конвульсивно задергался, терзая пальцами свои несчастные органы слуха.

— Что это за акустический удар? — просипела шокированная Юля.

— Условный знак. Обозначает немедленную сходку команды, — сообщила Санта-Марият.

— Так вот зачем ты просила, чтобы ту коробку с твоего корабля установили в твоем доме, — понял Нагимик. — Я так давно ее не слышал — и еще бы столько не слышать больше — что даже ностальгию ощутил…

Его перебила Юля:

— Я одна не поняла, зачем было устраивать страдания моим ушам и мучить Ужа? — тот не подавал признаков жизни, Принцесса сочувственно гладила его по плечу.

— Моя команда своих не бросает, а Токен всегда находит того, кого ищет. Он знает, что это, — Санта-Марият кивнула в сторону комнаты, — сигнал для сбора всей команды. Поэтому заявится вместе с нашей одержимой.

— А он справится с ней? — заинтересовалась Эмили.

— Он знает все ее слабости. Да и Люда еще только обживается в новом теле, — уверенно ответила Санта-Марият.

Она оказалась права — вскоре присутствующие смогли наблюдать хмурого Токена, одной рукой сжимающего запястья бледной потрепанной Люды, а второй держащего одержимую за волосы. Пленница обвела настороженным взглядом комнату, задержалась на помахавшей ей Мэри и вздрогнула: