Роза… Надо же, он вспомнил о ней только сейчас. А казалось, вовек не забудет. И сделает всё ради неё. А теперь… М-да. Понаделал же он делов из-за «прекрасной дамы».

— Однако, — почесала затылок Хельга. — Она явно в тебя втю-у-урилась, да-да.

— Думаешь? Но у меня уже есть… гм, дама сердца, как говорили некогда.

— У вас всё серьёзно? — коротко спросила Хельга.

Арчибальд промолчал. Он уже ни в чём не был уверен. Но девушка поняла его по-своему — в этот день его вообще неправильно понимали — и помрачнела:

— Тогда её можно понять. Такие дела сильно настроение портят, — и поспешила перевести разговор в другое русло. — А зачем ты коня искал?

Арчибальд взглянул на неё и понял — надо говорить правду. Но не всю:

— Это мой заколдованный друг, — конь сделал большие глаза и закашлялся.

— Заколдованный?! — ахнула Хельга. — Это же типа использования потоков энергий, да? На такую масштабную метаморфозу, наверное, даже многие низури не способны! Но кто тогда?

— Не знаю, — скорбно ответил юноша. — Но надеюсь, что смогу пролить свет на это, — конь взглянул на Даркенблу с сарказмом.

— Тогда его надо вернуть в прежнее состояние, — решительно произнесла Хельга. — Но как?

Повисло молчание. Его прервала нахмурившаяся Элиадна:

— То есть… Я не так давно каталась… на представителе… разумной расы?! Я, конечно, рада, что моё предположение относительно него подтвердилось, но… Полтергейст! Ты мне ничего сказать не хочешь?!

— А что я-то сразу? — мрачно поинтересовалась городская легенда, выходя из дома. — Всё-таки хорошо, что эти двери и коленкой можно открыть, когда руки заняты…

Руки у неё действительно были заняты большим куском ржаного хлеба и пиалкой со светло-салатовой жидкостью. Крошки сыпались на простое чёрное платье с воротником стойкой, Полтергейст сердито сопела из-под непрозрачной вуали на лице:

— Поесть не дают! — пиалка переместилась под вуаль, что-то не громко хлюпнуло и, когда она вернулась в исходное положение, жидкости в ней значительно поубавилось. — Чего тебе, старче?

— Для начала — это что? — ткнула Элиадна пальцем в сторону пиалки с её содержимым.

— Ржаной квас. Производителей с ходу не скажу, надо на бутылке посмотреть… Если мне, конечно, в кои-то веки дадут нормально позавтракать! Так и будем обсуждать мои гастрономические пристрастия? Кстати, с тобой не поделюсь, и не надейся. Я на тебя обиделась, имей в виду.

— Что? — вдруг тихо произнесла Элиадна, затем взвыла. — Что?! Ты притащила меня прямиком в тюрьму! Ты подвергала наши жизни опасности! Ты заставила меня ухаживать за целым зоопарком, затем смылась неизвестно куда! Ты вернулась и, ничего не объясняя, снова притащила меня сюда! И снова заставила ухаживать за зоопарком! Ты до сих пор не вернула меня обратно! Ты спокойно наблюдала за моей прогулкой верхом! И ты ещё на меня обиделась?! У тебя совесть есть?! За что?!

Полтергейст ответила что-то невразумительное, затем указала куском хлеба в сторону оживившегося коня:

— Он тоже на тебя обиделся. Не веришь — спроси.

— Ты предлагаешь мне с животными ещё и начать разговаривать?! — ещё пуще взвилась Элиадна.

Городская собирательница слухов неопределённо хмыкнула, откусила кусок хлеба пожала плечами и гордо удалилась. Дожевав хлеб у калитки, буркнула:

— Истеричка занудная, — и ушла окончательно.

Не успевшая ничего ответить Элиадна хмурилась и теребила в руках кнут. Затем пробурчала:

— Чтоб ты своим квасом поперхнулась, — и перевела взгляд на коня. — И как я должна общаться с этим глупым животным?

— Но-но, я бы попросил! — возмутился тот. — Я гораздо умнее вас!

Элиадна поперхнулась, поморгала, сделала задумчивое лицо. Пробормотала:

— Из-звините, — и поспешно пошла к калитке.

Она уже её открывала, когда факт о заговорившем коне малость потускнел, и стал понятен смысл того, ЧТО он сказал. Девушка резко развернулась, побежала к коню, схватила его за уши, уперлась своим лбом в его и, разъярённо глядя меняющими цвет очами в округлившиеся зеленоватые, прошипела:

— Что ты сказал?! Повторил, живо!

— Вы глухая? — осведомился конь, успевший успокоиться.

Элиадна побагровела… От мучительной смерти животное спас вопрос от восторженной Хельги:

— Ух ты, говорящая кобыла!

— Конь, — строго поправил тот.

— Я такого ещё не видела! Как тебя зовут?!

— Леонардо, — высокомерно ответил тот. — И я бы посоветовал обращаться ко мне на «вы».

Ему наконец-то удалось вырваться из хватки Элиадны. Та произнесла:

— Не слишком ли много чести? Уважительное обращение, Леонардо… Лео — этого за глаза хватит.

— Лео? — повторил задумчиво конь и решительно тряхнул гривой. — Согласен. Если уж вы неспособны запомнить моё имя целиком, можете использовать сокращение.

— Ах ты папуас недорезанный! — вновь схватила коня за уши Элиадна.

— Фи, как некультурно и нетолерантно! — бросил Лео и добавил. — В виде алхима я не чёрный! У меня даже на голове волосы светло-каштановые! Масть коня же такая из-за участия в ритуале потоков пламени Саламандры и её дочери Шадфайры!

— Да ты, получается, красавчик, — заметила Хельга.

Польщённый, конь кивнул. От приятных воспоминаний о своей алхимской жизни его отвлёк Арчибальд:

— Значит, Шадфайра? — он с извиняющейся улыбкой осведомился у Хельги. — Прошу прощения, могу ли я ненадолго уединиться в вашем чудесном доме?

— Д-да, конечно, — согласилась очарованная манерами юноши девушка, хватаясь за закрасневшиеся щёки.

Даркенблу коротко поклонился и исчез, принявшись бегать по комнатам. Наконец он нашёл печь. То, что мимо неё он несколько раз спокойно пробежал, его ничуть не смутило.

— Ну у стимов и камины, однако, — прикидывая, чем начертить пентаграмму, пробурчал наследник графа.

Шадфайра замерла в поклонения перед своей матерью — Саламандрой, огромной ящерицей Пламенной Стихии. Алый хвост Элементаля пылающей рекой извивался на обсидиановом полу. Клубы дыма залетали внутрь залы. Шадфайра покорилась на окно с кованной фигурной решёткой и мысленно присвистнула при виде многочисленных извергающихся вулканов, от которых небо почернело:

«Ну всё, маменька реально разозлилась. Берегись попавший под горячую лапу… или хвост.»

Она поморщилась, представив реакцию Сильфиды на дымовую завесу от вулканов. Отношения и так напряжённые, не хватало ещё очередного конфликта.

Кстати о воздухе — интересно, Селайт уже справилась с тем парнем-аристократом, который призывал их обоих недавно? Признаться, Шадфайру заинтересовало существо, которое увело алхима в конском виде. Это была девушка, но очень странная… Вроде обычная гетерохромка-аборигенка, но… Надо будет поинтересоваться у Селайт, когда дипломатическая процессия Огня будет извиняться перед Сильфидой и её потомками за загрязнённый эфир. Правда, придётся ещё терпеть скучную процедуру извинения и придумывать проникновенную речь…

Шадфайра выпрямилась. Грива её чёрных с каштановыми отливом волос тяжело опала на плечи и спину. Только сейчас брюнетка заметила стоящего чуть поодаль брата, уже закончившего бить приветственные поклоны. Пепельно-серые волосы, оранжевые глаза с вертикальным зрачком. На Шадфайру не похож от слова совсем. Пошёл в отца — вспыльчивого дракона, бушевавшего где-то на островах. Иногда он перегибал палку, чаша терпения Ундоры переполнялась, и элементаль Воды посылала матери множество гневно булькающих и исходящих паром писем. Мама, не читая их, просто забирала мужа во дворец. Но тому было тесно в четырёх стенах, он грустил и в конце концов улетал обратно, на горе жителям Вод, уже не веривших в его клятвы по поводу хорошего поведения…

Шадфайра с братом различались не только внешностью. Он был покровителем стимов, а она — алхимов. Не то чтобы брюнетка что-то к ним испытывала… Просто было интересно, что произойдёт, когда по холодной земле потекут огненные реки. А что? Этакая резиденция дочери Саламандры, пошедшей в мамочку. Правда, из-за одной светловолосой зануды со стрекозиными крыльями ничего не получилось. А ведь та просто уведомила Саламандру об идее дочери относительно чужих территорий. Ой, что тогда бы-ы-ыло…