Экипаж прокатился по подъемному мосту и въехал под сумрачную каменную арку проездной башни. За ним следовала вторая карета с родовым гербом его светлости герцога Томлинсона на дверцах, запряженная четверкой великолепных серых лошадей.

Экипажи еще издали заметил дозорный. К тому времени как герцог появился во дворе, Гарри и Луи ожидали его у входа в замок.

Гарри взглянул на часы, после чего вернул их в карман камзола.

— Тебя ждут в каком-то другом месте? — поинтересовался омега.

— Разумеется, нет, — несколько ворчливо отозвался альфа. — Но твой дядя задержался, и мое терпение на исходе. Я хочу поскорее сделать тебя своим мужем. Он должен был приехать еще вчера.

Луи польстило нетерпение Гарри. Он хотел его и стремился заполучить немедленно, причем не только в постели, но и официально.

Хотел ли этого также и Луи? Ну конечно, хотел. Омега уже отдал ему свою невинность, и поэтому ни к чему было лукавить и обманывать самого себя. Луи Томлинсон был безумно влюблен.

Герцогский экипаж остановился прямо перед ними, и облаченный в ливрею лакей поспешил опустить ступеньки и помочь выйти своему господину. Из темных глубин кареты показался его дядя, круглый, как тыква, и наряженный в кричаще-яркий зеленый атласный камзол и персикового цвета бриджи. Прежде чем поставить туфлю со сверкающей пряжкой на ступеньку и тяжело спрыгнуть на землю, он прищурился, окинув оценивающим взглядом фасад замка. По двору удушливым облаком поплыл аромат его духов. Черный парик неподвижной башней возвышался у него на голове, и жесткие локоны подпрыгивали при каждом шаге.

— Мой мальчик! — Он сгреб Луи в объятия, выдавливая весь воздух из легких. — Слава богу, ты нашелся, и ты цел и невредим! — Герцог обернулся к Гарри. — Я ваш должник, лорд Монкрифф. Вы спаситель моего племянника. Вы спасли его от секиры Мясника.

Гарри отвесил элегантный поклон.

— Она спаслась самостоятельно, ваша светлость. Ваша племянник — удивительный омега. Я ничего особенного не сделал. Я всего лишь предоставил ему эти стены в качестве убежища.

Дядя перевел взгляд на Луи.

— Ты в порядке, мой дорогой?

— Да, все хорошо.

Он сделал шаг назад и резко вздохнул.

— В ближайшем будущем я выслушаю твой рассказ об ужасных испытаниях, — произнес он. — Но первым делом… — Он снова обернулся к Гарри. — Монкрифф, я несу всю полноту ответственности за этого мальчика. Он единственное дитя моего горячо любимого покойного брата, и он для меня все. Поэтому я умоляю вас сообщить мне, что сие означает? Почему вы желаете женитьбы с моим племянником?

Луи ощутил, что улыбка сползает с его лица. Омега подошел к Гарри и взял его под руку, радуясь, что сегодня он не размахивает секирой.

— Он уже обещан полковнику Рикардо Дайсону, — продолжал дядя мальчика, — и с вашей стороны верх неприличия вести себя подобным образом.

— Но, дядя… — запротестовал Луи.

Он не знал, с кем говорит!

Его светлость взмахнул рукой.

— Ну-ну! Тихо!

Омега так поспешно закрыл рот, что почувствовал, как стукнули зубы.

Герцог склонил набок голову в парике и приподнял бровь, возмущенно глядя на Гарри.

— Что вы можете на это мне сказать, молодой человек?

Стайлс наклонил голову и выдвинул одну ногу вперед, склоняясь во втором, еще более изящном поклоне.

— Прошу прощения, ваша светлость. У меня нет другого объяснения, кроме того, что я влюбился в вашего племянника, совсем потеряв из-за него голову.

Луи изумленно отшатнулся.

Дядя пристально посмотрел на мальчика.

— Великий шотландский лорд влюбился. Это так?

— Да, дядя, — потрясенно отозвался омежка.

— Вот так просто взял и влюбился?

— Вы не можете меня в этом винить, ваша светлость, — вмешался Гарри. — Луи Томлинсон не такой, как все остальные омеги.

— Мой брат хорошо о вас отзывался, Монкрифф. Я задавался вопросом, буду ли я иметь честь когда-нибудь с вами познакомиться и лично составить о вас мнение.

— У вашей светлости будет такая возможность, — произнес Гарри, — если сегодня вечером вы почтите нас своим присутствием за нашим столом.

— Разумеется, мне придется почтить вас своим присутствием! — воскликнул герцог, поправляя парик. — Куда еще прикажете мне отправиться? Мы забрались в самую глушь шотландских нагорий. Мне еще повезло, что по пути сюда меня не проглотил какой-нибудь голодный кабан.

Луи нервно вздохнул, входя в главный зал замка вместе с мужчинами.

— Так значит, вы утверждаете, что у вас возникли чувства к моему племяннику, — начал герцог, вызывающе поглядывая на Гарри поверх бокала.

— Да, ваша светлость. И я намерен всегда любить его и заботиться.

Герцог наклонился вперед.

— Так вы говорите, что это любовь? Я наблюдал за вами весь вечер, Монкрифф, и не сомневаюсь в том, что вы хотите Луи. Но я не уверен, что это можно назвать любовью. — Он откинулся на спинку стула. — Нет ничего удивительного в том, что вы увлеклись моим племянником. Он красивый молодой омега. Я также вижу, что Луи отвечает взаимностью на ваши… эмоции. Это нетрудно заметить. Он безумно влюблен в вас. Но все это несколько поспешно, вы не находите? По моим подсчетам, вы сделали ему предложение в тот же день, когда омега переступил ваш порог,

Гарри облизал губы и стал напряженно думать, чем ответить на вызов, брошенный ему герцогом. Было ясно, что он имеет дело с проницательным и умным человеком.

— Я понимаю, что вам это кажется странным, ваша светлость, но я очень хорошо помню отца Луи. Я всегда буду думать о нем с глубочайшим уважением. Я также помню, с какой любовью он говорил о своем сыне. Так что, если позволите мне говорить начистоту…

— Да, да, конечно, — помахал рукой герцог. — Мне очень любопытно.

Гарри поставил бокал на приставной и оперся локтями на колени.

— Я не имел удовольствия встречаться с его бывшим женихом, полковником Дайсоном, — произнес Стайлс, — но мне известна его репутация, и я считаю своим долгом уведомить вашу светлость о том, что… — Он помолчал, давая собеседнику возможность внутренне подготовиться к тому, что ему предстояло услышать. — Рикардо Дайсона в этой стране презирают, ваша светлость. Его считают тираном, которому неведомы границы, когда речь идет о жестокости и бесчинствах. По его приказу убито много ни в чем не повинных шотландцев, а их мирные дома и хозяйства сожжены дотла. Поэтому, когда я узнал о желании вашего племянника выйти замуж за этого человека, я, не колеблясь, нарушил правила этикета. — Он откинулся назад и прямо взглянул в глаза герцогу. — И извиняться за это я не стану.

Томлинсон внимательно его изучал.

— Вы своенравный человек, Монкрифф, но я также вижу, что вы порядочны и прямодушны, так что я тоже буду говорить без обиняков. — Он встретил взгляд Гарри. — Меня удивило решение брата позволить единственному сыну выйти за Дайсона. Я думаю, что он действовал так поспешно, желая найти ему мужа прежде, чем покинет этот свет. Что касается меня… — Он откинулся на спинку стула. — Мне этот человек не нравится. Имейте в виду, что у меня нет никаких доказательств его неблаговидной деятельности, — он мне просто неприятен. Называйте это инстинктом, внутренним чутьем — мне все равно, но я признаю тот факт, что ему присуща жестокость. Я нисколько не сомневаюсь, что, когда ему это удобно, он умеет демонстрировать обаяние, под влияние которого и попал Луи. А когда скончался мой брат, он был убит горем и одинок. Я не могу отделаться от ощущения, что Рикардо воспользовался моим племянником. Луи получит внушительное приданое, и он сын герцога. Дайсон жаждет продвижения по службе, но у него мало связей и он не богат. — Томлинсон покачал пальцем. — Зато он весьма одаренный военачальник, что и позволило ему вырасти в глазах моего брата. Вам известно, что он спас ему жизнь? Это был необычайно героический поступок.

— Да, я об этом слышал.

Гарри поспешил опрокинуть в себя остатки виски, чтобы не сказать его светлости что-нибудь такое, о чем он позже мог бы пожалеть.