Взвесив все за и против, Гавен провел меня к дивану и предложил стакан виски. Я не смогла отказать себе в удовольствии попробовать ароматную жидкость с цветочными нотками. На вкус она оказалась выше всяких похвал. Лицо Гавена не выразило ничего, когда я сделала глоток из предложенного стакана. Он лишь взял еще один, закрыл дверцу шкафа из вишневого дерева, и присел в кресло напротив.

Рассказ Гавена оказался долгим. Он поведал о том, как во времена правления старшего брата нынешнего короля – Таурена Билатлейна, именно в городе Гластонгейт жил друид со способностью Аластрина. Однажды король призвал его ко двору и попросил рассказать про будущее его королевства. Это было сделано втайне от всех, но стены замка не смогли удержать все секреты своих хозяев. Этот случай не стал исключением. Аластрин поведал королю о том, что тот проклят, ибо он усомнился в силе богов. В наказание весь королевский род по мужской линии не сможет зачать ребенка, и земли Астерии будут омыты кровью его подданных. Это продлиться до тех пор, пока истинный наследник по женской линии Билатлейнов не будет увенчан короной. Только тогда в королевство вернется мир и процветание.

Кроме брата у Таурена была еще и сестра Ванесса. Она сильно привязалась к друидам, как и они к ней. Зная это, король посчитал, что пророчество Аластрина – это заговор против его правления. В наказание за измену Таурен уничтожил всех друидов на своих землях. На смену многобожью пришла вера в Ноари, а сестру король отправил подальше от двора в аббатство Гластонгейт для служения их новому и единственному богу Ноари.

– Что же потом случилось с Ванессой? – удивленно спросила я, когда Гавен закончил, и поставила пустой стакан на столик возле дивана.

– Никто не знает. Она исчезла за несколько дней до принятия обета безбрачия, а вместе с ней и надежда на счастливое будущее Астерии, – тихим голосом подытожил он, нахмурив светлые брови.

Усталость добавила его серому образу еще больше бледности. Даже стало его немного жаль. В голове крутилась одна мысль. Я все пыталась поймать ее за хвост, и мне таки удалось.

– Подожди, ведь у нынешнего короля Савалона Билатлейна есть сын, а это значит, что Аластрин действительно соврал королю.

– Не думаю, – ответил Гавен, пытаясь рассмотреть что-то на дне своего пустого стакана. – Голод. Болезни. Пожары. Только о том, как горела столица двадцать пять лет назад, говорят до сих пор. Нет, Кейт, все это не просто так. Неважно верим мы в пророчество или нет. Астерия умирает и все, что нам остается делать, это наблюдать за последними днями ее заката.

– Как в твоей голове помещается столько букв? В смысле фактов. Мне не удается запомнить ничего, из прочитанного накануне.

– А это, мисс, мой дар. У меня отличная память. Я не способен забыть даже самое случайное слово, брошенное в мой адрес, – ответил он и улыбнулся очаровательной улыбкой.

Ее не часто можно было увидеть на серьезном лице умника, но вот она. Белоснежный ряд зубов и собранные в уголках губ лучики дружелюбия.

– Наверное, тяжело было тебе в детстве находить друзей.

Я вернула улыбку.

– А вот детства как раз не помню, как и все, что произошло до того, пока Чаннинг… – не успел Гавен договорить, как в гостиную ворвался Бернон.

Силач не сильно церемонился со своим другом, когда тяжелыми шагами прошел через комнату и, схватив за локоть, потащил его к выходу. Им сегодня предстояло патрулировать город. Поскольку напольные часы в холле пробили ровно десять часов вечера, требовалось поспешить, чтобы успеть прийти в город к одиннадцати. Я и не заметила, как быстро прошло время, и последовала за ними до самых ворот в надежде уговорить взять меня с собой.

– Чаннинг приказал запереть тебя в комнате, так что скажи «спасибо», что этого не произошло, – возмутился Бернон, когда мои когти оставили на его руке след.

– Можно подумать, двери ее удержат, – возразил Гавен, не сбавляя шаг.

Они направлялись к воротам, пока я следовала по пятам, словно бездомный котенок.

– Советую, все-таки запереться в комнате. Старушка Маргарет собиралась остаться на ночь в своей лавке и перебрать травы, а Метью вызвался ей помочь, – бегло объяснил Бернон, когда они с Гавеном вышли за пределы территории дома.

В голове так и напрашивались вопросы: «Где Чаннинг?» и «Почему не стоит выходить из комнаты?». Я не успела их задать, так как Бернон неожиданно повернулся и «мило» предложил мне быть полезной. Он приказал поймать мышей у него в комнате. Оказалось, этой ночью они не давали ему спать.

– Удивительно, как это мыши еще не разбежались в ужасе, увидев такую свинью, как ты, – ответила я и сложила на груди руки.

Да, это было довольно грубо с моей стороны. И можно не удивляться тому, что в глазах здоровяка словно написано: «Я сверну ей шею».

Гавену с трудом удалось увести Бернона, пока мы с ним не сцепились вновь. Из-за трав рассыпанных вокруг дома, я не могла сделать и шагу вслед удаляющимся фигурам. Лишь полная луна освещала ночную тьму и составляла пленнице компанию. Весь дом остался в моем распоряжении. Кроме витающих в каждой комнате запахов хозяев, никто не мог помешать разнести все вдребезги. Это желание засело в голове, словно могильный червь, и вызывало страшную мигрень. Я переступила порог и вдохнула еще один запах. Всепоглощающей злости. Мне был ненавистен этот дом с его молчаливыми стенами, а особенно с его неразговорчивыми жителями, которые не сильно утруждали себя гостеприимством. Когти просились на волю, и не нашлось аргументов, чтобы им перечить. Под руку попалась ваза, которая полетела в противоположную стену холла.

Звук разбивающегося фарфора разнесся по комнате, когда белые осколки с бирюзовыми мотивами растений отлетели от деревянной панели и посыпались на пол. Они были похожи на брызги пены бушующих волн Айдарского моря. Только сейчас я заметила, как у ног рассыпались прекрасные алые розы, которые так любила старушка Маргарет. Эти цветы символизировали собой честь и преданность идеалам королевства. Именно поэтому они больше не росли в королевском саду.

– Разбитые вазы и сломанные вещи не помогут отсюда выбраться, а вот настроение миссис Помсли точно испортят, – тихонько произнесла я и присела на корточки.

Рука потянулась к рассыпанным на полу цветам и вдруг невольно дрогнула. На пальце выступили капельки крови. Больно не было, но досадное чувство от цветочной мести, тоже не назовешь приятным. Я поднялась на ноги, как вдруг увидела головокружительный танец серых стен. Все четкие грани сменились на туманный хаос, который затягивал все глубже в пустоту. Попытка опереться на столик, на котором еще недавно стояла ваза, не увенчалась успехом. Рука промахнулась, и я со всей силы врезалась в пол. Старые дубовые доски пахли сыростью и дорожной пылью, пока сознание медленно проваливалось в темноту. Словно меня затягивало в болото. Тягучее и беспощадное.

Когда я открыла глаза, то оказалась возле окна, завернутая лишь в одну белую простыню. Ночь была достаточно темной, но это не помешало моему взору осмотреться и разглядеть изящное убранство комнаты в ало-золотых тоннах. Даже самый ничтожный человек в нашем королевстве знал, кому принадлежат такие цвета.

И какого, простите, черта я стою голой в королевских покоях?»

Загадка не укладывалась в голове.

Сон не может быть настолько реальным… Тогда это видение будущего.

Не самая разумная мысль, но я попятилась назад. Вдруг в бедро врезалось что-то острое. Лучше это был бы нож, чем стебель невероятно красивой розы, которая мирно покоилась на подоконнике.

–С этими цветами точно что-то не так, – тихо произнесла я и отошла от окна, сильнее прижав к груди белую простынь.

– А мне всегда казалось, что они тебе нравятся, – произнес мужской голос из глубины комнаты.

Я вздрогнула от неожиданности. Чертов цветок отвлек внимание и не позволил сразу заметить, что в комнате есть кто-то еще. Его томный голос ласкал слух.