– Наконец-то весна, – восторженно произнесла я, когда оказалась во дворе угрюмого дома.

Кристально чистое небо радовало глаз своей безудержной синевой до самого горизонта. Солнечные лучи пронизывали каждое переплетение веток деревьев, на которых уже распустились некоторые почки и наполнили воздух цветочным ароматом.

Для меня весна всегда была самым любимым временем года. Ни лето, которое радовало нас зелеными лугами и приятной прохладой ручья. Ни осень со свежестью листвы и каплями дождя. Даже зима. Хоть ее можно было назвать истинным образцом чистоты и очарования, но впечатляла именно весна с невероятным буйством жизни и ярких красок. Это единственная пора года, которая доказывала, что даже у самого крошечного существа есть невероятная сила, чтобы выжить в суровые морозы.

Я хотела прогуляться, как только проснулась, но из-за старушки план рухнул на начальном этапе. Не успело взойти солнце, как Маргарет стояла у подножья лестницы и ловила всех, кто проходил мимо нее. Целью стало загрузить каждого жильца домашней работой, после чего спокойно отправиться в свою лавку в городе. Еще в коридоре я услышала ее строгий голос, из-за которого намеревалась выйти через окно. У меня почти получилось, если бы не Чаннинг. Он как раз стоял во дворе и должен был отправиться вместе со старушкой в город. Стоило повременить с побегом всего на полчаса.

Увы, терпение – не мой конек.

– Куда-то собралась?

Чаннинг заметил, как я ловко спрыгнула с окна своей комнаты и, даже не боясь правосудия, насвистывала мелодию.

– Нормальные люди выходят через дверь, – продолжил он, как только мы с ним поравнялись.

– Только не тогда, когда за ними стоит злой цербер.

Я вздернула нос, как вдруг почувствовала, как горячие пальцы сомкнулись на запястье. Чаннинг с силой дернул на себя, заставляя развернуться. Благодаря кошачьей ловкости, я смогла устоять на ногах и тут же уставилась на него, не скрывая удивления.

– Раз ты остаешься здесь, то придется подчиняться трем правилам.

– Так понимаю, первое касается выхода через дверь, – уточнила я и отдернула руку.

Чаннинг не стал возражать и утвердительно кивнул.

– Какое тогда второе правило?

– Каждый в доме выполняет свою работу. Гавену сегодня выпала уборка гостиной, а Бернону – ремонт крыши в собственной спальне. Метью в свою очередь сам вызвался перебирать травы миссис Помсли, а раз ты женщина, то в твою обязанность сегодня входит все, что касается кухни.

Неужели только сейчас заметил?

– Хочешь сказать вот это похоже на кухарку, которая будет готовить обед или драить кастрюли? – удивленно спросила я и демонстративно провела руками сверху вниз, показывая на себя во всей красе.

– В одежде Метью нет, но это дело поправимо.

Чаннинг ухватился за ворот моей рубахи, намереваясь разорвать ее пополам. Я молниеносно положила свои руки поверх его и вонзила когти прямо ему между костяшек. Лицо Чаннинга нисколько не изменилось, что удивило еще больше. Когти снова приняли облик человеческих ногтей, и я увидела, как раны затянулись, не выпустив даже капли крови. Бороться с человеком с безупречной регенерацией было все равно, что долбить кулаками каменную стену в надежде пробить в ней огромную дыру. Понимая эту простую истину, мне пришлось согласиться с его условиями, после чего он разомкнул пальцы и убрал руки с моей груди.

– А какое же третье правило? – спросила я, не сводя с него глаз.

– Никогда не поворачивайся ко мне спиной, – спокойно ответил он и протянул вперед руку, предлагая последовать с ним к порогу дома.

– Так понимаю, лучше не знать, какое за этим последует наказание, – иронично произнесла я, не сделав и шагу.

– Можешь попробовать, но тогда ты еще долго не сможешь сидеть.

– Ты не посмеешь!

– Буду рад тебе это продемонстрировать. Дай только повод.

Чаннинг придвинулся ко мне слишком близко. Я ощутила его горячее дыхание на губах. Короткие черные волосы шевелились на ветру, будто жили своей жизнью, а серо-зеленые глаза наполнились решимостью. Чаннинг был невыносим и невероятно заносчив, что раздражало до побелевших костяшек на крепко-сжатых кулаках. Люди, которые обычно меня окружали, были довольно просты. Стоило узнать мотив, и можно было предугадать даже самые на первый взгляд невероятные их действия. Но Чаннинг из совершенно другой породы. За его дикостью и смертоносным спокойствием всегда скрывалось что-то большее, чем просто очевидность. Неожиданно я поймала себя на мысли, что глупо рассматриваю его с ног до головы. Тот лишь усмехнулся, чем поставил меня в еще более неловкое положение.

– Если ты закончила на меня глазеть, то можешь приступить к своим обязанностям на кухне, – сказал Чаннинг, на что я лишь фыркнула в знак отказа. – У меня нет времени на твои игры. Если ты не пойдешь сама, придется тебя заставить.

– Не думаю, что это подействует.

Я подперла бока руками. Чаннинг не стал больше спорить и просто схватил меня чуть ниже бедер, перекинув через плечо. Борьба оказалась неравной. Мои укусы и царапины ему были до одного места.

– С тебя новая рубашка, – сухо произнес Чаннинг, когда раздался очередной звук рвущейся ткани, но продолжил свой путь к дому.

Таким образом, мы пересекли холл, чем привлекли внимание всех остальных жильцов. Они удивленно уставились на то, как я раздирала его кожу вместе с последними остатками рубашки и рассыпала ругательства во все стороны, словно схватили грязного матроса на военном фрегате, а не девушку, чье терпение достигло предела. Чаннинг поставил меня на ноги, только когда пересек порог кухни. Конечно, единственный выход был заслонен широкими плечами этого идиота.

– Ты не покинешь комнаты, пока не приготовишь обед и не вымоешь всю посуду, – гневно произнес Чаннинг и повернулся спиной, намериваясь покинуть кухню.

– А то что?! – спросила я, схватив первое, что попалось под руку, и кинула в его сторону.

Этим предметом оказалась чугунная сковорода, которая пролетела мимо уха Чаннинга и с грохотом врезалась о дверной косяк.

– Спросишь у голодного волка, который вернется ближе к вечеру из города, – сухо ответил он и ушел, оставляя меня наедине с тарелками и кастрюлями.

– Хорошо, будет тебе ужин!

Я вспомнила свои прошлые неудавшиеся попытки приготовить съедобную еду и усмехнулась.

Ты даже не представляешь, что тебя ждет! Кухарку он блин нашел! Словно женщины только для этого и предназначены.

Пришлось три часа греметь посудой, прежде чем хлебные лепешки и фасоль с овощами приобрели вареный вид. Когда живешь с отшельником в лесу, не сильно перебираешь с едой, уплетая даже самые непредсказуемые дары природы. Из этого следовало, что кулинария не входила в перечень моих талантов, но и я не была организатором сего мероприятия.

– Наверно это будет последний раз, когда меня допустили до очага.

Взгляд словно пытался рассмотреть фасолину в странном овощном месиве зеленого цвета. Оно бурлило в небольшом котелке, даже после того, как было переставлено на деревянный стол, оставляя животрепещущие воспоминания. Закончив на кухне, я тут же выбралась на улицу. Едкий запах варева въелся в ноздри, но весенний ветер и солнечные лучи быстро смогли привести в хорошее расположение духа. Вдруг внимание привлек глухой звук от ударов, которой доносился из-за призрачных останков обгоревшей хижины. Любопытство, как обычно, взяло вверх над целомудрием, и я медленно направилась вперед. Нарушителем прекрасной тишины оказался Бернон. Он рубил уцелевшие деревянные балки и был сильно удивлен, когда я вышла из-за угла хижины, приветствуя его.

– Ты пришла за реваншем? – спросил здоровяк и усмехнулся, провертев топор в огромной руке.

Стальные мышцы напряглись, но на коже не выступило даже капельки пота. Складывалось такое чувство, что для него огромные балки были словно зубочистки, которые разлетались надвое от каждого удара.