Самозабвенно танцуя, она чувствовала, как радость жизни постепенно возвращается к ней. Ульяна снова начинала себя любить и восхищаться собой.

Рыжеволосая, тоненькая и изящная, она мало походила на классический образ танцовщицы фламенко, это было все равно, что сравнивать солнечное утро с полуночью. Но не это беспокоило Ульяну сейчас. Ее волновала мысль, сумела ли бы она перетанцевать ту легендарную восьмидесятилетнюю исполнительницу фламенко, которая привела однажды в неописуемый восторг самого Федерико Гарсиа Лорку.

Несколько лет назад Ульяна прочитала об этом в одной из его книг. Гениальный испанский поэт еще многие годы спустя вспоминал, что на танцевальном конкурсе в Хересе-де-ла-Фронтера какая-то старуха буквально вырвала первый приз у юных красавиц с кипучим, как вода, телом, покорив зрителей тем, как она вздымала руки, закидывала голову и била каблуком по подмосткам.

Эта призрачная старуха была вечным соперником Ульяны и ее живым укором. Утешала ее только мысль, что вздумай ее соперница обнажиться, то пальма первенства непременно досталась бы ей, Ульяне. Возможно, именно поэтому она предпочитала танцевать голой, несмотря на то, что сшила себе на заказ у портнихи несколько замечательных платьев для фламенко, среди которых было и классическое черно-красное, и в голубой горошек, и в ажурных кружевах искусной ручной работы. Но мысль, что это был не совсем честный прием в единоборстве со старухой, не оставляла ее. Ульяна никогда не одобряла Макиавелли, считавшего, что для достижения цели хороши все средства.

Чтобы отвлечь себя от этой досадно жужжащей в ее голове, словно назойливый комар, мысли, Ульяна начала вслух отрывисто произносить в такт мелодии строки ее любимого с недавних пор стихотворения. Она написала его сама в одну из бессонных ночей, устав страдать от своего одиночества. Называлось стихотворение «Влюбленная в красном», и было напрямую обращено к Федерико Гарсиа Лорке.

Как жаль, что меня ты не видел

В моём новом платье красном…

В словах моих мало смысла?

В любви моей много страсти?

Последнюю строку Ульяна произнесла с нескрываемым возмущением и, забыв, что она босиком, сердито топнула ногой так, что стало больно пятке. Поэтому следующие строки она почти прокричала, чтобы заглушить боль.

Ты думал так и поверил,

Что мою разгадал загадку…

Несколько строф она пропустила нарочно, так как ей очень нравились идущие за ними два четверостишия, несмотря на то, что они были надуманными и выдавали желаемое за действительность. Когда Ульяна их произносила, ее голос трепетал, подобно кончикам пальцев, высоко поднятых над головой.

Но я назло всем стихиям

Вихрем влетела в счастье,

В высотах небесно-синих

Воскресла вдруг в одночасье.

Лавиной безмерная радость.

Весна в мою душу вселилась.

И силою стала вдруг слабость.

Наверно, я просто влюбилась!

Ульяна взмахнула руками, словно крыльями, по всем канонам жанра фламенко в мгновение ока из голубки снова превратилась в фурию, ее темно-изумрудные глаза сверкнули, и она торжествующе закончила:

Ты так ничего и не понял,

Всё ждал неземной сказки.

Как жаль, что меня ты не видел

В моём новом платье красном!

Музыка, Пако де Лусия и Ульяна смолкли одновременно. Пако де Лусия, судя по его хриплому голосу, явно устал. Зато Ульяна чувствовала себя превосходно, ощущая прилив жизненных сил. Танец фламенко был для нее лучшим средством привести себя в боевую готовность утром, какую бы ночь накануне она не пережила.

– В конце концов, мне нет и двадцати пяти, – стоя под прохладной струей воды, поставила очередную точку в бесконечном споре с самой собой уже в ванной Ульяна. – И мой Федерико Гарсиа Лорка еще впереди. А он пусть остается со своей старухой!

Это было разумное решение, впрочем, как и всякое другое, которое принимала Ульяна, благополучно забывая о нем уже на следующий день.

Выйдя из ванной, она накинула на себя легкий шелковый халатик, который ничего не скрывал, а только выгодно подчеркивал, и пошла на кухню, одновременно служившую ей кабинетом. Для начала она заварила кофе cortado, щедро плеснув в него молока. Ульяна знала, что это любимый большинством испанцев напиток, и поглощают они его в течение всего дня, причем наливают в стаканы. Но сама она пила этот кофе только по утрам и в своей любимой, расписанной китайскими драконами, фарфоровой чашке с изогнутой ручкой, за которую было удобно держаться. Поступала она так не только из свойственного ей чувства противоречия. Стакан обжигал ей пальцы. А по вечерам она предпочитала зеленый чай, который, в отличие от кофе, ее успокаивал, заменяя снотворное.

Плеснув кофе в чашку и периодически из нее отхлебывая, Ульяна, не глядя, отработанным годами движением открыла ноутбук, лежавший на широком подоконнике, заменявшем ей письменный стол. Безмятежное утро закончилось. Пришло время узнать, как мир прожил без нее минувшую ночь и какие сюрпризы он для нее приготовил.

Ульяна была журналисткой, причем не только по образованию, но и по призванию. В свое время она окончила Московский государственный университет, а последние годы работала в одной из крупнейших газет Москвы специальным корреспондентом. И новости были если не ее хлебом в буквальном смысле этого слова, то, несомненно, источником, без которого стал бы невозможным привычный образ жизни. А если отбросить все случайные штрихи, то он Ульяне нравился, и другой жизни для себя она не желала.

Главным достоинством своей крохотной кухни Ульяна считала то, что, сидя за ноутбуком у подоконника, она могла дотянуться до любого шкафчика и даже до дверцы холодильника, стоявшего в дальнем углу. Еще одним преимуществом был вид из окна. Окно кухни выходило во двор, в котором росли несколько чахлых кустов и два-три хилых, почти карликовых деревца. Но все же это была природа, а не опостылевший городской пейзаж с бесконечными унылыми потоками автомобилей и людей.

Полюбовавшись на деревья и кусты, которые в это утро старательно обходил выгуливающий хозяина длинноухий спаниель, обнюхивая их и часто поднимая заднюю лапу, чтобы пометить, Ульяна перевела взгляд на призывно мерцающий экран ноутбука.

Новости в это утро были на удивление однообразны. Экономический кризис, который, казалось, не утихал с тех самых пор, как Карл Маркс написал свой «Капитал», скачки курса национальных валют, покорных вассалов доллара, локальные военные конфликты, подобные синице из детского стишка, грозившей поджечь море… Ульяна невольно зевнула, тем самым выразив свое отношение к работе мировых информационных агентств.

– И чем прикажете девушке зарабатывать себе на жизнь? – недовольно пробормотала она. – Сменить профессию на первую древнейшую? Но прежде хотелось бы знать, что я выгадаю, уйдя на панель!

Она разговаривала сама с собой, а ее взгляд в это время машинально пробегал по торопливо бегущим по экрану ноутбука строчкам, анонсирующим новостные заголовки. Но ни на чем не задерживался. Ульяна уже почти ни на что не надеялась, когда один из заголовков привлек ее внимание. Он гласил: «Перенаселение – главная причина изменения климата планеты».

– Кто бы мог подумать! – наигранно поразилась Ульяна. – А ведь это еще я не внесла свою лепту в дело разрушения окружающей среды. А что? Вот возьму и рожу себе ребеночка. Всем борцам с перенаселением планеты назло.

Но других аргументов в пользу нежданного младенца не находилось, и Ульяна не стала развивать эту мысль, по своему обыкновению постепенно доводя ее до абсурда. Вместо этого она продолжила чтение статьи, которая с каждой строкой заинтересовывала ее все больше.