– Если Марта возьмет тебя – соглашайся! – шепнул он по-русски. – Будет трудно, но ты сможешь заработать себе на хлеб.

Марта покрутила ручку граммофона, и из рупора полились хриплые звуки танго. Обняв Аду за талию, Клим прижал её к себе.

Снова ненормальная близость взрослого мужчины! Его дыхание было слишком горячим, взгляд – слишком пылким, будто Клим взял и влюбился в Аду – вот только что, минуту назад!

Она угадывала каждый его шаг и с тайной радостью отмечала, что у нее все выходит как надо. Уж что-что, а танцевать она всегда любила.

– Браво, браво! – захлопала Марта в ладоши. – Толк из девчонки выйдет.

– Бери её на работу и придумай что-нибудь с платьем, – сказал Клим, выпустив Аду из объятий. – Она три года назад выросла из своих нарядов.

– Сейчас поищу, – отозвалась Марта и убежала в другую комнату.

Взволнованно дыша, Ада присела на край дивана. Она не смела поднять взгляд на Клима. Что между ними произошло? Пока они танцевали, он был так нежен с нею!

Ада искоса посмотрела на него. Странно: теперь в его глазах не осталось и намека на страсть – только отрешенная усталость.

Марта вернулась с двумя платьями на вешалках.

– Мерить не дам, ты ванну давно не принимала. Приложи к себе!

Ада молча повиновалась.

– Так, это пойдёт, это тоже пойдёт… – проговорила Марта. – Обуви у тебя нет? Покажи ногу!

Выдав Аде пару дорогих, но слегка поношенных туфель, она объявила, что даст ей полтора доллара в день и вычтет из заработка стоимость нарядов.

– А с тебя я три шкуры спущу, если девчонка удерет с платьями, – пригрозила Марта Климу.

– Куда она удерет? Назад к большевикам? – хмуро отозвался он.

– Ты её привел – ты за нее отвечаешь. Где вы остановились?

– Нигде.

– Попроситесь к Чэню, он сдает комнаты. – Марта написала на бумажке адрес. – Все, идите отсюда, мне надо выспаться. В семь часов чтобы девка была в «Гаване».

Клим поцеловал ей руку и пошел к лестнице; Ада со вздохом последовала за ним; апельсинов так и не дали.

На пороге Марта ухватила её за плечо:

– Если ты девственница, я тебя умоляю: не спи ни с кем без моего ведома! – шепнула она, показывая взглядом на Клима. – С этого оболтуса ты все равно ничего не получишь, а я тебе такого клиента на первую ночь подберу – пальчики оближешь!

После долгих блужданий Клим и Ада добрались до неказистого трехэтажного здания, построенного буквой «П». Стены его белились, наверное, в прошлом веке, а решетчатые ворота были погнуты, будто в них врезался грузовик.

Над входом имелась вывеска с надписью по-английски и по-китайски: «Дом надежды и зарождающейся карьеры».

– Представляю, каких успехов мы тут достигнем! – хмыкнул Клим.

Ада вошла вслед за ним во внутренний двор. В раскрытых окнах висели клетки с птицами, от стены до стены тянулись бамбуковые шесты с выстиранным бельем, а под навесом из драной циновки стояла печь, рядом с которой суетились смуглые женщины в стеганых жилетах поверх длинных рубах.

Клим спросил что-то у них, и они загалдели, показывая на покосившуюся дверь с ручкой в виде львиной головы.

– Посиди здесь, – велел он Аде и пошел договариваться с домовладельцем.

Ада молилась: только бы им удалось найти комнату! Работа и жилье в один день – это невероятное везение. Жалко, что у Клима совсем нет денег; значит, придётся кормить его за свой счет. Ну да что поделаешь?

Интересно, откуда он знает Марту? Неужели таскался к её девкам, пока жил здесь?

Ада вспомнила, как они танцевали танго, и у нее мурашки побежали по спине. А вдруг Клим действительно будет к ней приставать? При одной мысли об этом она покраснела и обхватила себя руками, будто защищаясь. Фу, какая гадость! Но, с другой стороны, наверное, это приятно, когда взрослые сходят от тебя с ума…

Клим вышел на порог:

– Вроде договорился. С нас – десять долларов в месяц, с хозяина – ключ от комнаты и кипяток в общей кухне. Я сказал, что ты моя наложница, иначе бы нас не поселили вдвоем: у китайцев с моралью строго.

От смущения у Ады даже уши запылали. Клим рассмеялся:

– Не бойся, проверять никто не будет.

Чэнь, сутулый китаец с тощей косицей на затылке, повел их по рассохшимся ступеням наверх, но не в квартиру на третьем этаже, а выше.

– Он сдал нам что-то вроде голубятни, – шепнул Аде Клим.

– Прошу, прошу… – показал Чэнь на низкую растрескавшуюся дверь.

Крохотная комнатка, пахнущая отсыревшим деревом, была чуть больше железнодорожного купе. В углу стояла печь, сделанная из керосиновой бочки, а вдоль стены – двухъярусные нары, сооруженные из досок и бамбуковых шестов.

– А уборная где? – спросила Ада.

– В китайских домах нет канализации, – объяснил Клим. – Все пользуются горшками с крышкой, которые по утрам надо выставлять на улицу. Золотарь подберет их и опорожнит.

– Ванной комнаты тоже нет?

– Хочешь – таскай воду сюда, грей и мойся, хочешь – купайся в реке. Но я не советую – там холера.

– А вы будете таскать воду?

– Я в баню пойду.

Они принялись устраиваться: Ада расстелила на верхних нарах одеяло и расставила вдоль стены книги, а Клим раздобыл во дворе щепок для растопки самовара.

Взяв у Ады несколько центов, он сходил за едой и принес кулек с вареным рисом и шесть палочек, на которые было нанизано что-то коричневое.

– Что это? – спросила Ада, вспомнив про китайские удобрения.

– Это лягушачий мозг, местный деликатес, – отозвался Клим и тут же рассмеялся, видя Адин испуг. – Да ладно, шучу… Я сам не знаю, что это такое.

Китайская еда – жирная и несоленая – Аде не понравилась, но она все равно съела свою порцию.

– Чэнь поклялся, что у него нет насекомых, а это самое главное, – сказал Клим, вытряхивая остатки риса себе на ладонь. – Когда я снял свою первую комнату в Шанхае, мне достался настоящий клоповник: пришлось всю ночь спать в сарае на каком-то сундуке. А утром хозяин заявил, что это гроб его бабушки.

Ада улыбнулась. Всё-таки ей повезло сегодня: за один день она завела себе покровителя, устроилась в ресторан при публичном доме, записалась в наложницы и съела «лягушачий мозг». Рассказать девчонкам из Ижевска – они бы ни за что не поверили.

Когда стемнело, Клим повел Аду назад к Марте.

В переулках царил кромешный мрак, зато на торговых улицах сияли громадные вывески с электрической рекламой.

Ада ахала и вертела головой:

– Красота какая!

Клим и сам удивлялся: города, который он помнил, больше не существовало. Здесь все поменялось: национальные флаги, автомобили, мода и вывески. Марта сказала, что на месте чайной компании, в которой он работал, теперь располагался магазин принадлежностей для верховой езды. Не было и маленького дома под красной черепицей, где Клим когда-то снимал комнату, – его давно снесли.

Все надо было начинать заново.

Наряженная в обновки Ада чувствовала себя Золушкой, едущей на бал. Ей было страшно и весело одновременно, и она беспрерывно болтала, пересказывая Климу, как её мама впервые выезжала в свет и как её пригласил на танец сын градоначальника.

Не дело пятнадцатилетней девчонке работать такси-гёрл! Но другого заработка ей не найти, а если Ада останется без денег, то её судьба будет предрешена: она два-три дня поголодает, а потом отправится на панель.

Скрепя сердце Клим объяснил Аде правила, установленные в «Гаване»:

– Такси-гёрл сидят за особыми столиками, мужчины покупают в кассе билеты по пятьдесят центов и выбирают девушку. Если клиент совсем противный, ему можно отказать, но если будешь привередой, ничего не заработаешь. После танца надо просить, чтобы тебе купили вина и закуски – за это полагается процент.

– А если предложат выпить? – спросила Ада.

– Постарайся сделать так, чтобы тебе купили отдельную бутылку. Официант принесет яблочного сидра, но цену за него выставят как за шампанское. Если клиент будет настаивать, чтобы ты выпила из его бутылки, глотни, но только немного, иначе ты не сможешь танцевать. А если будет совсем невмоготу, сними туфли – это знак того, что ты устала.