Что было со мной?
Что видела мама своими пустыми глазами? Видела ли надежду, смысл жизни? Чем для неё стала я? Существует ли способ спастись от отчаяния, что раскрывает криком твой рот, проникает внутрь и выталкивает всю человечность через слёзы? Куда пропадает всё то, что мы создали вместе? Когда ты умираешь? Когда закрываешь глаза в последний раз или когда теряешь любовь всей жизни, ту часть себя, что стала основанием надежды?
Через несколько дней я снова пошла в школу. Тогда и выяснилось, что все мальчики, присутствующие на моём дне рождения, скончались во сне точно так же, как и мой отец. Никто не упустил это соответствие. Конечно, формально никто не обвинял меня в убийстве, ведь и доказательств-то этого нет. Но на деле со мной перестали общаться друзья, знакомые стали избегать, а самые смелые и отчаянные из них накинулись на меня с угрозами. Я стала целью издевательств, изгоем; окружающие отталкивали меня, ненавидели, проклинали, называли ведьмой, перешёптывались за моей спиной. Я же, закрывая уши и глаза, закрывала и сердце. Так я проводила время в школе.
На другой стороне одиноко стояла мать. Она боялась меня, хоть и отрицала свои собственные мысли лживыми словами. Я понимала это, и поэтому не хотела возвращаться домой. Я могла долго бродить по улицам города, отказавшись даже от музыки и книг; они пропитывали меня горечью. Я шагала вдоль дорог, не осматриваясь по сторонам, в одном направлении и ни о чём не думала. Думать было просто больно. Мой потупившийся взгляд изредка поднимался в поисках кого-то, кто согласился бы подставить плечо, в эти моменты я вспоминала отца и снова плакала. Моя опустевшая голова больше не умела мыслить рационально, я даже думала о суициде. “Нет, нет больше смысла в этой жизни” — думала я, засыпая в постели. А просыпаясь, вновь сжимала кулаки от осознания того, что не уснула навсегда.
Я хотела уснуть навсегда. Я хотела навеки остаться в том мире, где отец жив. Но каждый раз, попадая в Пустоту, я встречала тех, чьей причиной смерти являлась. Я хотела убежать, но куда бы я ни бежала, всегда возвращалась к началу. Тот день стал точкой отсчёта, с которой я начинала каждый новый день; я просто не способна была отбросить прошлое, являясь его создателем. Мне было страшно сделать шаг, что в школе, что дома, что во сне. Эта новая эра циклов и петлей превратила своего основателя в хладнокровное существо без сердца.
Конечно, мать тоже подозревала меня в чём-то. Считала ли она меня убийцей, проклятой или просто ненормальной, я не знала. Продолжительное время она ничего не делала, закрылась в своей скорлупе и страдала. Но потом Фреджа вдруг очнулась и начала действовать. Она водила меня к психологам, врачам, но от этого становилось только хуже. Мужчины умирали во сне один за другим. В городе поползли слухи. Даже на улице, в отдалённых районах, мне не было покою. Многое происходило, многое менялось, и только после переезда всё остановилось, замерло. Мама перекинула свой взгляд на город, который ненавидела, который когда-то любила. После определённого момента мы перестали общаться, отчасти из-за меня, отчасти из-за неё.
После смерти отца я стала очень тихой и мрачной, но даже так я не могла бросить мать в том состоянии, в котором она была тогда. В очередной раз напившись, Фреджа вытирала грязный стол лицом, поглаживая пальцем стеклянную бутылку. Я снова поздно вернулась домой и, проходя мимо кухни, не собиралась даже смотреть на мать, но неразборчивые слова, что вытекали из её уст, заставили меня повернуть голову. Я не хотела видеть её такой жалкой, поэтому забрала бутылку и, вылив её содержимое, выбросила. Развернувшись, я ощутила на себе взгляд, полный отвращения.
В воздухе шептались противные запахи, было душно и влажно. За окном сплетались тучи, останавливаясь на ночлег. Собирался дождь. На столе валялись крошки, пестрели какие-то пятна неизвестного мне происхождения. На полу блестели осколки разбитого стакана, в них отражалось множество вариаций одного потолка. В раковине застыли немытые тарелки, на них уснули мошки. Из мусорного ведра уже вываливались какие-то бумажки и огрызки. Мерзость.
— Ты что творишь?! — сквозь зубы процедила Фреджа. Хоть она и смотрела на меня снизу вверх, я чувствовала себя заниженной и загнанной в угол.
— Прости, но, мне кажется, тебе стоит завязывать с этим, — максимально мягко и неуверенно сказала я, найдя в себе немного сил, а потом очень вяло добавила: Надо двигаться вперёд!..
Женщина с грохотом ударила кулаком по столу, и на пол упала тарелка, разбившись.
— Я сама знаю, что мне нужно! — рявкнула мать, в ярости искривив лицо. — Как ты вообще смеешь подходить ко мне после всего случившегося?! Или ты думаешь, мне нужна твоя помощь? Нет!.. — Она расплакалась. — Да оставь уже меня в покое!
В страхе я отступила и хотела уже сбежать, но на тот момент Фреджа ещё не успокоилась и, находясь на пике безумия и бешенства, вытворяла ужасные вещи. Сначала она поднялась и, скатываясь по воздуху, чуть не упала, еле держась, наступила на осколки разбитой посуды, запнулась о какой-то пакет и остановилась у плиты. Сделав короткий перерыв, женщина сгребла всё, что было на столе, на пол и нащупала затупившийся нож. Неловким движением она поцарапала себе ладонь, вскрикнула и переложила орудие в другую руку. Развернувшись и пошатываясь, мать уставилась на меня зверским взглядом.
— Лучше бы я тебя не рожала.
И она кинулась на меня. Правда, в самом начале пути запнулась о ножку стола и упала на осколки тарелки, поранив себя и испортив одежду. Она отпустила нож и свернулась клубочком, отчаянно рыдая и моля о спасении.
— Если так ты ценишь мою заботу, то я больше никогда и ничего для тебя не сделаю! — крикнула я и сбежала в слезах, наполненных страхом. Мне было так страшно! Так больно видеть всё это, так больно!.. Если б только не это проклятие!..
Как много времени прошло? Всё теперь кажется бессмысленным. Если б только кто-то поддержал меня тогда!.. Конечно, была Инга, но даже она не знала всей правды и никогда уже не узнает. Она пыталась понять меня, помочь, но я сама закрывала все окна и двери, а её непрерывный и назойливый стук заглушала музыкой. Если б я тогда посмотрела на девушку внимательней, то, может быть, смогла бы излечиться, оставить прошлое позади, простить мать…
А что делать, если сил уже не хватает? Тратишь последнюю энергию на поддержание жизни, на это бесцветное существование. Чего я жду? Всё время я ждала кого-то, кто выведет меня из тьмы, но даже не задумывалась осмотреться вокруг, самой попытаться найти выход. Так глупо!
А что теперь? Ничего не осталось! Погасли последние свечи, выхода нет! Ждать спасения? Бессмысленно!
Итен не придёт. Я для него — никто! А ведь он сказал мне с самого начала! Если б только не была я такой наивной, такой глупой! Если б только призадумалась о его словах, вспомнила то, что он сказал в самом начале! Если б только я поняла, что хотел он сказать! Тогда бы он не врал мне, не натягивал эту жалкую улыбку, не притворялся героем…
В этой истории нет героев. У этой истории нет конца, а начало утонуло в прошлом. Увы, я не главный герой, я не злодей. Я серая мышка, что бегает в колесе, запинается и падает. А мой хозяин запускает новую жертву, такую же серую мышку. А что со мной? Я бесполезна? Постойте, нет меня уже и не было никогда. Тогда кто бегал в колесе? Кто бегает сейчас? Я существую вообще?
…эй. Ты точно не придёшь?
========== Глава 5. Путь, который он мне указал ==========
Единственное, что осталось рассказать, — это конец.
Чем всё закончилось?
Было ли что-то, что я упустила?
Могло ли всё закончиться иначе?
Остался последний день. По словам Итена, завтра уже ничего изменить не получится. Но проблема с отцом не решилась, и я даже не уверенна, смогу ли закончить всё сегодня. Ведь если и выйдет встретиться с папой, шансов, что я сумею с ним поговорить, очень мало. А я и не знаю, почему он избегает меня. Попробую попросить Итена о помощи.
