То на него, Иоанн Палеолог на корабле приплыл,

А чтобы он в делах духовных разбирался,

С ним патриарх из Константинополя прибыл.

Но папа Римский начал патриарха оскорблять

И наглости такой набрался,

Что требовал, от патриарха ему ноги целовать,

Но патриарх Иосиф, сделать это отказался.

Пока иерархи меж собою разбирались,

Чума Феррари охватила.

И вот, когда о Святом Духе споры разгорались,

Чума людей безжалостно косила.

Тогда всех Римский папа убедил,

Им во Флоренцию собор перевести

И всем участникам собора предложил,

Там до конца дела все с униатством довести.

Когда же во Флоренции собор собрался,

То спор о нисхождении Святого Духа продолжался,

При этом православные всех убеждали,

Что Дух Святой исходит к Сыну от Творца,

Католики упрямо утверждали,

Что Дух Святой идёт от Сына и Отца.

Но греки на Писание Священное ссылались,

Католики их слушать не желали,

А навязать лишь мнение своё старались,

Ну а Писание Святое вольно толковали.

И спорам этим не было конца.

И все друг другу не желали уступать,

И не нашлось средь них такого мудреца,

Который смог бы правоту им доказать.

Палеолог был неуступчивостью греков не доволен

И чтоб полемику скорее завершить,

Был основательно, решительно настроен,

В духовном споре латинянам уступить.

Тогда стал император греков убеждать,

С католиками в споре согласиться

И под угрозами их начал принуждать,

С еретиками против воли примериться.

И спорить греки более с католиками не пытались,

В дебаты даже с ними не вступали

И под угрозами смиренно соглашались,

В итоге их ученье Святой Троицы «признали».

Но вскоре патриарх Иосиф умирает,

Тогда Иоанн Четвёртый греков принуждает,

Главенство папы Римского признать,

И «акт соединения церквей», их подписать.

Когда же в Константинополь все приплыли,

То все епископы, от униатства отказались.

А духовенству греческому объяснили,

Что под угрозой в «акте» подлом расписались.

Как только греки это услыхали,

То все от новости кошмарной содрогнулись.

А прочитав «акт» униатский, ужаснулись,

И папу Римского Евгения прокляли.

Народ же греческий ужасно возмущался

И униатов откровенно презирал,

Как только мог еретикам сопротивлялся,

А веру православную не предавал.

Когда же патриархи на востоке всё узнали,

То императору протест свой заявили.

В Иерусалиме свой собор собрали

И униатов всех от церкви отлучили.

Ну а в Москве митрополит Российский Исидор,

Стал князю папы Римского послание читать,

Да Флорентийский восхвалять собор

И папу Римского на службе поминать.

Тогда Василий Тёмный грека низложил,

За тем собор епископов Москве собрал.

На нём князь унию сурово осудил,

Митрополитом же Иону, на Руси собор избрал.

С тех пор митрополитов только русских избирали

И главу церкви в Константинополе не утверждали.

В самой же Греции борьба религиозная происходила,

Насильно унию Палеолог внедрял.

Но против ереси борьба народ сплотила,

Хоть униатов император главой церкви назначал.

Но греки папу Римского прекрасно знали

И меж собой о нём так рассуждали.

Что папа ради унии, всё будет обещать,

А Грецию не станет защищать.

Когда ж в итоге император разобрался,

Что папа подчинить себе лишь православие хотел,

А Византию защищать не собирался,

То к униатству быстро охладел.

Когда же Константин Двенадцатый на трон взошёл,

То на соборе униатов низложили,

И сразу на престол он патриарха православного возвёл,

За это греки Константина правоверным объявили.

А вскоре рок ужасный греков ожидал.

Султан Константинополь осадил.

Но Константин отчаянно столицу защищал

И жизнь свою в бою за Константинополь положил.

Но враг жестокий не сумел их дух сломать,

А подвиг Константина греческий народ не смог забыть,

И веру православную сумел в борьбе кошмарной отстоять,

Но ужас дикий вынуждены были греки пережить,

Когда итоги Флорентийской унии в Сокале обсуждали,

То «акт соединения церквей» принять решили,

Но унизительный «акт» патриархи отвергали

И ересью его поганой объявили.

Недолго с «актом» оборотни разбирались,

Его законность постарались утвердить,

От патриарха Константинопольского отказались,

А папу Римского главою христиан всех объявить.

И начали «артикулы» в Сокале сочинять,

В них короля и папу убеждали,

В Русь Западную патриарха не пускать,

А также Сигизмунду предлагали.

Чтоб он с католиками униатов уровнял

И также им места в сенате доставались,

Да все приходы православные им даровал,

А братства все архиереям подчинялись,

Тогда ж на «тайном сборище» в Сокале,

Письмо они решили Сигизмунду отослать

И папе Римскому подробно предлагали,

Всё об «артикулах в Сокале» написать.

Что Флорентийский «акт» они все признают,

О чём в «артикулах в Сокале» подтвердили,

И все свою присягу папе Римскому дают,

И в лоно «веры истинной» принять Русь предложили.

За тем решил собор епархиальный Балабан созвать,

Во Львов архимандритов пригласил

И начал «акт соединения церквей» читать,

А папу Римского главою христианства объявил.

И на соборе Львовском акт свой подписали,

Что папе Римскому они все присягают

И унию принять владыки пожелали,

Да подчинить Русь Западную Риму обещают.

Когда ж народ такую новость получил,

То заговорщиков в измене обвиняя,

Лишить всех оборотней сана предложил

И отомстить им за предательство, желая,

Именья оборотней начал разорять.

Тогда стал Балабан от униатства отрекаться,

За ним и большинство владык акт пожелавших подписать,

От подписи своей решили отказаться.

Когда же Константин Острожский всё узнал,

То сразу до безумья возмутился,

Своё послание верующим написал,

И к православному народу обратился.

В нём князь епископов с митрополитом обличает,

«Что, кознями лукавейшего дьявола прельстившись

И тьмою сластолюбия помрачившись.

Католикам продать Русь православную желают».

Их всех в измене патриарху обвинил

И что, скрывая под овчиной волчью суть,

Они решили к папе Римскому прильнуть,

И далее народу пояснил.

«Что кафедры они обманом получили,

Когда ж места архиерейские им удалось занять,

То властно волею своей за прихожан решили,