«Отлично».
«…
У?
У., пожалуйста.
Мне очень жаль…
У., прошу, ответь мне».
***
«У?
Я же знаю, ты читаешь это.
Пожалуйста, У., хотя бы дай мне знать, что ты в порядке.
…
Я беру свои слова обратно.
Хватит молчать!
У!»
***
«Ты мне нужен».
***
«Мне очень жаль».
***
«Пожалуйста, вернись.
Я скучаю по нашим разговорам.
Я скучаю по тебе».
***
Питер взглянул на последние слова, адресованные им У. Он не получал ответа уже несколько месяцев. И он был зол, очень зол, если честно. Каким ребёнком нужно быть, чтобы игнорировать свою родственную душу? Питер хотел бы, чтобы У. ответил. Просто чтобы Питер тоже мог его игнорировать. Отплатить ему той же монетой. Но стоило ему подумать об этом, он застонал: Питер знал, конечно, знал, что не сможет. Если бы У. сейчас ответил ему, он написал бы ему в то же мгновение.
Он пытался занять себя чем-то другим. Пытался вернуться к тем дням, когда он думал, что У. не существует. Но ничего не вышло; он правда старался, он занимался до потери пульса днём и коротал ночи за патрулированием города, пропустил несколько рабочих дней под благовидным предлогом, чтобы занять и их жизнью Человека-паука. Борьба с преступностью всегда была важнее домашней работы — по крайней мере, когда он дрался, он сосредотачивался на сражении, и это помогало заполнить пустоту, поселившуюся у него в груди.
В колледже не всё шло гладко. Лишившись У., всегда помогавшего ему с учёбой, Питер был вынужден отыскать учебный кружок по физике. В основном его члены делились друг с другом сплетнями из кампуса, но, так или иначе, после этой болтовни они помогали друг другу с домашним заданием. Так что и тут были свои плюсы.
Возвращаясь в свою квартиру, он вспомнил, что собирался на патрулирование, и мысленно чертыхнулся — можно было предусмотреть это и надеть костюм в колледж, отправившись на патрулирование прямо оттуда. Питер всё ещё ругал себя за неосмотрительность, пряча руки в карманах куртки, когда услышал крик, доносящийся из ближайшего переулка. Его паучье чутьё сходило с ума. Чем ближе Питер подходил к переулку, тем сильнее оно становилось, в какой-то момент став даже болезненным; завернув за угол, он обнаружил человека в красно-чёрном костюме, нависшего над заметно дрожавшим и, очевидно, умолявшем о пощаде мужчиной. Того света, что отражался от лезвий катан, Питеру хватило, чтобы моментально понять, кто перед ним.
Дэдпул.
Он был о нём наслышан. Даже однажды столкнулся с ним во время патрулирования — Дэдпул тогда вёл себя как большой ребёнок, силясь привлечь его внимание, и Питер решил избегать его всеми силами. В чём его и без того подмоченная репутация вообще не нуждалась, так это в дружбе с Болтливым Наёмником. Сейчас он и впрямь ненавидел себя за то, что забыл о костюме — теперь он не знал, что делать. По крайней мере, он должен был вмешаться. И он вмешался, когда Дэдпул двинулся к мужчине.
— Эй! — выкрикнул он.
Дэдпул застыл, услышав чужой голос. Его чаша терпения по отношению к раздражающим людям и без того была переполнена, особенно из-за того пресмыкающегося, что сейчас силилось отползти от него подальше; он недовольно оглянулся на… мужчину? Парня? Он не был уверен, знал только, что пацан был совсем уж мелким шкетом и что он мешал ему. Так что он вновь сосредоточился на мужчине, лишь рявкнув через плечо:
— Свали отсюда, утырок.
Звука удаляющихся шагов он не услышал.
Катана вонзилась в ногу мужчины, пришпиливая его к асфальту, и тот издал полный боли вопль, хватаясь за лезвие и силясь вытащить его.
— Ты глухой или просто тупой? — поинтересовался Дэдпул, вновь поворачиваясь к мальчишке. — Я же сказал тебе, проваливай. Мне не слишком-то нравится наличие живой аудитории, когда я лишаю кого-то жизни.
— Убивать людей неправильно! — ответил Питер.
— Вот как? — Дэдпул задумчиво почесал подбородок. Интересно, этот парень был очень храбрым или просто безмозглым? — Видишь ли, что самое смешное, мне наплевать. Я не из тех, кто поступает правильно, и если убивать плохих парней плохо, то, мелкий, вот что я тебе скажу. Я предпочту быть неправым, — он шагнул навстречу мальчишке, надеясь, что превосходство в силе и росте отпугнёт его. — А теперь, если ты не возражаешь… мне бы не хотелось убивать такого милого ребёнка, как ты.
— Я не уйду, — упрямо сказал Питер.
— О, как мило! Ты думаешь, у тебя есть выбор? — даже через маску было видно, что Дэдпул ухмыльнулся. — Или ты уйдёшь, или я возьму эту очень острую катану и выпотрошу тебя. Убирайся.
— Нет.
— Всё не могу понять, смелый ты или тупой. Просветишь меня? — человек позади него всё пытался освободить ногу. Дэдпул даже не оглянулся на него — только выстрелил. Ему хватило выражения лица Питера, чтобы понять, что он попал в цель.
— Зачем ты…
— Я пытался объяснить по-хорошему, мелкий, — он всё ещё держал в руке пистолет. — А теперь убирайся, или присоединишься к нему.
Он оглядел Питера и решил, что разберётся с ним так, без катаны, ни к чему пачкать и вторую.
— Давай-давай, проваливай! Ненавижу убивать, когда мне за это не пла…
Едва ли он мог ожидать, что мальчишка вроде Питера может так сильно врезать ему в лицо.
— Ого… — усмехнулся Дэдпул, пошатнувшись. Кажется, он чувствовал во рту вкус крови, но это не могло остановить его. — Умеешь удивлять, да, малыш? Хочешь поиграть?
Питер всё ещё смотрел на свой кулак. Повернувшись к Дэдпулу, он открыл рот и выдохнул:
— Я…
— Брось, сладенький. Ты не думаешь, что можно ударить человека и рассчитывать на то, что он не отплатит тем же? Если хочешь, я дам тебе фору. Хочешь погоняться за мной? Давай.
Питер уставился на него.
Уэйд раздражённо застонал.
— О-о, да брось! Что за веселье без преследования? Ты что, боевиков не смотрел? Эти мне современные дети!
— Я не собираюсь за тобой бегать!
— О, ладненько. Сразу к делу! — он оживился и сгрёб Питера за куртку, притягивая к себе. — Я и правда могу это сделать.
Питер сжал запястье Дэдпула, пытаясь ослабить его хватку, но ничего не вышло; поэтому он попытался оттолкнуть его.
— Ты просто маленькая прилипала! Вообще-то это довольно возбуждающе, но у меня сегодня свидание с пистолетом, не могу опоздать! — Дэдпул всё ещё надёжно держал Питера в своих тисках. А потом вытащил его в переулок и прижал к стене. Зарычал, почувствовав, как, поддаваясь рукам мальчишки, задираются рукава; как силён был этот ребёнок? Уэйд что, на мутанта напоролся? Нет, Росомаха точно рассказал бы ему… его рукава задирались сильнее и сильнее, и, вбив Питера в стену сильнее, он процедил:
— Прекрати!
***
У Питера дыхание перехватило от силы удара; он был уверен, что уже заработал себе сотрясение мозга, и если он ничего не предпримет, его попросту раздавят. Он должен был что-то сделать. Должен был сосредоточиться. В ушах звенело; паучье чутьё сбоило, и рефлексы подводили: он не успевал реагировать. Мог только сильнее стиснуть рукава чужого костюма. Быть может, получилось бы отвлечь противника, сорвав их? Дэдпул был из тех парней, которые пекутся о своих костюмах, так ведь? Когда Дэдпул снова притянул его к себе, готовясь швырнуть в стену, Питер снова схватился за его рукава и зажмурился, услышав треск рвущейся под пальцами ткани.
— Ёбаный ублюдок! — заорал Дэдпул. Хватка на груди Питера ослабла, и он открыл глаза. Первым, что он увидел, были чужие руки: все сплошь в язвах и бороздах шрамов. Выходит, слухи о болезни Дэдпула были правдивы; хорошо. Он хотел бы, чтобы это было единственным, что он заметил, но — сердце рухнуло куда-то в рёбра — Питер увидел те же слова, что были выведены на его собственной коже.
«Пожалуйста, вернись.
Я скучаю по нашим разговорам.
Я скучаю по тебе».
Он не мог сделать вдох. Дэдпул? Что, правда?! Да кто вообще мог предположить что-то подобное? Человек, которого он потерял, человек, тоска по которому сводила его с ума, собирался прикончить его. Но… хватка Дэдпула исчезла, и он отступал. Теперь Питер мог бы сбежать. Он должен был бежать, пока была возможность, но тело было ватным и непослушным.
