— Это не танки, а настоящие «братские могилы», — горько сетовали на «иностранцев» наши танкисты.

Трудно было с этим не согласиться.

Но вернемся к дальнейшему пересказу боевых событий. В результате ожесточенных боев в районе Ожигово, Перестряж, Сметские Выселки, Волосово и Бело-Камень части и соединения 3-й танковой армии к 10 сентября 1942 года отбросили гитлеровцев на их прежние позиции. Наступление довольно крупной группировки немецко-фашистских войск, пытавшихся ударом с тыла захватить Москву, было сорвано. Наши войска за период этой операции освободили от врага 11 крупных и мелких населенных пунктов.

В этих боях сильно потрепанными оказались 11-я и 20-я танковые, 26-я и 56-я пехотные дивизии немцев, которые потеряли около 5 тысяч убитыми и 12 тысяч ранеными, более 80 танков и САУ, 150 орудий, 100 автомашин.

Следует отметить, что хотя проведенная нашими войсками под Козельском операция и была, образно выражаясь, в пространственном отношении сравнительно небольшой, зато по количеству участвующих в ней соединений и даже объединений она представляла собой внушительную картину. Достаточно сказать, что только танков в ней с обеих сторон участвовало более 1000.

Уже после войны, вспоминая тяжелые бои под Козельском, гитлеровский генерал Герлитц напишет в своих мемуарах:

«Операция, начавшаяся 11 августа 1942 года под Сухиничами, стала для Клюге маленьким Верденом, и ее провал, несмотря на то что было выведено более 450 танков, эхом отозвался на всем германском фронте».

Ну как тут не вспомнить мудрую русскую поговорку, гласящую: «Пошел по шерсть, а воротился стриженым».

17 сентября 1942 года согласно приказу Ставки Верховного Главнокомандования 3-я танковая армия была выведена в резерв, а еще через восемь дней ее войска сосредоточились в районе Калуги.

Здесь-то и состоялся довольно подробный и поучительный разбор прошедших боевых действий, который проводил генерал-майор П. С. Рыбалко, недавно назначенный командующим 3-й танковой армией вместо ушедшего от нас на другую должность генерала П. Л. Романенко.

Заместитель Наркома обороны генерал-лейтенант Я. Н. Федоренко, генерал-майор П. С. Рыбалко и другие командиры, выступившие на разборе, в первую очередь старались вскрыть ошибки, допущенные в ходе боев под Козельском. И делали это далеко не случайно. Ведь на ошибках, как говорится, учатся.

— На результатах прошедших боев отрицательно сказалась недостаточная опытность ряда командиров частей и соединений, а также слабая подготовка и сколоченность штабов, — сказал, например, в своем выступлении генерал Я. Н. Федоренко. — Штабы танковых корпусов и бригад плохо вели разведку противника, не наладили должного взаимодействия между танковыми и стрелковыми соединениями. Удары но противнику наносились, как правило, в лоб, вместо того чтобы осуществлять обходы и обхваты узлов сопротивления. Все это позволяло гитлеровцам свободно маневрировать своими силами и в конечном результате успешно отражать большинство наших атак.

Выступивший на разборе командир нашего корпуса генерал В. А. Копцов рассказал, что танковые бригады вынуждены были вести бои в крайне невыгодных условиях лесисто-болотистой местности, что авиационное прикрытие наших войск было совершенно недостаточным. А отсюда и многие наши неудачи.

Было предоставлено слово и мне. В частности, я доложил об организации технического обеспечения боевых действий 15-го танкового корпуса в операции, подробно остановился на уязвимых местах немецких танков T-III, T-IV и самоходных установок «артштурм». Рассказал и о характере боевых повреждений, нанесенных в боях нашей бронетанковой технике. Так, тщательное изучение их показало, что в 78 случаях боевые машины пострадали от артиллерийского огня противника, 13 танков подорвались на минах, а 8 вышли из строя в результате ударов авиации.

— А ведь если бы ваши танки действовали на более высоких скоростях, умело маневрировали и вели огонь с коротких остановок, по-настоящему используя рельеф местности, то, думается, потери от артогня противника были бы значительно меньшими, — заметил на это генерал Я. Н. Федоренко.

Что ж, в этом он был прав.

Далее, высоко оценив работу бригадных и корпусных ремонтных подразделений, в течение 20 дней восстановивших средним и текущим ремонтом около 150 машин, я высказал одновременно и критические замечания в адрес Главного автобронетанкового управления, не обеспечившего пока еще в должном количестве войска ремонтными мастерскими, мощными тягачами и запчастями. Все это Я. Н. Федоренко записал в свой блокнот и пообещал действенную помощь.

В конце разбора генерал П. С. Рыбалко сообщил, что за отличия в прошедших боях 154-я и 264-я стрелковые дивизии нашей армии приказом Наркома обороны СССР преобразованы соответственно в 47-ю и 48-ю гвардейские стрелковые дивизии, а 105-я тяжелая танковая бригада 15-го танкового корпуса — в 8-ю гвардейскую танковую бригаду.

Забегая несколько вперед, скажу, что вскоре 8-я гвардейская танковая бригада подполковника А. Т. Бражникова отбыла в распоряжение Ставки, а вместо нее в состав 15-го танкового корпуса прибыла 88-я танковая бригада под командованием подполковника И. И. Сергеева.

В последних числах октября части и соединения нашего корпуса передислоцировались в район Моховое, Карцево, совхоз «Диктатура». Здесь мы торжественно отпраздновали 25-ю годовщину Великого Октября, пополнились личным составом и боевой техникой. Словом, всесторонне подготовились к новым боям.

В середине декабря 1942 года от нас в распоряжение Ставки Верховного Главнокомандования убыла еще и 17-я мотострелковая бригада. А вместо нее в корпус влилась 52-я механизированная бригада. В ее состав входили три мотострелковых и минометный батальоны, артиллерийский и зенитный дивизионы, а также роты автоматчиков, разведчиков, противотанковых ружей, управления и технического обеспечения.

Нужно было принять эту новую бригаду. И командование корпусом во главе с комкором генералом В. А. Копцовым приехало в район, где расположилась 52-я мехбригада, чтобы на месте познакомиться с ее командирами и бойцами, посмотреть, как они вооружены, одеты и обуты, в каком состоянии содержат и как владеют вверенным оружием и боевой техникой. Словом, чтобы собственными глазами убедиться, в какой степени новая бригада подготовлена к боевым действиям.

Первыми, кого мы встретили на пути, когда еще только шли по заснеженной лесной тропинке к штабной землянке, были рослые бойцы с распахнутыми воротами полушубков, откуда виднелись полосатые флотские тельняшки.

На строгий вопрос Копцова «Почему нарушаете форму одежды?» разбитной, похожий на цыгана боец без тени смущения пояснил:

— Так, товарищ генерал, мы ж тихоокеанские моряки. К армейской робе не очень привыкшие…

— Бригада, смирно! — послышалось тем временем несколько в стороне, и к генералу В. А. Копцову подбежал невысокого роста приятной наружности молодой командир. Поблескивая озорными глазами, он четко отрапортовал:

— Товарищ генерал-майор танковых войск! Сформированная из моряков Тихоокеанского флота и Амурской военной флотилии вверенная мне пятьдесят вторая механизированная бригада к выполнению боевой задачи готова! Докладывает командир бригады подполковник Головачев!

Вслед за комбригом А. А. Головачевым комкору представились замполит бригады батальонный комиссар Н. К. Карапыш, начальник штаба бригады майор И. А. Тарарушкин и другие командиры.

Затем уже в просторной штабной землянке, где расположилась наша группа, подполковник А. А. Головачев более подробно доложил командиру корпуса о состоянии дел в своей бригаде. И по тому, как обстоятельно и увлеченно говорил он о боевой готовности каждого батальона, роты, о царившем в бригаде высоком патриотическом подъеме, называя при этом фамилии своих моряков, было видно, как близки и дороги они ему, как заботится он о них.