Предпринятая в этот день попытка введением в бой 17-й мотострелковой бригады подполковника Н. П. Аксенчикова исправить положение успеха также не принесла. Да и танки 113-й бригады полковника А. Т. Свиридова, продвинувшись вперед на 3–4 километра, остановились.

По всему было видно, что неплохо сработала вражеская разведка. Во всяком случае, фашистскому командованию стало заранее известно о сосредоточении нашей 3-й танковой армии в районе Козельска, поэтому-то оно и приняло надлежащие меры: подтянуло резервы, создало сильные промежуточные узлы сопротивления, густо усеяло местность минными полями, сосредоточило в полосе предполагаемого наступления наших войск довольно значительные силы своей авиации. И это дало результаты: наши атаки захлебнулись.

В итоге, видя бесплодность всех попыток прорвать оборону противника здесь, в районе Слободка, Белый Верх, да к тому же получив в середине дня донесение командира 3-го танкового корпуса генерала Д. К. Мостовенко об успешных действиях его бригад в районе Сметских Выселок, командующий 3-й танковой армией генерал П. Л. Романенко решил развить этот успех, введя в бой в направлении Сметских Выселок, Слободки, Белый Верх наш корпус и 1-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

Перегруппировка частей и соединений нашего корпуса с центрального направления на правое происходила в очень сложных условиях. По существу, возглавив передовой отряд в составе батальона тяжелых танков КВ и батальона 17-й мотострелковой бригады, генерал В. А. Копцов повел его по нехоженой лесной дороге. Впереди следовали разведгруппа из трех броневиков и подразделение мотоциклистов-пулеметчиков.

При подходе к Сметским Выселкам разведгруппа натолкнулась на встречную колонну немецких танков и между ними завязался неравный бой. В этом столкновении наши разведчики погибли, однако их командир все же успел сообщить по радио комкору о встрече с неприятельскими танками.

Да генерал Копцов и сам, заслышав артиллерийскую стрельбу, а затем получив радиодонесение от разведчиков, развернул танковый батальон к бою и стремительно атаковал противника.

Тяжелые КВ по его приказу ударили по голове и во фланг немецкой колонны. Около часа длился горячий танковый бой. Вначале казалось, что силы столкнувшихся сторон неравны. Уж очень много было вражеских танков. Но сказалось превосходство наших КВ. Их экипажи в упор расстреливали слабобронированные T-III и «арт-штурмы» врага. И вскоре десятки дымных факелов засвидетельствовали о полном разгроме крупной танковой части противника и его 192-го пехотного полка 56-й пехотной дивизии.

Наши же потери при этом были сравнительно невелики и составляли 7 танков, 4 броневика и 8 мотоциклов.

В этом бою отличились многие танкисты из 105-й тяжелой танковой бригады, а также воины 2-го батальона из 17-й мотострелковой бригады. Кстати, командовавший этим батальоном старший лейтенант С. П. Хлынов, будучи дважды раненным, не оставил поля боя, а продолжал управлять своим подразделением. И лишь третья пуля, попавшая прямо в сердце, остановила героя.

А вот другой пример героизма. Командир танка КВ младший лейтенант Н. А. Малкайтис меткими выстрелами уже в первые минуты боя уничтожил четыре орудия и более десятка гитлеровцев. Даже когда его машина была подбита и загорелась, он не оставил ее. Борясь с огнем, экипаж продолжал громить врага, пока в танке не взорвались снаряды.

Героически сражался с врагом и экипаж танка под командованием старшего лейтенанта С. Н. Белоуса.

К 25 августа 15-й и 3-й танковые корпуса и взаимодействующая с ними 1-я гвардейская стрелковая дивизия, преодолев лесисто-болотистую местность, с боем очистили от врага территорию восточнее реки Витебеть. Однако с ходу форсировать эту реку не смогли, так как были встречены с противоположного берега плотным артиллерийским огнем противника. Усиленно действовала здесь и вражеская авиация.

Тем временем, желая сломить сопротивление гитлеровцев на левом фланге армии, командарм генерал П. Л. Романенко приказал нашему корпусу выйти из боя, совершить марш из района Жуково в леса западнее Мызино и оттуда совместно с 154-й стрелковой дивизией и 12-м танковым корпусом, наступающим с севера, ударить на Сорокино и овладеть им.

Однако и здесь нас ожидала неудача. Совершив 15-километровый марш, бригады 15-го танкового корпуса на рассвете перешли в наступление. Но почти сразу же натолкнулись на густые минные поля и успеха не добились.

Итак, наш 15-й танковый корпус, по первоначальному плану операции имевший задачу наступать в направлении Слободка, Белый Верх, в ходе боя, как мы видим, несколько раз получал от генерала П. Л. Романенко новые задачи. Короче говоря, в период с 22 августа по 8 сентября мы четырежды меняли направление удара, столько же раз совершали экстренные марши, ища слабые места в обороне гитлеровцев. Но все пока было тщетно. Поддержанный активными действиями своей господствующей в воздухе авиации, враг сравнительно легко отражал наши атаки.

Вечерело, когда в корпус приехал командарм. Хмурый, тоже раздосадованный неудачами последних дней. Вызвав к себе В. А. Копцова, приказал предпринять последнюю и решительную атаку деревни Ожигово, что располагалась на противоположном берегу реки Вытебеть.

Начали готовиться к боевым действиям. Саперы под покровом ночи разведали и оборудовали через реку брод. И на рассвете по нему начали переправляться танковые батальоны капитанов И. В. Гилева и А. М. Ковалева, а также рота тяжелых танков КВ.

С наблюдательного пункта видно, как у окраинных домов Ожигово, едва наши танки, преодолев реку, пошли в атаку, замигали огненные вспышки. Это открыла огонь противотанковая артиллерия противника. Невольно сжалось сердце: неужели снова неудача? Вон ведь как плотно бьют орудия врага. Подбито уже две тридцатьчетверки…

И действительно, в какой-то момент наши наступающие батальоны несколько сбавили темп продвижения. Но не надолго. Вот одна из тридцатьчетверок вырвалась вперед и, ведя частый огонь из орудия и пулеметов, устремилась к окраинным домам деревни.

Фашисты, казалось, сосредоточили на этой машине все огнедышащие стволы орудий. И добились-таки своего: Т-34 вскоре вздрогнул, остановился и задымил.

Но что это? Горящая тридцатьчетверка опять пошла вперед! Больше того, ее умолкшее было орудие вновь заговорило!

Увеличили скорость, равняясь на экипаж героев, и остальные танки. Вот они уже ворвались на окраину Ожигово…

Но что с тем горящим танком?

В бинокль я снова нашел его на поле боя, И своими глазами увидел, как объятая пламенем тридцатьчетверка с ходу врезалась в полукаменное строение, откуда било сразу несколько вражеских ПТО. И в ту же секунду раздался сильный взрыв…

Позднее я узнал, что среди совершивших этот бессмертный подвиг танкистов были парторг роты Семен Муртышев и комсомольский вожак механик-водитель Владимир Стась.

9 сентября части и соединения 15-го танкового корпуса совместно с 324-й стрелковой дивизией нанесли удар теперь уже на Перестряж, прорвали здесь оборону противника и вышли на рубеж Перестряж, Слободка.

Проезжая по изрытому воронками пшеничному нолю вблизи Кумово, я обратил внимание на несколько подбитых незнакомых мне танков. Подъехал к ближайшему из них, около которого копошились ремонтники.

На мой вопрос, что это за машины, уж очень у них необычная конфигурация, воентехник 2 ранга Я. Д. Гориенко доложил:

— А это полученные из США по ленд-лизу 14-тонные танки М3Л. Броня — тьфу, ее легко любой снаряд пробьет. Двигатель тоже неважнецкий, бензиновый. Чуть что, вспыхивает.

— Да уж, с такой «пламенной» танковой поддержкой союзников фашистов трудно одолеть — заметил ехавший со мной капитан Николай Иванов. — То ли дело наши тридцатьчетверки…

И действительно, поставляемые нам по ленд-лизу английские и американские танки были далеко не совершенны, громоздки, уязвимы от артогня противника, опасны в пожарном отношении.