Потом Хенна, опираясь на скромную, но все же присутствующую магическую силу палача, запускает самораспад непрочной клеточной структуры кислотно-костяной твари. И сразу же вперед рвется Роолг, разделяясь на несколько копий.

Чистые алхимики — так себе бойцы. Воти сейчас эта давно известная истина подтвердилась. Фламберг Пустотника укоротил одного из них на руку, в которой был зажат очередной флакон какой-то гадости. Вторая копия пустоника подхватила падающую склянку. Третья продавила слабенький силовой барьер второго противника... Блокировка попытки сплести нечто из арсенала ледяных чар, потом парализующее плетение через прикосновение и...

Алхимик, лишившийся руки, силы бросил не на попытку ускользнуть, не на маскировку своего местоположения, даже не на маловероятный пробой изолята вокруг нас. Нет, его ход был куда как экстравагантнее. Видя, что я и Лиад держим блокировку этой области пространства, Хенна малость вымотана после огненной завесы, а Барх еще далеко, алхимик сыграл редкую, но эффективную карту.

С жалобным звоном лопается в его пальцах первая склянка. Тягучая желтая жидкость смешивается с кровью из нескольких порезов, вступает с ней в реакцию и... Ускорившиеся до максимума потоки воздуха образуют защитную сферу. Еще одна склянка, еще. Огонь, вола, а вот и земля. Да, по полной выкладывается алхимик, отрезая всему внешнему путь через выставляемые барьеры.

— «Щит четырех стихий», — копии Роолга вновь сливаются в единственного пустотника. Он раздраженно сплевывает на загаженный пол и добавляет. — Окуклился, тварь. Не, командир, мы его уже не извлечем. Хенна подтвердит.

— Подтверждаю. Или ждать около часа, или пользоваться чарами. Которые одновременно с поддерживаемым нами изолятом не активировать. Разве что...

— Ну?

— Минуту, — демонесса хмурится, потом с протянутой в сторону защитной сферы руки срывается парочка бледно-розовых искр. — Готово. Теперь он и сам не сможет снять защиту раньше, чем через парочку часов. У нас есть время.

— Хорошо. Барх, полевой допрос! — видя, что Палач, явно желая подшутить, делает шаг в сторону Кринаэля, так и простоявшего соляным столбом все время мимолетной схватки, уточняю. — Не этого, он нам нужен. Алхимика.

Палач, он и есть Палач. Их форма пригодна не только для боя, но и для допроса третьей степени. Коленные и локтевые шипы, клинки из запястий — это хорошо для боя. Зато тонкие трехгранные игры и острые лезвия, выдвигающиеся из пальцев, они более подходят для тонкой работы. Разной работы, в том числе и вот такой, весьма нелицеприятной. Что самое интересное, от игл, вонзаемых в тело допрашиваемого практически и следа то нет. Зато эффект... впечатляет, если знать куда именно их воткнуть.

Приготовления к допросу не заняли и минуты. Гарантированно лишить подвижности тело, установить плетение, препятствующее магии — которое алхимику уж точно ломать не переломать — но полностью сохранить как речь, так и общую чувствительность. Ничего, не впервой. А обстановка вокруг... Все нормально, никого тут нет, это мы первым делом проверили.

Сначала алхимик молчал. Хорошо молчал, усердно, аж до пятого укола в нервные узлы, сопровождаемые еще и энергоимпульсами. А потом раскололся, поняв, что все равно ему ничего не светит, кроме долгой и мучительной смерти. Ее он боялся посильнее, чем Гиареля.

— Что вас насторожило? — цедил слова Барх, готовый в случае чего снова вонзить иглу в нервный узел допрашиваемого.

— Ничего. Маскировка хорошая была

— Да неужели?

— Да, да! — сорвался на крик алхимик, видя, что выдвинувшаяся из пальца Палача игла вот-вот вонзится в тело. вызвав новый приступ безумной боли. — Я просто знал вот этого вашего... Это Огар, Огар Душитель, бывший друг Гиареля. Думали что он сгинул давным-давно, с поиска успели снять лет семьдесят назад. Зря!

— Как узнал?

— Архивы, в них многое есть, если уметь искать. Другое искал, а это так просто в памяти задержалось. Тайны прошлого, они полезные бывают.

Ну кто бы спорил, но уж точно не я. Сам ценю предоставляющиеся возможности прикоснуться к истории. Это помогает и мудрость ушедших понять, и самому не сделать тех ошибок, а наоборот, взять на вооружение полезные приемчики.

Все же не туда допрос пошел, а времени все меньше. Придется вмешаться, перехватывая нить разговора у Барха, пока еще не умудренного в таких делах.

— Что за тварь вылупилась из местного прислужника? Она не была ощутима до самого последнего момента...

Этот вопрос меня очень сильно интересовал. Ведь только интуиция Лиад и ее способности к «тонкой менталистике» позволили минимизировать проблемы с той самой странной тварью, притаившейся в глубине обычного человека. Повезло, что суккуба рефлекторно проверяла окружающих на какие бы то ни было отклонения. Возможно, опасалась стороннего ментального контроля над кем-либо, но почуяла другое. Мысли вроде бы безвредного и готового сотрудничать прислужника стали деформироваться, перетекать в более примитивные и наполненные агрессией. Вот она и вышвырнула его куда подальше сразу, как только началась заварушка. Сначала сделал, а уж потом стала размышлять. Покамест, к моему сожалению, результата не было.

Надеюсь, что сейчас все переменится. ЭТОТ просто обязан знать, потому как сюрпризом подобная трансформа для парочки наших противников уж точно не была. И верно...

— Наша лаборатория, делали именно таких. Не я, не он, — мимолетный взгляд на находящегося в «щите четырех стихий».. — Мы только обслуживали процесс. Знают только те. кто рядом с Гиарелем.

— Смысл подобного?

— Огар Душитель должен и сам понимать, — искривил губы в жалком подобии улыбки допрашиваемый. — Гиарель создает послушных марионеток к моменту, когда старейшины города потеряют для него свою значимость. Слуги — ничто, их не считают опасностью. Но вот подсаживая внутрь торак-левир...

— Принцип ясен. Сколько?

— Уже около сотни. Часть здесь, часть сне крепости, но в важных местах. Гиарель многое предусмотрел...

Хитрая сволочь! Торак-левир в Риге — это не мелочи, а крайне паскудная головная боль для всех здешних игроков. Вон, даже у Кринаэля глаза стали большие и круглые. Не знал, обдолбыш, о таких планах своего господина, точно не знал. А узнав, стал чувствовать себя еще более неуютно, хотя казалось, это уже нереально.

Время, отмеренное на допрос, вышло, а расходовать оставшееся я точно не собираюсь. Пора покинуть этот сектор дворца и наконец оказаться в тюремном. В том, где и находится наша главная цель. Но сначала...

— Сферу с одноруким внутри прикрыть иллюзией. Остатки торак-левира куда-нибудь в сторону. Ну а этого.... Вкатить парализацию по полной, чтобы в лучшем случае через пару суток откачали или сам в себя пришел.

— А может его... в миры непознанные?

— Можно, но не слишком нужно, Барх. Прирезать пленника иногда имеет смысл, но именно этот нам и не враг. Так, препятствие. А убирать посторонний инструмент — оно нам как-то и не подобает. Понял, к чему это я.

— Кажется, — вздохнул Палач, не сильно и расстроившийся. — Да и я сейчас не в ярости. Чтобы всех клинками пластать. Пусть уж живет. Повезло.

Что тут сказать. Барх — это не Лиад с ее любовью к красоте и трупам всех врагов без исключения. Разные характеры, да и вообще, психология суккуб и Палачей слишком далеки друг от друга.

Приказы были выполнены живенько, без промедления. Вот уже силовой волной сметены останки твари, иллюзией скрыта защитная сфера, ну а получивший парализующий удар разговорчивый поневоле пленник засунут в пыльный угол. Да еще завален сверху каким-то старым тряпьем. Пусть ищут... если хотят. Мы же быстрым темпом направились к выходу из успевшего набить оскомину сектора.

Торак левир — это серьезно. Не для нас, но для тех, кто живет в Риге и является врагами Гиареля. Торак-левир... Магически созданный паразит, зарождающийся в ретортах алхимиков и подсаживаемый в организм любого разумного существа. Тварь приживается быстро и уже через пару-тройку недель способна по заранее заложенной команде трансформировать тело носителя в одну из полудесятка боевых форм.