– Так чем ты зарабатываешь на жизнь?

Часть меня все еще хотела вести себя осторожно, но, пожалуй, это лишнее. В конце концов, он был со мной откровенен. Больше, чем должен.

– Я – миксолог, – сказала, стараясь не краснеть от претенциозности этого слова или того факта, что это не вся правда.

– Что это такое?

– Что-то типа бармена с докторской степенью. Тот, кто специализируется на смешивание спиртов и вкусов. Тот, кто знает о травах, эликсирах, ликерах и миллионе других мелочей, которые могут превратить обычный коктейль в нечто волшебное.

– Здорово, – он улыбнулся так, что стало понятно – он понимает мои чувства. Что даже если он не коктейльный сноб, то слышит страсть в моих словах. – Похоже, ты любишь свою работу.

– Люблю, – и я начала трещать без умолку. Рассказала ему о своих мечтах с баром и о том, куда все это привело меня в прошлом году. Но потом себя же одернула, не желая слишком вдаваться в подробности. Не желая казаться сентиментальной, страстной и приставучей.

– У него есть девушка, а у тебя фальшивый муж, – предостерег Уотсон. – Давай-ка не будем заходить слишком далеко.

– О, да ради всего святого, – пробормотал Харлоу, закатив глаза.

– Теперь твоя очередь, – сказал Ной, пугая меня. – Две правды и одна ложь.

Он снова улыбнулся, и что-то в моем животе сделало сальто. Меня осенило, что я пропустила его вперед, потому что хотела воспользоваться временем, чтобы придумать собственную ложь, а сама просидела, ловя каждое произнесенное им слово. Обычно меня не восхищают истории других людей.

– Давай начнем, – потянула я время. – Я единственный ребенок в семье.

Я сказала это, не придумав двух других фактов. Это правда, так что мне нужно придумать что-то стоящее для двух других тезисов.

– Я поднялась на орегонскую часть Тихоокеанского хребта десять лет назад. И я одержима просмотром исторического канала.

Он смотрел на меня мгновение, это дало мне секунду, чтобы прокрутить мои слова в голове. Но это заняло добрых десять секунд, и я наконец осознала свою ошибку.

– Вот дерьмо, – пробормотала. – Я забыла сказать неправду.

Он разразился смехом. Он ржал во все горло, от чего его огромное тело дрожало. Бартоломью упал на четвереньки и вжался в ноги, как всадник на быке, его усы дергались от неуверенности. Ной протянул руку и погладит животное по спине, хомяк мгновенно успокоился.

Могу ли я признаться, что завидую грызуну?

Я облизнула губы, когда смех Ноя стих.

– Прости, так увлеклась, что вылетело из головы.

– Не переживай, – успокоил он. – Думаю, это мило.

Не могу сказать, не является ли «мило» кодовым словом для обозначения невротика, но решила попробовать еще раз.

– Ладно, у меня есть степень по психологии, – я сделала вдох, решив не испортить все на этот раз. – Я взобралась на гору Килиманджаро, – растянула слова. – И благодаря учителю пятого класса, который указывал на важность изучения анатомии, я могу назвать каждую кость в человеческом теле.

Он долго смотрел на меня, оценивая. Затем кивнул, будто пришел к какому-то выводу.

– Если поход по тропе Тихоокеанского хребта было правдой в первом раунде, то я склонен думать, что ты довольно бесстрашна, – рассуждал он вслух.

Я неженственно фыркнула.

– Определенно не бесстрашная, – пробубнила я.

Он странно на меня посмотрел, потом кивнул.

– Бесстрашная, возможно, не правильное слово. Авантюристка, – сделал он вторую попытку, и я была вынуждена признать, что это правда, – это заставляет меня думать, что факт номер два тоже не ложь.

Я молчала, но мое сердце сильно колотилось. Хотелось бы притвориться, что это волнение от игры, но кого я обманываю? Это «Две правды, одна ложь», а не «Казаки-разбойники».

Единственная причина моего учащенного сердцебиения – то, как Ной смотрит на меня. Как будто он видит меня, действительно видит насквозь, что глупо. У него есть подружка. У меня... Ладно, на самом деле у меня нет мужа. Стоит ли признаться в этом? Нет. Я уже подтвердила свою ложь, и вообще. Я не очень хорошо знаю этого парня. Недостаточно хорошо.

– История об учителе и анатомии настолько специфична, что почти похожа на правду, – он выглядит задумчивым, изучая меня. – Опять же, ты могла все так детально описать, чтобы сбить меня с толку.

– Все возможно, – сказала я, взволнованная тем, что он так углубляется в рассуждения обо мне.

– Степень по психологии кажется идеальной для бармена, – подшучивает он. – То есть миксолога.

– Хм, – я сделала все возможное, чтобы сохранить невозмутимое лицо.

Он наблюдал за мной в поисках улик, эти карие глаза цвета пива изучали мое лицо так пристально, что у меня появилось желание отвернуться. Но есть крошечная часть меня, которой это очень нравилось. Мне нравилось, что Ной Донован так заинтересован в том, чтобы узнать меня.

– Я выбираю историю с костями, – сказал он. – Ты кажешься мне очень умной, что означает, что у тебя может быть не только степень по психологии, но и мозги, чтобы использовать ее, и придумать подробный рассказ о преподавателе пятого класса, одержимого анатомией.

Я вся засветилась. Правда, не уверенна, чем я была больше взволнована: тем, что я выиграла или что он назвал меня умной. Он же считает это замечательной чертой, а не поводом для насмешек, верно?

– У меня есть степень бакалавра в психологии, – признала я. – И если нам здесь действительно станет скучно, я с радостью перечислю каждую кость в твоем теле, начиная с черепа и заканчивая плюсневыми костями.

Он засмеялся и хлопнул по полу, но Бартоломью на этот раз не подпрыгнул. Видимо, привык к суматохе и, кажется, рассматривает Ноя как свою личную карусель.

– Это потрясающе, – заявил Ной. – На самом деле, я сам увлекался психологией в течение первых двух лет обучения, прежде чем мой отец убедил меня перейти на юридический. Кстати, неплохо сыграно.

– Спасибо.

– Значит, солгала про Килиманджаро?

Я кивнула, немного разочаровавшись в себе из-за того, что не оказалась более смелой и предприимчивой.

– Хотя это есть в моем обязательном списке.

– И я надеюсь, что ты сможешь это сделать, – поддержал он.

– Спасибо. Но сначала мне необходимо преодолеть свой страх высоты.

И все остальные боязни.

Какое-то время мы молчали, и мне стало интересно, стоит ли предложить сыграть еще один раунд. Бартоломью спрыгнул с ноги Ноя и заспешил к его коробке с инструментами, исследуя острие одного особенно смертоносного орудия. Он потянулся, чтобы попытаться вытащить его, но тот был крепко закреплен.