© Небольсин Г., 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

Как только мою фамилию не произносят… Универсальная она какая-то. Дружба народов, а не фамилия.

– Не-боль-син? Китаец, что ли? – И такое как-то услышал.

В Израиле из-за особенностей орфографии переименовали в Набульсина. Приходится поправлять… Кстати, счёт от телефонной компании приходит на фамилию Набульси – известный арабский клан, между прочим. В телефонной книге Иерусалима – целая страница этих самых Набульси.

Устраивался в американскую компанию. Называли не иначе как Небольски. Но так как компания была ещё и еврейской – в конце концов записали: Небольсон. Хорошая идишская фамилия получилась.

Как-то жена в банке забыла свою кредитную карточку. Охранник, догоняя её, кричал:

– Госпожа Небольсини! Госпожа Небольсини!

Решил, что итальянка.

…Я думал, что уже все варианты перебрали. Но в Москве снова меня удивили. Обмениваюсь с человеком координатами. Он странно на меня косится, пытаясь определить: какого я рода-племени. По глазам видно: кушать не может, такой интерес испытывает.

– Пишите – Генрих, – говорю.

– А! – стал вроде догадываться.

– Небольсин.

– Как? – переспрашивает. – Небольсян?

Точно. И обязательно допишите: армянский китаец из хорошей арабской семьи украинских евреев. А благодаря имени по ночам ещё немножечко немец.

Сидели как-то у знакомой одесской шумной компанией. Вдруг посреди пира приходит её пацанёнок, четырёх лет.

– Ты чего не спишь? – удивилась знакомая, его мать.

– Я не хочу спать. Лучше прочитайте мне книжку. Книжку почитайте мне! – бодро сказал малыш.

Знакомая тяжело вздохнула, взяла книжку…

– Постой, – говорит один из гостей, по имени Алик. – Давай я ему почитаю.

Алик посадил малыша на колено, открыл книжку. Там – картинка с мышкой, которая грызёт сыр.

– Это – мышка, – говорит Алик. – Она сейчас сыр догрызёт и ляжет спать.

– А это? – спросил малыш и перевернул страницу.

– Это – зайчиха, – спокойно сказал Алик. – Она сейчас вещи достирает и тоже отправится спать, – перевернул страницу. – А это медвежонок. Он лежит в кроватке и уже спит…

…Прочитали примерно половину. Все животные, нарисованные в книжке, как только доходила до них очередь, сразу же бросали свои дела и отправлялись спать. У малыша тоже стали клеиться глазки. Знакомая говорит Алику:

– Давай я его уложу в кроватку. А ты почитай ему ещё несколько страниц, и он заснёт…

Прошло минут пятнадцать. И снова к нам выходит малыш. И снова в руках книжка.

– А где дядя Алик? – спрашивает его мама…

– А он книжку дочитал и тоже заснул, – тоном Алика ответил малыш.

Одесский знакомый жаловался. Его друг, орнитолог, уезжая в экспедицию, попросил приглядеть за птичкой. Ну, птичка – не крокодил. Приятель согласился. Принёс орнитолог клетку, объяснил, как кормить, как ухаживать, и испарился.

Птичка быстро разбила клетку и поселилась на книжном шкафу, обгаживая библиотеку. Но это ещё полбеды. По ночам птичка стала завывать «потусторонним голосом», очень громко, не давая заснуть всему дому. Приятель не поленился, открыл энциклопедию птиц и довольно быстро определил, какой же птичкой его наградил друг. Выяснилось, что это выпь. В книжке было сказано, что вой этой птички слышен в радиусе одного километра. Приятель, чертыхаясь, уже готов был закрыть книжку, как обнаружил ещё одну замечательную характеристику птички. Оказывается, эта птичка – хищник. Причём охотится она примечательным способом. Выпь поднимается на высоту и пикирует на жертву, врезаясь в неё своим острым клювом.

Теперь, ложась спать, приятель надевал на голову хоккейную маску вратаря и вправлял в пододеяльник толстый лист фанеры. На вопрос, почему он не отвезёт эту птичку в ближайший лес и не бросит её там, он отвечал, что не хочет огорчать друга-орнитолога, который к этой птичке очень привязан.

Удивительной душевной чуткости был человек.

Моя одесская приятельница библиотекарем работала. У неё читателей не хватало. Боялись, что библиотеку расформируют. Вот она и попросила меня, чтобы я записал своего дедушку. Ну, «понарошку». Она ему формуляр заведёт, как будто он приходит, берёт книжки, а потом возвращает. И получится, что в её отделе читателей чуть больше.

– Да ладно, дедушку. Я тебе всех своих родственников запишу.

И стал записывать. Сначала имя, фамилию, отчество, потом свой адрес и телефон… Знакомая сказала, чтобы я не беспокоился. Она их в отдельной стопке держать будет. А сама взяла и уволилась через год. А ещё через месяц мне стали названивать из библиотеки.

– Извините, – говорят, – Даниил Иванович Хармс, пятого года рождения, уроженец Петербурга, у вас проживает?

– Да, – отвечаю, вспоминая, что записал его «дедушкой». – Проживает. Но сейчас он вышел.

– Вышел? – уточняют.

– Да, – говорю, – вышел… С дубинкой и мешком. И в дальний путь, – говорю, – отправился пешком.

– Когда вернётся, – отвечают из трубки, – пусть обязательно зайдёт к нам в библиотеку. Он уже полгода книжку держит.

Но дедушка Даниил Иванович не вернулся. И когда позвонили снова и стали грозить штрафами – я согласился прийти. Вместо дедушки. Библиотекарша строго так на меня посмотрела:

– Ваша фамилия тоже Хармс?

Ну, вроде как понятно: с такой мордой разве может быть у человека нормальная человеческая фамилия?

– Нет, – говорю, – он мой дедушка по матери.

– Так вот, – отвечает мне девочка-библиотекарь, – ваш дедушка, Даниил Иванович, уже полгода одну книжку у себя держит.

– «Голем» Майринка? – спрашиваю.

– Нет, – говорит, сверяясь с формуляром. – «Марочник сталей и сплавов», автор – Сорокин Вэ Гэ.

Я объясняю:

– Знаете, мой дедушка очень педантичный человек. И никогда бы не уехал, если бы не сдал книжку. Проверьте. Уверен, что она на месте.

Библиотекарша сначала не соглашалась, но всё же поднялась, проверила и, к нашей общей радости, нашла на полке эту книжку. Мы простились, и я обещал, что дедушка обязательно будет к ним заходить… Прошло дня три, не больше. Звонок:

– Извините, вас из библиотеки беспокоят… Тут книжка на вас висит…

– Это вы по поводу моего дедушки Хармса, – пытаюсь объяснить, – дедушка заходил к вам в библиотеку и всё уладил…

– Нет. – И после паузы: – Я могу поговорить с Зинаидой Николаевной Гиппиус?

Как-то сидел у приятелей, ещё в Одессе. Выпили. Меня в сон стало клонить. Я вышел в соседнюю комнату и прилёг. Подходит хозяйский сын, ему двенадцать лет тогда было. Неожиданно говорит:

– Мне тут задали сочинение… Поможете написать?

– Хорошо, – отвечаю, – какая тема?

– Творчество Пушкина, – говорит подросток. – Я думаю это… о стихотворении «Памятник» написать.

– Ладно, – соглашаюсь, – пиши. «Стихотворение Пушкина “Памятник”…» Записал? Давай дальше: «Только невежды думают, что занятие поэзией – простое дело. К примеру, для создания стихотворения “Памятник” А. С. Пушкину пришлось открыть и возглавить предприятие ритуальных услуг…»

– Так и писать? – неуверенно спросил ребёнок.