Б и л л и н г. Тоже верно, но мы будем долбить удар за ударом, пока империя больших начальников не рухнет. Когда я читал доклад, мне чудилось, что где-то вдалеке я вижу грядущую революцию.
Х о в с т а д (оборачивается). Тише! Не так громко, чтобы Аслаксен не услышал.
Б и л л и н г (понизив голос). Аслаксен – трус. Не мужик, а мокрая курица. Но в этот раз вы своего добились, верно? И статья доктора пойдет в печать?
Х о в с т а д. Да. Разве что фогт добровольно примет все условия.
Б и л л и н г. Черт, нет, только не это! Слишком скучно.
Х о в с т а д. Нам, газетчикам, при любом раскладе будет чем заняться. Если фогт не согласится с предложением доктора, на него набросится все мещанство во главе с Союзом домохозяев, а согласится – на него ополчатся крупные акционеры курорта, которые до сих пор были его верной гвардией.
Б и л л и н г. Еще бы, им переустройство встанет в бешеные деньги.
Х о в с т а д. Встанет, как бог свят. Что так, что сяк, но их круговая порука разомкнется. Тут мы и встрянем, и давай ежедневно разъяснять общественности, что фогт не сведущ ни в том, ни в этом и что все выборные должности, все местное управление надо отдать в руки свободомыслящих граждан.
Б и л л и н г. Точно сказали, убей бог! Я прямо вижу, вижу, что мы на пороге революции!
Стук в дверь.
Х о в с т а д. Тише! (Кричит.) Войдите!
В дальнюю левую дверь входит д о к т о р С т о к м а н.
Х о в с т а д (идет ему навстречу). О, вот и доктор. Ну и?
Д о к т о р С т о к м а н. В печать, господин Ховстад!
Х о в с т а д. Все-таки этим кончилось?
Б и л л и н г. Ура!
Д о к т о р С т о к м а н. Я же сказал – печатайте! Да, все кончилось этим. Хотят так – получат сполна. Быть в городе войне, господин Биллинг!
Б и л л и н г. Война ножей, я надеюсь? Нож в глотку, господин доктор?!
Д о к т о р С т о к м а н. Эта публикация – только начало. Я держу в голове план еще четырех или пяти статей. А где ваш Аслаксен?
Б и л л и н г (кричит в типографию). Аслаксен, зайдите на минутку!
Х о в с т а д. Четыре-пять сюжетов, говорите? На ту же тему?
Д о к т о р С т о к м а н. Нет, что вы, дорогой мой, совсем о других вещах. Хотя отталкиваюсь я действительно от водопровода и канализации. Одно тянет за собой другое. Это как старый дом сносить.
Б и л л и н г. Точно сказано, убей бог! Начнешь с одного угла, а пока всю развалюху не снесешь, дело кажется недоделанным.
А с л а к с е н (из типографии). Снесешь? Надеюсь, доктор не собирается сносить купальни?
Х о в с т а д. Только не пугайтесь, об этом и речи нет.
Д о к т о р С т о к м а н. Нет, нет, разговор шел вовсе о другом. Господин Ховстад, что скажете о моем тексте?
Х о в с т а д. По-моему, блистательно.
Д о к т о р С т о к м а н. Ведь правда же? Рад, очень рад.
Х о в с т а д. Все четко, ясно, не надо быть специалистом, чтобы понять суть. Рискну утверждать, что любой просвещенный человек вас поддержит.
А с л а к с е н. И любой трезвомыслящий.
Б и л л и н г. И трезво, и нетрезво мыслящие – я думаю, весь город встанет за вас.
А с л а к с е н. Ну, тогда рискнем, что ли, напечатать.
Д о к т о р С т о к м а н. Конечно же!
Х о в с т а д. Выйдет завтра рано утром.
Д о к т о р С т о к м а н. Да, нельзя терять ни дня, дьявол их задери! Послушайте, господин Аслаксен, я как раз об этом и пришел вас просить – возьмите печать моего материала в свои руки.
А с л а к с е н. Отчего же нет.
Д о к т о р С т о к м а н. И глаз с него не спускайте, как будто он драгоценное золото. Бога ради, ни одной опечатки, тут каждое слово важно. Я попозже еще загляну, может, дадите корректуру прочитать. Вы не представляете себе, как я жду публикацию! Обнародовать это дело…
Б и л л и н г. Громыхнуть им!
Д о к т о р С т о к м а н. Отдать на суд здравомыслящих граждан! Вы не поверите, через что мне пришлось пройти сегодня. Мне угрожали всем на свете, обещали лишить простейших, самых бесспорных гражданских прав.
Б и л л и н г. Что? Лишить вас прав?
Д о к т о р С т о к м а н. Меня пытались унизить, заставить подличать, требовали, чтобы я ради шкурных интересов отказался от своих принципов, от главных, святых для меня убеждений.
Б и л л и н г. Так-то уж слишком грубо, убей бог.
Х о в с т а д. Да уж, от этих наших можно всего ожидать.
Д о к т о р С т о к м а н. Не на того напали! Это я им быстро растолкую. Брошу якорь в «Народном вестнике» и буду каждый день палить в них новой статьей!
А с л а к с е н. Но послушайте…
Б и л л и н г. Ура, война! Будет война!
Д о к т о р С т о к м а н. Я уложу их на лопатки, раздавлю, на глазах всего честного народа сровняю с землей все линии их укреплений! Я сделаю это!
А с л а к с е н. Но в духе умеренности, господин доктор; палите в меру.
Б и л л и н г. Нет, нет, не слушайте его. Жахните динамитом!
Д о к т о р С т о к м а н (не обращая внимания). И речь теперь вовсе не только о водопроводе и сточных водах. Сами видите, чистить и обеззараживать надо все наше общество.
Б и л л и н г. Наконец-то слово сказано!
Д о к т о р С т о к м а н. Все старичье, всех этих латальщиков-перелицовщиков надо выкинуть за борт. Из всех областей жизни! Сегодня я увидел совершенно новые горизонты. Пока мне и самому не все ясно, но я разберусь. Юные неиспорченные знаменосцы – вот кого мы должны искать и найти! Нам позарез нужны новые командиры на всех форпостах!
Б и л л и н г. Слушайте, слушайте!
Д о к т о р С т о к м а н. Если только мы выступим единым фронтом, все сладится как по маслу. Перестройка пойдет ходко и гладко, как корабль со стапелей. Вы думаете иначе?
Х о в с т а д. Полагаю, сейчас у нас есть шанс отдать местное управление в надлежащие руки.
А с л а к с е н. И коли мы будем действовать с оглядкой да помнить об умеренности, то, думаю, никакими опасностями нам это не грозит.
Д о к т о р С т о к м а н. Да к черту эти расчеты, опасно или нет! Я делаю то, что делаю, во имя правды и ради собственной совести.
Х о в с т а д. Господин доктор, вы человек, который заслуживает поддержки.
А с л а к с е н. Да, всем твердо известно: доктор истинный друг города. Настоящий друг общества, вот кто он такой.
Б и л л и н г. Верно, Аслаксен, убей бог! Доктор Стокман – друг народа!
А с л а к с е н. Пожалуй, Союз домохозяев подхватит этот лозунг.
Д о к т о р С т о к м а н (растроганно жмет всем руки). Спасибо, спасибо, верные дорогие друзья. Как меня поддерживают ваши слова! Мой начальственный брат аттестовал меня иначе. Но я отплачу ему сполна да с походом, слово даю! А теперь мне пора, надо проведать одного дьяволенка приболевшего. Но я еще вернусь попозже. А вы, Аслаксен, набирайте текст в точности, ни в коем случае не выкидывайте восклицательные знаки, лучше уж добавьте парочку. Отлично, отлично, до скорого. До свидания!
Все провожают доктора до дверей, прощаясь с ним.
Х о в с т а д. Он может стать для нас поистине бесценным кадром.
А с л а к с е н. Да, покуда он готов ограничиться купальнями. Но если его понесет дальше, то не советую идти за ним.
Х о в с т а д. Ну, все зависит от того…
Б и л л и н г. Аслаксен, какого черта вы так боитесь?
А с л а к с е н. Боюсь? О да, когда речь о местном начальстве, я еще как боюсь, господин Биллинг, вышколен на собственной шкуре. Но отправьте меня в большую политику, да хоть против правительств – там посмотрим, испугаюсь ли я чего-нибудь!
Б и л л и н г. Конечно, не испугаетесь, в этом вся противоречивость вашей натуры.
А с л а к с е н. Все потому, что у меня есть совесть. От нападок на правительство вреда точно не будет, эти господа все одно никого не слушают, и сковырнуть их никак невозможно. Но вот местные власти, их сместить нам под силу, только как бы на смену не пришли совсем уж никчемные, ничего не знающие и не умеющие. Будет тогда беда домохозяевам и всему городу.
