– Хорошо, – говорю я, заходя в ванную, и одариваю его слабой улыбкой.

Я закрываю двери, бросаю сухую одежду на раковину, установленную перед куполообразным зеркалом. Я нахожу запасную зубную щётку, которая всё ещё в упаковке, и выдавливаю на неё огромное количество зубной пасты; я безжалостный чищу свои зубы, до тех пор, пока не чувствую, что они гладкие и чистые. Повернувшись к душу, я включаю горячую воду, устанавливая такую силу напора, какую только может стерпеть моя рука, и, наконец, встаю под горячую воду всем телом.

Я намыливаюсь четыре раза. Я тру каждый дюйм своего тела снова и снова. Я мечтаю о бритве, и, высунувшись наполовину из душа, начинаю рыться в бельевом шкафу, и, в конце концов, нахожу одноразовый станок, благодаря судьбу за этот дар.

Думаю, что провела там не менее часа. Но, мне кажется, что этого по-прежнему недостаточно. Меня пугает то, что я никогда не буду ощущать чистоту. Ту чистоту, которой никогда не касалась грязь. Боюсь, что уже никогда не буду чувствовать себя чистой.

Но это просто очередной крест, который я должна нести.

Я хватаю чистое полотенце, вытираюсь, направляясь к сухой одежде. Чёрная майка без рукавов определённо моего размера, я надеваю её. Она свободно болтается вокруг моей груди и живота, но она тёплая и чистая. Я определённо не возражаю. Я больше не принимаю ничего как само собой разумеющееся.

Я натягиваю штаны, которые выглядят гигантскими, когда распахивается дверь, и моё сердце подскакивает прямо мне под горло. Воспоминания из серии ПТСР (посттравматического стрессового расстройства) одолевают мою голову, пока я не принуждаю себя собраться и не замечаю Рейна, стоящего прямо там. Не Ви. Не его людей. Это Рейн.

Но я не чувствую облегчения.

Потому что он не смотрел на моё лицо.

Его взгляд застыл на внешней стороне левой половины моей задницы. Кое-что ещё замечает он там, где таз переходит в бедро, далёкое от того, что может называться задницей.

Именно там и застыл его взгляд.

Он был зол.

– Выглядит так, как будто у тебя охрененная проблема.

Глава 4

Рейн

Она вздрогнула. Вздрогнула. Так, как если бы я на хрен собирался ударить её. Дерьмо. Это не повреждение мозга. Это жестокое обращение.

У меня была парочка таких девиц, но ни одну я не приводил в свой дом. Я трахал их в своей комнате на базе братства. Я никогда не тащил за собой «хвост» домой. А теперь, первая же задница, которую я притащил с собой, была израненной душой.

Только я мог оказаться таким везунчиком.

Я выхожу из ванной и иду на кухню, чтобы сделать кофе. Затем разгребаю деньги и оружие, убирая их подальше в сейф, под замок. Мне ещё только не хватало, чтобы эта пострадавшая цыпочка решила, что я чёртов психопат.

Она солгала мне. Например, о своей обуви. Она солгала. Там не было никаких шлёпанцев. Она была босой, когда выпрыгнула из той машины. Почему на хрен она была на улице в такой ураган, вела машину босая, офигительно шикарную машину, кстати, и на ней была только пижама?

Она сказала, что не собирается возвращаться назад. И, что я собираюсь прикончить её, потому что она не вернётся обратно. Куда, обратно? Обратно, к какому-то куску дерьма, которому нравилось избивать её? К какому-то говнюку, который занимается рукоприкладством? Она угнала его машину и свалила от него куда подальше?

Я уважаю её за это.

Я сделал чашку кофе. И выпил её. А она до сих пор так и не вышла из ванной. Я приготовил ещё одну. Выпил. Её по-прежнему нет.

Делаю вдох, опускаю свою кружку, иду по холлу. Душ уже какое-то время выключен. Я немного обеспокоен, у неё, скорее всего, есть повреждения, поэтому она может быть там без сознания.

Обеспокоен.

Я. Обеспокоен???

Что за хрень?

Я распахиваю дверь. И она там. В моей майке, натягивает мои штаны на свои худые ноги. Она такая тощая. Как птенчик. Она выглядит такой хрупкой. Мой взгляд падает на верхнюю часть ног, поближе к её заднице. И все истории про неё, которые я сочинял до этого, улетучиваются.

Потому что там было клеймо.

Чёртово клеймо, которое выжгли прямо на коже.

V.

Буква V внутри вертикального треугольника.

Эта метка означает, что она одна из девочек Ви.

И она в моём доме.

Дерьмо.

Во что на хрен я сам себя втянул?

Я не имею дел с Ви.

Это одно из правил клуба. Никто из нас не приближается к Ви и его девочкам. Я ничего не имею против того, что мои парни засовывают свой член в каждую жаждущую киску, что могут подцепить. Но ни при каких обстоятельствах не трогают тех девочек, что под запретом. А девочки Ви под запретом. Потому что своих девочек Ви принуждал к тому, чтобы они торговали своим телом.

И Ви был просто чёртовым больным ублюдком.

И это ещё одна причина держаться подальше от его дел и его девочек.

Твою мать.

Грёбаное дерьмо.

– Клянусь, завтра я исчезну из твоей жизни, – говорит она, дёргая за штаны, которые вынуждена придерживать спереди, чтобы они не упали. Её серые глаза огромные и выражают мольбу.

– Ты хочешь выбраться из этой херовой ситуации, отлично. Хорошо. Чертовски хорошо для тебя. Ты увидела возможность, и решила использовать её. Умница. Но я, блядь, не лезу в бизнес Ви.

– Я не имею никакого отношения к делам Ви, – возражает она, сверкая глазами. Что это? Гордость?

– Клеймо на твоей заднице говорит об обратном.

– Клеймо ни о чём не говорит, кроме как о том, что он пытался испугать моего отца.

Её отца? Что за херня?

– Тащи свою маленькую тощую задницу на кухню, потому что я должен выпить ещё кофе. И ты попытаешь объяснить мне всё то дерьмо, что с тобой творится. Ясно?

Она кивает.

Этого мне было достаточно. Я разворачиваюсь и иду обратно на кухню.

Глава 5

Саммер

Ладно. Я верю в то, что надо говорить правду. Как правило. Девяносто восемь процентов всего времени. А два процента я оставляю на тот случай, когда друзья интересуются, так ли хорошо выглядит их художественное творение, а твоё собственное мнение состоит в том, что это просто абсурд. Ещё для того человека, кто постоянно жарится на солнце, красит волосы в рыжий цвет и думает при этом, что он выглядит естественно... или когда родственник даёт тебе подарочный сертификат в магазин, в который ты ни за что не пошёл бы за покупками. По своей сути, ложь приемлема только в том случае, когда ты хочешь уберечь себя самого от того, чтобы не ранить чувства другого.