Ее голос сделался жестче.

— Откуда вы знаете о «Гермесе»?

— Я наводил справки у разных людей. Не имеет значения, кто мне об этом сообщил.

— Там его быть не может. Яхта — это только пункт, куда стекается вся дань для мафии. Валински там бывает только первого числа каждого месяца. Он собирает деньги и отплывает в Майами. Мински там не появляется.

— Откуда вы знаете?

— Мне говорил об этом отец. Раньше Мински работал на него.

— Вы можете мне его описать?

Она отрицательно покачала головой:

— Я его никогда не видела. Я только слышала его голос по телефону. Он говорит с сильным итальянским акцентом.

— У него здесь должна быть подружка.

Она задумалась.

— Возможно. Как-то раз, когда шеф разговаривал с ним по телефону, он спросил, как поживает Долли. Может быть, это и есть подружка Мински?

Я сразу же вспомнил о Долли Джильберт, проститутке, которая жила в «Брэкерсе». Если она была любовницей Мински, то неудивительно, что испугалась, когда я упомянул о Хенке Смедли. В отсутствие Мински она забавлялась с Хенком. К этому стоило вернуться снова.

— Вы не знаете, куда они теперь перенесут место встречи, раз «Черная шкатулка» больше не существует? Ведь все эти жертвы шантажа должны знать, куда нести взносы.

— Пока не знаю, но скоро выясню.

— Мински наверняка появится первого числа. Он же сборщик. В нашем распоряжении восемь дней. Постарайтесь узнать, где это будет происходить. Я накрою его там, если не смогу добраться до него раньше.

Она кивнула:

— Я это сделаю и позвоню вам. Оставьте мне ваш номер телефона.

— Вы найдете его в справочнике. И еще одно, Сандра. Вы случайно не знаете, почему шантажируют Анджелу Торнсен?

— Нет, не знаю. Все записи находятся у Мински. Шеф этим не интересуется. Ему подавай денежки.

— Вы хотите сказать, что Валински совершенно не знает грехи и имена людей, от которых он получает полтора миллиона долларов в месяц?

— А зачем ему это? Он всецело доверяет Мински и не хочет утруждать себя деталями. Он прокручивает большие дела с наркотиками, а шантаж полностью на Мински. — Она посмотрела на часы. — Ну, мне пора идти. Скоро вернется шеф. Я могу положиться на вас, Дирк?

— Во мне можете не сомневаться.

— У меня здесь открытый счет. Выйдете через пять минут после меня.

Она встала и направилась к двери. Но у двери остановилась и, повернувшись ко мне, сказала:

— Когда найдете Мински, не убивайте его. — Зеленые глаза блеснули, и вновь лицо стало каменным. — Оставьте это удовольствие для меня. — И, помахав рукой, она удалилась.

Когда я покинул «Три краба», время приближалось к часу ночи. Что-либо предпринимать было уже поздно, и я поехал домой. Билл уже спал. Я тоже лег, но сон ко мне не шел. Мозг усиленно перерабатывал информацию, полученную от Сандры. Наконец я заснул.

За завтраком, около 10 часов, я обо всем рассказал Биллу.

Помешивая в чашке кофе, он вопросительно посмотрел на меня:

— И что теперь?

— Я собираюсь искать Мински, — сказал я. — А потом займемся Анджелой. Я хочу, чтобы ты занялся ею. Мы о ней слишком мало знаем. Приклейся к ней намертво, Билл. Выясни, чем она занимается. Куда ездит. Не сидит же она весь день в этом своем чертовом коттедже. Я хочу знать, с кем она встречается.

— Хорошо, но что ты собираешься делать?

— Поеду в «Брэкерс», поговорю с тем дворником. Может быть, Мински прячется у Долли. Что бы он ни делал, я должен все свое внимание сфокусировать на нем. А ты, Билл, вплотную займись Энджи. Встретимся вечером. — Я собрался и поехал в «Брэкерс».

Было 11.00, когда я приехал туда. Знакомый уже мне дворник был на своем месте со своей неразлучной метлой. Его поросячье лицо расплылось в подобострастной улыбке, когда он увидел меня.

— Ах, это опять вы? — сказал он. — Ну что, нашли Зейглера?

— Нет. Теперь я ищу другого человека. Вы не видели здесь невысокого плотного мужчину, который носит белый пиджак и широкополую шляпу?

Он тяжело облокотился на свою метлу.

— Куча людей проходит мимо меня туда и сюда.

— Меня не интересует «куча», меня интересует только этот один.

— Все возможно, — сказал он, окинув меня долгим взглядом. — Может, я и видел его.

Пришлось достать бумажник и вынуть десять долларов.

— Это освежит вашу память?

Он вырвал купюру из моих пальцев, поцеловал ее и положил в свой грязный замусоленный карман.

— Да. Это сутенер Долли. Время от времени захаживает сюда. Я думаю, он берет с нее деньги. — Он бесцельно повозил метлой. — Я предпочитаю не распространяться о людях, которые здесь живут. Им это может не понравиться, мистер.

— А откуда они узнают, если ты сам не разболтаешь?

Он почесал свою волосатую руку:

— Наверное, вы правы.

— Опиши-ка мне его поподробней.

— Нет, мистер. Ему это может не понравиться. Не хочу из-за этого неприятностей.

Пришлось вынуть еще одну бумажку в десять долларов. Я сложил ее и вопросительно поднял брови.

Он не спускал глаз с купюры.

— Это мне?

— Возможно. Если опишешь этого мужчину.

Он подумал и удовлетворенно кивнул.

— Как вы и сказали, он невысокий и грубый. Я видел его дважды, но этого вполне достаточно. Лицо такое, как будто бы кто-то прошелся по нему, когда он был еще ребенком: плоский нос, покатый лоб. Такое лицо может напугать любого. — Он опять взглянул на купюру в моих руках. — Так это мне?

— Какого цвета у него волосы? Темные, светлые?

— Откуда я знаю? Он бреет голову, поэтому, наверное, и носит шляпу. Лысый, как яйцо. — Он пожирал глазами купюру. — И брови у него выбриты.

Наконец-то! С этим уже можно было работать. Я отдал ему обещанную десятку.

— И часто он приходит?

Дворник пожал плечами:

— Я не считаю. У меня нет времени торчать в вестибюле. Он был здесь вчера вечером. Я как раз выносил пустые консервные банки, а он в это время входил в дом. Возможно, он и сейчас у этой шлюхи.

— Хорошо, — проговорил я. — Еще увидимся.

Бесшумно и осторожно я поднялся к квартире Долли. На двери ее квартиры была пришпилена бумажка с надписью:

«ПРОСЬБА НЕ БЕСПОКОИТЬ».

Я тихо подошел, прислонил ухо к дверной панели и прислушался. Можно было различить приглушенные голоса: мужской и женский. Я понял, что они были в спальне.

Спустившись по лестнице и выйдя на улицу, я направился к своей машине, забрался в нее, закурил сигарету и приготовился к долгому ожиданию. Мне больше ничего не оставалось делать, а ждать я привык.

Так продолжалось битых два часа, и на моих часах было уже 13.40, когда показалась Долли в сопровождении невысокого, плотного человека. На Долли было тонкое пальто из искусственного меха под леопарда, а на голове шарф; но все мое внимание было сконцентрировано на мужчине в черной спортивной кепке с длинным козырьком, водонепроницаемой куртке и белых слаксах.

Я не сомневался, что это был Хьюла Мински. Жестокое, хищное лицо могло напугать кого угодно. Широкими плечами и короткими толстыми ногами он напоминал гориллу. Глядя на него и зная, что он повинен в гибели Сюзи, я едва сдержался, чтобы не выхватить револьвер и не застрелить его на месте.

Пройдя немного с Долли, он остановился у темно-зеленого «кадиллака», открыл ключом дверь водителя и скользнул за руль. Долли села с противоположной стороны.

Я включил двигатель, дождался, пока они отъехали, и двинулся за ними. Они проехали по Оушен-бульвар, затем свернули в переулок и остановились у итальянского ресторана. Швейцар выскочил на тротуар, чтобы открыть дверцу машины, и приветствовал Мински. Я медленно проехал мимо. В зеркале водителя было видно, как Долли и Мински вошли в ресторан.

Я припарковал машину в конце улицы, перешел на другую сторону и вошел в закусочную. Устроившись так, чтобы хорошо был виден ресторан, я заказал два сандвича с говядиной и кофе.

Прошел примерно час, и я уже успел выпить три чашки кофе. Наконец из ресторана вышла Долли и пешком направилась в сторону «Брэкерса».