– Должно быть, это было весьма интересно, – заключил я с сарказмом. – Что ж, если мы действительно хотим увидеть настоящий поединок, нам следует поторопиться.

Мы заняли свои места как раз в тот момент, когда судья на ринге объявил о первом раунде финального поединка. Это был бой из пятнадцати раундов между Джеком Слейдом, чемпионом в среднем весе, и Дарки Джонсом, почти неизвестным боксером, тем не менее оспаривающим титул чемпиона.

Два боксера были уже на ринге, и Вестал глядела на них во все глаза.

Я проинформировал ее, что Слейд является фаворитом, и спросил, не хочет ли она сделать ставку на победителя.

– Я поставлю на коричневого. В нем есть что-то привлекательное. Только взгляните, какие у него мускулы, и как он смотрит на противника. Конечно же, он выиграет.

– Да у него нет никаких шансов. За последнее время Слейд провел двадцать поединков и во всех одержал победы. Сейчас он в прекрасной форме. У Джонса неплохие удары, но Слейд не даст ему шанса навязать ближний бой.

– И все же я ставлю сто долларов на коричневого.

– О'кей, только не говорите мне потом, что я вас не предупреждал.

Расталкивая сидящих, я добрался до выхода и разыскал Лефти Джонсона.

– Добрый вечер, мистер Винтерс, – сказал он, приветствуя меня понимающей улыбкой. – Становитесь птицей высокого полета.

– Сто долларов за то, что победит Джонс. О'кей?

– Вам что, деньги надоели, мистер Винтерс?

– Это не моя ставка. Я ставлю пятьдесят на Слейда.

Я вернулся на место с первым ударом гонга. Он еще не успел отзвучать, а Джонс уже вылетел из своего угла, как ядро из пушки, и в доли секунды оказался на другом конце ринга возле Слейда, который только начал подниматься.

Все свершилось с такой ошеломляющей быстротой, что только знатоки подобного рода зрелищ поняли, что случилось.

Правым кулаком коричневый боксер нанес такой силы удар в челюсть Слейду, что у последнего подкосились колени и остекленели глаза. Не дав сопернику опомниться, Джонс пустил в ход левую руку, которой разбил до крови скулу и свалил Слейда на помост.

Стоя на четвереньках, Джек тупо глядел перед собой. Челюсть его отвисла: видно, была сломана, и он никак не мог сообразить, что произошло.

Занятый боем, я забыл о своей спутнице. Но она о себе напомнила сама: вцепившись в мою руку и подавшись вперед, Вес-тал кричала, и в этом сплошном реве, от которого, казалось, рухнут стены стадиона, я отчетливо различал именно ее голос.

Рефери остановил поединок, указывая Джонсу на нейтральный угол. Боксер был так возбужден, что судье пришлось буквально загнать его туда. Эта задержка боя дала Слейду несколько драгоценных секунд, в которые он начал приходить в себя. Об этом говорило появившееся в глазах осмысленное выражение.

Рефери, наклонясь над ним, начал отсчет, равномерно поднимая и опуская руку.

– Удар новичка! – крикнул я в ухо Вестал. – Мерзавец! Какой мерзавец!

Но я понял, что она не слышит меня. Наклонившись вперед, с блестящими глазами, возбужденная, Вестал отсчитывала секунды вместе с судьей.

При счете девять Слейд все же поднялся на ноги. Лицо его застыло маской ярости. Когда Джонс опять одним прыжком пересек ринг, перенесший нокдаун и опасаясь дальнего боя, Слейд, войдя в клинч, прямо-таки повис на сопернике, не давая ему наносить целенаправленные удары и выигрывая таким образом время для восстановления потерянных сил. Не умея вести ближний бой, полный лихорадочного возбуждения, Джонс осыпал Слейда градом неточных ударов, вместо того чтобы нанести один акцентированный удар с дальней дистанции. Боксеры то повисали один на одном, и тогда рефери буквально отдирал их друг от друга, то пытались пойти в атаку, но безрезультатно, так как Слейд опять уходил в глухую защиту, отступая и пятясь от соперника, который, наконец, под вопли зрителей, требующих нокаута, загнал обессиленного Слейда в угол. И тогда, когда новичок собрался атаковать с выгодной позиции своего титулованного противника, прозвучал гонг.

– Ну и дела! – не удержался я от восклицания, наблюдая, как Джонс, не скрывая злобы и разочарования, ушел в свой угол. – У Слейда сломана челюсть. С его-то опытом и вести себя так, подобно последнему любителю. Этот мерзавец Джонс, конечно, в следующем раунде добьет его.

Вестал все еще сжимала мое запястье.

– Никогда не была так возбуждена, – выдохнула она. – Это что-то невероятное! У него в самом деле сломана челюсть?

– Конечно. Видите, как она висит? Джонсу стоит только попасть в нее – и все будет кончено.

Вестал наклонилась вперед, ее глаза буквально пожирали Слейда, отдыхающего в углу. Его бочкообразная грудь вздымалась и опадала, в глазах читалось страдание от полученной травмы.

С первым ударом гонга Джонс оказался на середине ринга со злобно перекошенным лицом.

Слейд обеими руками прикрыл поврежденную челюсть. Когда Джонс сделал шаг в направлении его, он встретил противника акцентированным ударом в голову, заставившим новичка отступить. Это только и нужно было чемпиону. Он напористо пошел вперед, работая обеими руками, прямо-таки вколачивая удары в Джонса, заставляя того только защищаться.

Толпа снова завопила. Не отстала от всех и мисс Шелли. Все торопили развязку боя.

Джонс понимал, что время работает против него. Нужно было поскорее добить Слейда, но он все никак не мог нанести тот единственный удар, который поверг бы чемпиона в нокаут. Каждый раз, когда коричневый боксер собирался броситься в атаку, левая рука Слейда встречала его точным ударом. Слейд устоял почти до конца раунда, но на последних секундах Джонсу удалось нанести сильнейший хук слева, в поврежденную челюсть. Лицо Слейда перекосилось, он опустился на одно колено, став похожим на раненого, но все еще опасного зверя. Он зарычал, когда соперник сделал шаг в его направлении. Кровь стекала по его лицу, сочась из рассеченной брови, капала изо рта.

Гонг прервал бой – и секунданты унесли Слейда в угол.

– Это что-то необыкновенное! – восхищенно болтала Вестал. – Я и не представляла, что боксерский поединок может быть столь интересным. О Чэд, я так рада, что ты взял меня с собой!

Я услышал ее последние слова и это ее «О Чэд», вырвавшееся, видно, непроизвольно. Но кровавое зрелище на ринге настолько захватило меня, что я не обратил внимания на то, какой смысл вложила в эти слова моя спутница.

Третий раунд оказался последним. Секунданты втолковали-таки Джонсу его задачу: спокойно подготовить атаку и добить противника одним ударом.

Конец наступил на второй минуте раунда, когда Джонс нанес сильнейший хук левой и тут же – прямой правой. Оба удара пришлись по сломанной челюсти Слейда. Падая, он издал короткий стон, от которого кровь могла застыть в жилах. Он еще попытался приподняться. Только это было выше его сил. Сознание оставило Слейда – с ним было все кончено.

Вестал вскочила на ноги. Не схвати я ее вовремя, она прыгнула бы на ринг.

– Спокойнее! – я попытался урезонить не в меру возбужденную женщину.

Не отрывая взгляда от квадрата ринга, она попыталась освободить руку. Ее усилия были напрасными: я держал крепко. Она была не единственной, кто в эти минуты смотрел на ринг глазами садиста. А рев и грохот, от которых могли лопнуть барабанные перепонки, усиливали всеобщее сумасшествие и эту агрессивность.

Когда судья отсчитал десять секунд и Слейда оттащили в угол, силы покинули Вестал. Не поддержи я ее, она свалилась бы на пол.

– Заберите меня отсюда, Чэд, – выдохнула она. – Я сейчас упаду в обморок.

Расталкивая плотное кольцо журналистов, толпящихся возле ринга, к вам пробился Леггит.

– Могу я чем-нибудь вам помочь, мистер Винтерс? – спросил он.

– Ее нужно побыстрее увести отсюда.

– Следуйте за мной.

Словно ледокол, он пошел сквозь толпу, как это может делать только коп, – и люди расступались перед ним. Полунеся, полуведя Вестал, я шел следом.

Идя в кильватере Леггита, я вскоре оказался возле раздевалок. Толпа, оживленно переговариваясь, текла к выходам.