Началось возмущение в стане биомагов, на которых собирались возложить «великую» миссию по распознаванию тэй хала:

– Делать нам больше нечего, как с бабами возиться!

– Ага, чтобы богачи себе их всех забирали! – поддержал Весельчак, – А мы пахали на них!

– Мы тех женщин хоть раз видели?! Нам их даже потрогать не дали!

– Дали бы хоть раз попользоваться, а то сами всех гребут!

– В борделях цены заламывают такие, что тех тэй хала не захочется!

– Молодых им подавай, старперам! А шиш вам!

– Эй, магистры! – закричал Арно. – Я хочу вам доложить и выполнить долг перед родиной! Та бабушка точно была потомственной тэй хала расэж! Я вам говорю! Она не скрывалась! Надо схватить её! Я её сам куплю!

Волшебники захохотали.

– Дайте её мне! – закричал Весельчак.

– И мне!

– И я не откажусь!

– Я на ней женюсь!

– А я хочу в её гарем!

Гоготала уже вся аудитория. И все новые выкрики раздавались про воинствующую бабушку.

– Идиоты! – крикнул пунцовый от гнева Жабос.

Разгневанные магистры спешно покинули зал, где не прекращалось веселье.

Вскоре биомаги и военные начали расходиться.

– Drittsekker [сволочи], – подошел к фонтану и сполоснул лицо Ингварр. Это был первый раз, когда Таня услышала, как он ругнулся на норвежском языке.

– Я не понимаю, чего их так удивляет и возмущает, что женщины тэй хала скрывают свою сущность? – скрестила на груди руки Татьяна. – При их пренебрежительном отношении, вообще неудивительно.

– Лёха, они считают, что bordel для волшебников – мечта любой мадмуазель. Хотя мы с вами знаем, что мадмуазель rêvent de leur mariage [мечтают о своей свадьбе]. Вот хранители – умные ребята, как хитро все провернули,– француз улыбнулся. – С мужчинами тэй хала вышла неудача, так они переключились на женщин.

– Еще бы им не быть умными при их возрасте и опыте, – отозвался норвежец. – Они быстрее, чем все наши умники распознают женщин тэй хала, и еще до родов предлагают матерям скрыть сущность дочерей за символическую плату.

– Не понимаю логику магистров, – печально вздохнула Таня.

– Лёха, власть – c'est délicat [коварная штука]. Если дать женщинам выбирать себе мужчину, они будут увеличивать силу не того, кого им скажут.

– Ты на какую ногу хромаешь? – спросил норвежец Таню.

– Я хромаю на обе. Скоро без костылей передвигаться не смогу.

– Сочувствую…

***

Через несколько дней Таня удивленно разглядывала возле своего кабинета плакат. На плакате изобразили страшную, скрюченную и явно художественно обезображенную бабку, за её спиной нарисовали тень Иро (его уродовать художник не рискнул).

– «Не будь как она эгоисткой, не сотрудничай с хранителями!» – прочитал Мак, приблизившись к Тане и закуривая на ходу.

– Похоже на рекламу Иро, – просипела Таня.

Мак весело хмыкнул.

– Пойдем, надо испытать противоядие.

Заметив, как она шаркает и боится упасть, он подставил ей руку опереться. В своем кабинете Мак помог ей сесть.

– Не знаю, как я дотяну до конца очищения. Паше всего шестнадцать, а его дядя уже ходячая развалина.

– В последние пять лет ты вообще встать бы не смог, – рассчитывал дозу Мак. – На втором году, скорее всего, впал бы в комму, пока камень тебя живьем доедал.

– Звучит жутко.

– Не менее жутко выглядит, – он протянул ей мензурку, куда влил противоядие. – Пей, не бойся. Я уже провел необходимые тесты.

– Ну что ж, убьем старикашку.

Таня опустошила мензурку, но каких-либо улучшений не почувствовала.

– Теперь будем наблюдать. Я подпишу документы о твоей госпитализации… в связи с ускоренным старением. Мне нужно, чтобы ты каждый день сдавал анализы…

Таня его не дослушала, так как повалилась без сознания со стула.

***

Сквозь сон Таня слышала не раз, как Паша читал ей книжку, чувствовала прикосновения, боль от уколов. Но выйти из странного состояния полусна полуяви никак не получалось. Тело отказывалось слушаться.

– Ты смотри, как новенький, – послышался голос Весельчака.

– Сейчас я его разбужу, следи за пульсом, – сказал Мак.

По телу прошел разряд тока, и Таня резко открыла глаза, но сразу же поморщилась от яркого света.

– Приглуши свет.

– С возращением, – помахал рукой Весельчак.

Таня посмотрела на каждого, кто стоял возле неё, и с удивлением остановилась на улыбающемся Паше.

– Сколько прошло времени? – попыталась она спросить, но языковой аппарат почему-то не послушался. И получилось нечто невнятное.

– Год, – понял её Мак и что-то записал. – Почти полное восстановление и омоложение организма.

– Не пытайся встать, – предупредил Мак. – Надо сначала мышцы привести в порядок.

– Можно зеркало?

Паша с охотой приблизил зеркало к её лицу. Таня внимательно вглядывалась в отражение.

– Я похож на приведение.

– На молодое приведение! – засмеялся Весельчак после того, как Мак перевел ему её слова.

По поведению биомагов, Таня сообразила, что Мак сохранил тайну в секрете, и все по-прежнему считали её мужчиной.

***

Таня разрабатывала мышцы и училась заново говорить. Мак работал над проблемой выхода из комы и быстрейшему восстановлению пациента. Только благодаря его помощи Таня сумела за неполный год восстановить речь. Не без его помощи она могла передвигаться мелкими шажками по поручням.

Паша привез мать на инвалидной коляске на конференцию по поводу её случая. Алексея бурно приветствовали, собравшиеся биомагии. Инвалидную коляску перенял Весельчак и подкатил к коллегам на задних рядах. Таня заметила, что восторга по поводу конференции сам Мак не испытывал, и был мрачнее тучи.

Причина пасмурного настроения стала понятна, когда началась конференция и перед аудиторией начал выступать нелюбимый Таней Жабос. Он представил противоядие, как свою разработку и показывал фотографии Алексея «до» и «после».

– Вот сволочь, он присвоил твое открытие себе, Мак! – не выдержал весельчак после окончания конференции. – Ну, сколько можно?! Ты же столько всего сделал для Харура! Как они могут так несправедливо поступать с тобой?!

Таня и вовсе от шока не могла ничего сказать. У неё в голове не укладывалось, как можно было присвоить чужое исследование.

– У них нет полной формулы, – остался спокойным Мак.

– Как так? – удивился биомаг.

– Они без спросу взяли мою формулу, заплатили за неё вышестоящему надо мной лицу. Но они не знают, что я пару фрагментов держал в голове и нигде об этом не записал. Я подожду, когда начнут поступать пациенты в критическом состоянии.

– Хитрый-хитрый Мак! А как же пациенты?

– Выживут, буду лечить. Их гибель будет не на моей совести.

– Это уже не первый раз? – спросила Таня.

– Нет, не первый. И мне надоело. Кажется, что в Харуре нет расизма и к таким, как я, все относятся одинаково дружелюбно. Поэтому предупреждаю сразу. К тебе, Алексей, будет точно такое же отношение. Если ты над чем-то работаешь, не записывай всю формулу, иначе её украдут, а тебя заткнут.

– Вас заставили её отдать?

– Алексей, ты наивен. Никто меня не спрашивал. Они просто её забрали. Пришли в мой кабинет и всё подчистили. На всякий случай, я попросил политической защиты у своего народа и предупредил о возможных последствиях. Вдруг меня захотят убрать, когда выясниться, что формула не та.

– Я с удовольствием подожду, – непривычно зло заговорил Весельчак, – когда эта скотина облажается.

Таня промолчала, но была полностью солидарна с Весельчаком.

***

Предсказания Мака сбылись в самых чёрных красках. После принятия неправильного лекарства, пациенты поступили сразу в морг. Началось разбирательство и нашли козла отпущения. Им оказался заведующий отделением, который числился соавтором магистра. Его наказали и посадили в тюрьму. Мака приписали как истинного соавтора.

– Снова его не наказали, – со злостью произнес Мак, когда они сидели в комнате отдыха. – Заведующий был всего лишь исполнителем его заказа.