— Эмми, почему тебе больно?

Я медленно повернула голову и посмотрела в потолок. Как я могла сказать пятилетней девочке, что сумасшедший учитель английского хотел убить меня? Я не могла. Так что я повторила то, что сказала ей, когда впервые очнулась и увидела ее рядом с собой.

— Я попала в аварию.

— С Хайденом?

Мое сердце сжалось. Я была в сознании недолго и видела только Оливию.

— Да, с Хайденом, — ее нижняя губы задрожала.

— Мне не нравятся аварии.

— Знаю, милая, но все уже хорошо.

— Правда? Никаких больше аварий?

Я улыбнулась, но это больше было похоже на гримасу. Когда я впервые очнулась, то пошла в ванную и рассмотрела себя в зеркало. Половина моего лица была, как после драки. На голове была шишка размером с мячик для гольфа. Даже сейчас каждый сантиметр кожи болел, каждая мышца горела, но нога и запястья болели больше всего. Оливия сказала, что мне наложили больше сотни швов, я насчитала пока только восемьдесят. Большая часть моих рук была в повязках.

— Эмми?

— Никаких больше аварий. Обещаю, — я начала вставать, но волна головокружения вернула меня на место. Я опустилась на подушку, поморщившись от боли. Я устала и хотела пить.

— Оливия, можешь сделать мне одолжение?

Она активно закивала.

— Можешь принести мне попить?

— Я могу принести тебе сок. Это поможет?

— Сок — это прекрасно. Оливия… — она уже направилась к двери, — Оливия, я люблю тебя.

— Я люблю тебя, Эмми! — и она бегом покинула комнату. Я слышала ее быстрые шаги в коридоре.

Снова попытавшись сесть, я потерпела неудачу. Пришлось смотреть в потолок, пока глаза не начали закрываться. Следующее, что я помню, это Кромвел, сидящий около кровати.

— Где Оливия?

— Ты спала, когда она принесла тебе сок, — он кивнул на тумбочку около кровати. Там стоял мой сок.

Рот наполнился слюной.

— Она с Лиз. Как думаешь, ты сможешь сесть?

С его помощью я смогла просидеть немного дольше обычного. Горло горело, но стакан сока я осушила за один раз.

— Я чувствую себя… странно.

— Тебе давали обезболивающее только утром. Ты не помнишь?

Я нахмурилась.

— Нет, — все, что я помнила это парение под потолком. Я и правда была под кайфом.

— Мне нужно поговорить с тобой. Ты достаточно хорошо себя чувствуешь?

— Вполне, — сказала я, и мне показалось, что я должна была вспомнить что-то еще, что произошло в больнице. Это было там, на краю моего сознания, но дотянуться до воспоминаний я не могла.

— Паркер и Хайден рассказали мне большую часть из того, что произошло. Я могу понять твое недоверие ко мне и моим мотивам, но я надеюсь, что ты узнала то, что хотела.

Я подумала, что это был очень тактичный способ узнать, усвоила ли я урок.

— Паркер снова копался в моей голове?

— Мы подумали, что так будет проще, чем заставлять тебя все переживать заново.

Думаю, в таком случае, это не так уж плохо, наверное.

— Значит, вы работали с его сестрой.

Кромвел вздохнул и кивнул.

— Это было очень давно, до появления Хайдена и остальных. Тео был ребенком, и я не знал, что у него такой же дар, как у Оливии. У его сестры был выдающий талант.

— Выдающийся?

— Она была первой, Эмбер. Никто до нее не делал ничего подобного, и никто после… до тебя. С учетом того, что произошло с ней, я не хотел повторения, — он прервался и слабо улыбнулся. — Я никогда не собирался отправлять тебя в Отдел. Я не хотел, чтобы ты повторила ее судьбу. Я не жду, что ты мне поверишь, но ты не представляешь, как ее смерть подкосила меня. Из-за нее я начал искать других, желая помочь им прежде, чем даром станет невозможно управлять.

— Но… вы работали с ней? В программе?

— Да, — признал он, — это было очень давно, Эмбер, — и это все, что он мне рассказал об этом. Его следующие слова отвлекли меня от этих мыслей. — Из того, что я узнал, я понял, что Тео рассказал тебе правду о твоем отце. Он собирался передать опекунство над Оливией одному из врачей Отдела. Прости. Я знаю, что ты не это хотела услышать.

Нет. Совсем не это. Я не знала, как жить с этим, что думать и с чего начать. Все, что я понимала, это боль, которая разрывала мое сердце.

— Мне, правда, жаль.

Может дело в наркотике, но и он, правда, показался мне искренне сочувствующим.

— Разве никто не сделает ничего, чтобы остановить их? Они не могут творить такое с людьми — позволять родителям продавать своих детей.

— Отдел никогда не был таким раньше, и, поверь мне, против них примут меры, — сказал Кромвел, в его глазах плескалась ярость. — Но сейчас тебе не стоит об этом волноваться. Я понимаю, что тебе тяжело не думать об этом, но тебе надо поправляться.

Мне нужно было… я не знала, что именно мне было нужно.

— И я хотел поговорить с тобой еще кое о чем, — он сделал глубокий вдох. — Я знаю, что ты работала с моим сыном. Мы очень долго говорили с ним вчера вечером.

— Ой, — прошептала я.

— Я всегда знал, что он не станет слушать меня, когда речь зайдет о тебе. Я просто удивлен тем, насколько далеко он зашел в своем непослушании.

— Он… он просто хотел помочь мне.

Кромвел поднял бровь, и выражение его лица смягчилось.

— Видимо, у Хайдена были свои мотивы.

— Я не понимаю.

— Эмбер, я знаю, что вы с Хайденом… увлечены друг другом. И я буду честен с тобой, я не в восторге. Кроме прочего, вы оба живете под моей крышей, но, думаю, есть и положительные стороны в том, что он не слушает меня.

— Есть?

— Курт сказал мне, что ты взяла его за руку в подвале, и твое прикосновение не ранило его. Думаю, мне стоило поддержать Хайдена, когда он впервые предложил работать с тобой…

— Я не могу касаться… долго. Минуту или около того.

— Но это уже чудесно, учитывая то, что было прежде.

Похожее слово он употреблял в отношении Оливии в ее деле, припомнила я, но решила не заострять на этом внимания.

— Наверное.

Кромвел наклонился и протянул мне руку.

— Я хочу увидеть сам, что это правда.

— Серьезно? — его взгляд говорил, что он серьезен. Я вздохнула, слишком усталая, чтобы спорить. — Если это не сработает, думаю, вы поймете, — потом я прикоснулась к его руке. Его пальцы были мягкими в сравнении с моими, пальцы человека, не державшего ничего тяжелее ручки. Прошло несколько секунд, а потом примерно полминуты, казалось, он был удовлетворен.

— Чудесно, — снова пробормотал он. А затем встал. — Мы поговорим позже. Отдохни.

— Кромвел?

Он остановился у двери, повернувшись ко мне.

— Да?

— Тео… мертв?

— Да.

Я понимающе вздохнула.

— Я не знаю, что чувствую по этому поводу.

Кромвел подошел к кровати и изучал меня какое-то время.

— Ни на секунду не сомневайся, что Тео собирался тебя убить. Он видел в тебе то будущее, которое должно было быть у его сестры. И ты защищала себя, но сделала гораздо больше, — он присел на край моей кровати и улыбнулся.

Думаю, он впервые по — настоящему искренне улыбнулся мне.

— Хайден может и не мой биологический сын, но он для меня целый мир. Если бы ты не остановила Тео, он бы застрелил моего сына. Ты спасла Хайдену жизнь.

Ужасная мысль заставила мои внутренности сжаться.

— Но я убила кого-то. Снова.

— Первый раз был несчастный случай, Эмбер. А это? Ну, это не то, к чему ты сможешь когда-нибудь привыкнуть. Однако, со временем ты примешь то, что сделала. Отдохни, Эмбер, — и он ушел, не обернувшись.

Я подумала, что он говорил, как человек, который знал, каково это, убивать. А может все дело в лекарствах. Я не была уверена.

Вокруг меня было слишком тихо, и мне стало неуютно. Ужасное чувство все еще беспокоило меня. Да, мистер Тео планировал всадить пулю мне в голову и Хайдену тоже, но я убила его. И я была почти уверена, что улыбалась в тот момент.

Это не могло быть хорошо.

Что бы сказала Оливия, если бы узнала? Что бы сказала мама? Я убила уже двоих, но это убийство было другим. Я хотела это сделать. Я зажмурилась. Я уже знала, что думает Хайден. Наверное, поэтому он до сих пор не пришел проведать меня. Однажды он сказал, что я хорошая внутри, лучше, чем все они. Сомневаюсь, что он думал так теперь.