на данную тему, ибо ещё не можешь произнести ни одного слова из
тех, которые у вас сейчас на поверхности "сделали" матерными (то
есть – " матом").
- Да как же я буду их произносить-то, если я в детстве от отца эти
"идиоматические выражения" слышала почти каждый день? И сейчас
я специально и даже сознательно не употребляю в своем лексиконе
ничего подобного. Что??? Ты хочешь сказать... ты намекаешь, что
слова, которые сейчас у нас являются ругательными и
оскорбительными, ранее таковыми не были!?!
- Тише, тише! Не нервничай так сильно, пожалуйста! "Переспи" с
этой мыслью, "перебори" своё крайне негативное отношение к данным
"словесам"; а когда ты сие сможешь сделать – мы и поговорим.
Хорошо? – успокоил меня мой оппонент.
Я кивнула, все ещё "не отошедшая" от мысли, что "матные"
слова на Земле – совсем не то, "чиво" мы привыкли о них думать, но
решила: постепенно и осознанно
постараюсь как-нибудь
абстрагироваться от того смысла, который в них "заложен"
сейчас. (И похоже – снова неспроста подобное сделано?! )
- Вот и отлично! – резюмировал Май мои размышления, добавив:
- Приготовься, сейчас появится твоя "соседушка".
Я повернула голову в его сторону и увидела, как он нажал одну
из кнопок в своём браслете, направив в мою сторону яркий луч,
исходящий из него. И вдруг… я оказалась "облачённой" в такой же
комбинезон, как у моего Наставника, – только чёрного цвета и без
браслета-компьютера на предплечье. Увидев это, я резко вскочила, но
не успела не только удивиться, но даже – о чём-либо спросить, потому
как пока я себя со всех сторон разглядывала, то и не заметила, что
нас в "шаре" стало уже трое. И мой друг послал мне опережающую
мысль:
342
- Анастасия, не будь такой невежливой и поздоровайся,
пожалуйста, со своей соседкой!
Я медленно повернулась к третьему креслу, расположенному
справа от меня, и услышала крик:
- А-а-а-а!
Это было столь непривычно после нашей с Маем договорённости
общаться мысленно, что я даже подпрыгнула от неожиданности и
громкости "звукоряда".
- Зачем же так громко орать, тёть Ань? – тоже вслух спросила я,
узнав в полной женщине в рваной ночной рубашке свою соседушку
по подъезду. И в это же время послала мысль улыбающемуся Маю:
- Мог бы меня, дорогой друг, и заранее предупредить о том, кто
эта особа!
Мой Небесный информатор развёл руки в стороны: мол, и сам не
ожидал столь бурной реакции. А потом уже вслух сказал,
обращаясь к моей соседке:
- Во-первых, здравствуйте! А уж во-вторых, я обещаю: здесь вам
абсолютно ничего не угрожает. Поэтому не думаю, что необходимо так
громко кричать?!
- Как же мне не орать-то, если я сильно испугалась?! Ведь вместо
того, чтобы спать в своей кровати, я нахожусь в каком-то космическом
корабле с инопланетянином! Да ещё и соседская дочка, которую я
знаю много лет и которую только сегодня "бачила" гуляющей с сыном,
– оказывается, тоже инопланетянка! – всё так же громко и
эмоционально высказалась тётя Аня, встряхнув бигудями на
голове.
И я решила вмешаться:
- Здравствуйте ещё раз, хотя сегодня мы с вами уже виделись!
Вы, тётя Аня, очень ошибаетесь, ибо я – такой же человек, каким
были и вы...
- Была? ! И чего это значит?! Как я могу перестать быть
человеком? – "запричитала" она, ощупывая себя со всех сторон, а
потом "выдала" своё резюме, ещё на октаву повысив свой крик:
- А-а! Вы со мной что-то сделали-и-и?!
На этой фразе моя "бывшая" соседушка перешла на визг, и я
услышала в своей голове мысль Мая:
- Ну что? Помогла?!
- Да уж... Хотела, как лучше, а получилось – как всегда! Давай
лучше ты, а?! – немного жалостливо попросила я его, уже устав от
громкого "ора" своей соседки, резко вставшей, дабы меня
"потрогать", – но я отошла в сторону, мысленно
предупреждённая Маем.
Услышав мою просьбу, он кивнул и улыбнулся тёте Ане, сказав:
343
- Пожалуйста, не волнуйтесь! Мы абсолютно ничего с вами не
делали – я же пообещал, что здесь вам ничего не угрожает. И сие –
истинная правда! Пожалуй, вам может не понравится кое-что увидеть
– это факт, но не более того. И Анастасия тоже вам не солгала: просто
в данный момент вы общаетесь с её тонкоматериальными телами,
так сказать, – с Душой, по-вашему (хотя сие и не совсем верное
определение). А её физическое тело сейчас спит в своей кровати на
Земле.
Хорошо, что возле моей соседки стояло кресло, потому как она в
него "просто рухнула" и спросила, слегка заикаясь:
- С чем... я об-общаюсь?
- Ни с чем – а с кем! Ваша Душа... – начал говорить Май, но тётя
Аня его грубо перебила:
- Это что – сон? Я сейчас проснусь и над всем этим посмеюсь?
- Нет, я не могу и не имею права лгать. И уже пришло время
сказать вам правду: ни сегодня, ни завтра вы не проснётесь в своём
теле на Земле. Потому что энергетическая нить (которую мы можем
видеть у Анастасии в виде слабо светящегося "провода", идущего к её
плотному, скажем так, телу), связывающая ранее вашу Душу и
материальное воплощение, уже отсоединена от него. И ваша
физическая оболочка умерла...
На мою соседку было страшно смотреть: сначала на её лице
появилась злость, потом обида, а затем – полное непонимание...
После долгой паузы её двойной подбородок затрясся, и она спросила:
- Так... Так это что – правда? Ну, что человек не умирает
совсем... И то, что существует Душа?
- Абсолютнейшая! – ответили мы вдвоём с Маем (лексикон-то
он использовал мой!) и засмеялись.
Но наш смех ещё больше разозлил тётю Аню, и она рявкнула:
- Чего "ржёте"? Я тут умерла, по вашим словам, а они себе
хохочут...
- Ну-у-у… Вообще-то, и у вас на поверхности очень многие
народы по поводу "смерти" физического тела не переживают, а даже
празднуют, – причём гуляют покруче, чем на свадьбах и днях
рождения. Так что плакать или смеяться во времена похорон – это
всего лишь вопрос выбора, места рождения и религиозного
обряда, бытующего в данной местности. Тем более что смеялись мы
вовсе не с вас, а потому не стоит делать глупейших
предположений по поводу нашего поведения, – внимательно
посмотрел на меня мой информатор при последних словах: мол,
