— Эти чужаки, — звучно разнесся над площадью голос Ларса, — посмели нарушить покой спящих богов. Они пришли с оружием в место, где священные уста говорят с нашими мудрецами словами вечности! Не мне говорить вам, какая беда из-за этого может случиться! А этого, — он ткнул рукой в Аларика, — мы вообще застали в центре священного круга, где он проводил свой мерзкий ритуал!

— Хорошо, — согласился кьяри. — Я виноват, я и отвечу. Отпусти остальных.

— Четверо лучше, чем один, — безразлично пожал плечами Ларс. — Пусть духи получат больше пищи.

Четверо?! А как насчет Эштона? Аларик поискал его глазами. Колдун стоял поодаль, прячась за спинами охотников. Его почему-то не привлекли к ответственности за причинение беспокойства здешним богам. «Наверное, он нас и выдал», — со злостью подумал кьяри. Вот же подлец, сожри его Харги! Ладно. Сейчас главное — тянуть время.

— Ты не можешь обвинить меня в оскорблении богов, так как сам прежде осквернил Дивью пещеру, истинный храм Харги, явившись туда с оружием! — парировал Аларик.

Судя по тому, как дернулось лицо Ларса и притихли остальные сьерги, это был хороший удар. Стало так тихо, что было слышно, как где-то внизу, скрытая туманом, монотонно шумит Хендекит.

— Это ложь! — поспешно выкрикнул Ларс.

— Ложь?! Я видел ваш бой с Болдром собственными глазами!

Ага, теперь и Руот со своими людьми придвинулся поближе. Аларик заметил, что с одной стороны среди мохнатых кожухов сьергов заблестели доспехи фьелландских рыцарей. Люди зашевелились. Утро становилось все интереснее.

— Замолчи, колдун! Или я вырву твой поганый язык! — Ларс нервно оглянулся на Ульву. В этом движении было что-то паническое. Старуха мягко покачала головой, смерив обоих спорщиков безмятежным взглядом:

— Он не колдун. В нем нет никакой скверны. Пусть решат сами боги. Дайте ему меч!

Ларс был явно не в восторге от такой перспективы, но возражать шаманке не смел. Аларик приободрился, хотя длинный сьергский меч показался его ослабевшей руке тяжелым, как кузнечный молот. Но это был шанс! Ларс ведь тоже ранен! Нужно лишь продержаться какое-то время. Может быть, убив его, проклятый сьерг удовлетворится этим и оставит остальных в покое.

Ларс перехватил оружие в левую руку и нанес первый удар. Свистнул меч — и Аларик едва успел отскочить в сторону, чтобы ему не отпластали руку вместе с плечом. Потом отступил еще раз. И еще. О том, чтобы перейти в атаку, нечего было и думать! Ларс двигался ловко, как лесной кот, и жалил со всех сторон, как шмель. Хоть он был не в лучшей форме, но его-то ночью не били по голове заклинаниями и не тянули из него душу магическими крючьями! Их мечи крестили туман, разжиженный серым светом предрассветного неба. Из-под ног разлетался песок и мелкие камни. На какой-то миг лицо сьерга оказалось совсем рядом, и Аларик поразился пустой ненависти, горящей в его блестящих, как ложки, глазах. Ненависть таилась в тумане, ползала вокруг них черными клочьями. «Убей!» — послышался шепот. Совсем как тогда, в зачарованном лесу, где он добил раненого торва. Но сейчас этот шепот звучал совсем слабо, неуверенно. Голодная магия кьяри больше не могла его отыскать. «Потому что она больше не имеет надо мной власти!»

Значит, ритуал в храме все-таки был не зря?

Воодушевление придало ему сил. Аларик с силой отбросил противника прочь, со звоном отбив его меч. Сьерг на миг растерялся. Этот момент нельзя было упустить! В следующий витой удар Аларик вложил всю душу, зная, что это — последний. Меч Ларса, вылетев из его руки, упал на землю. Быстро, не давая противнику опомниться, Аларик схватил оба меча, вонзил их глубоко в песок и чуть не повис на них, пошатнувшись от нахлынувшей слабости. Пот заливал ему глаза.

— Все… кончено! — сказал он, еле переводя дыхание. — Я выиграл. Значит, я невиновен.

Люди на площади молчали. Ларс, потерявший равновесие, медленно поднимался на ноги. Нижняя губа его вдруг обиженно дрогнула, совсем по-детски. Потом его лицо отяжелело, наливаясь гневом.

«Лучше бы я его добил», — мелькнуло у Аларика запоздалое сожаление. Он внезапно понял, что Ларс скорее простил бы ему собственное убийство, чем это унизительное поражение.

— Ты! — завопил сьерг. — Ты… ты, наверное, сам Харги, явившийся сюда из бездны!

Аларик дернулся, но кто-то сзади успел схватить его за локти. Двое охотников.

— Он победил с помощью колдовства! — проорал Ларс, обводя широким жестом своих сородичей. — Бросьте его в Хендекит, пусть проваливает к демонам!

Ларс махнул рукой в дальний конец площади. За сгустившимся туманом там ничего не было видно. Река шумела где-то далеко внизу, исчезая в толще горы. Аларик прикинул, что даже если он упадет в нее живым, быстрое течение и острые камни быстро довершат дело.

Ульва, резко вскочив, прокричала что-то по-сьергски. Ларс только осклабился в ответ:

— Если он чародей, то сумеет вернуться к Харги целым и невредимым. Если же он человек, то пусть духи примут его жертву. Тогда остальных чужаков мы отпустим.

Эринна стояла ни жива ни мертва. Все происходящее на площади казалось дурным сном, от которого очень хотелось проснуться. Поединок? Они что, с ума сошли?! Он же едва держится на ногах, какое там драться! Каждый удар меча отдавался в ее груди острой болью. Смотреть она не могла. Только когда все стихло, осмелилась поднять глаза. Аларик стоял спиной к ней, опираясь на рукояти обоих мечей. Тогда она вдруг обнаружила, что снова может дышать.

Тесная шумная толпа вокруг, горячее сопение стражника над ухом, смрадное отверстие пещеры, плывущий где-то высоко в тумане утес Хевлатонна — все завертелось вокруг нее, слилось в одну утомительную круговерть. Эринна шумно вздохнула, пытаясь совладать с собой. Он жив! Мир потихоньку начал приобретать какой-то смысл.

Как оказалось, ненадолго. Когда Ларс язвительно выплюнул свое предложение, когда Аларик с деланным безразличием оглянулся, намеренно не встречаясь с ней взглядом, когда двое сьергов потащили его к краю пропасти, она вдруг с пронзительной ясностью поняла, что на этот раз никакого чудесного спасения не будет.

Он не станет использовать свои крылья или другие хитрости, чтобы выбраться из этой переделки. Просто позволит себя убить. Надеясь, что Ларс их отпустит.

Тогда она рванулась изо всех сил:

— Стойте! — крикнула, не узнавая своего голоса. — Не смейте его трогать!

Ларс медленно обернулся. Глаза у него были как у змеи.

— Только попробуйте, — задыхаясь от бессилия, повторила Эринна, — и тогда…

В этот момент площадь накрыла черная тень.

— Это кьяри! — раздался придушенный возглас кого-то из рыцарей.

Положим, кьяри в воздухе появился всего один. Но и этого было более чем достаточно. Секундной растерянности сьергов хватило Кайтону, чтобы стряхнуть с себя обоих стражников. Миг — и их мечи уже были у него в руках. Свистнуло, блеснуло — и руки, державшие Эринну, вдруг разжались. Вцепившийся в нее сьерг булькнул кровью, осел на враз почерневшую землю.

— Держи! — Кайтон бросил ей один меч. Глаза у него были бешеные.

Все вдруг завертелось очень быстро. Вокруг полыхнула, занялась битва: лязг рыцарских мечей смешался с бранью и ревом сьергов. Охотники, рассыпавшись по укрытиям, схватились за луки. Наемники крючьями натягивали самострелы, заряжая их тяжелыми болтами. Мелко сеялся над головой кровяной дождь. Рыцарей было куда меньше, чем сьергов, но им повезло: большие клееные сьергские луки были хороши для охоты в редколесье, но мало подходили для уличной драки. Сьерги тоже быстро поняли это, побросали луки и схватились за копья и ножи.

Аларик, снова разжившись мечом, тоже бил, колол и рассекал, отбиваясь от наседавших со всех сторон врагов. На площади творился кошмар: не битва, а какое-то дикое, чудовищное камлание, оно кружило людей, смешивало в единый общий рев крики, хрипы и стоны. Сражение расширилось, забурлило между шатрами, откуда вскоре послышался треск и потянуло дымом. Над этим безумным кровавым пиром Аларику слышался торжествующий смех Харги. Да уж, духи Форлатта в этом году получили богатую жертву!