Дженнера все-таки вырвало, и он сжал голову руками, потирая виски.

– А что тут творится? – невнятно произнес он. – Нас грабят?

Коли посмотрел на своего пьяного братца и улыбнулся:

– Спи, Дженнер, никто нас не грабит. Здесь Рам Джас.

У обоих каресианцев были красные глаза запойных пьяниц, и были они тощими, с костлявыми руками и ногами и покрытой пятнами кожей. В последнюю их встречу с Рам Джасом близнецы отмечали свой двадцать пятый день рождения в Ро Вейре. Год, прошедший с тех пор, не принес братьям улучшений в жизни. Одежда у них была дешевая, покрытая грязью после долгого пути, а имущество состояло в основном из вина. Рам Джас не заметил у них никакого оружия, и ни тот, ни другой не смогли бы защитить себя в случае нападения.

Дженнер выпрямился и сказал:

– Рам Джас, превосходно. Мы же сказали Хасиму, что найдем его. Это здорово, очень-очень здорово. – Последние слова были произнесены с идиотской радостью, а в следующее мгновение Дженнер повалился на землю ничком.

Бром устремил озадаченный взгляд на бесчувственное тело Дженнера. Рам Джас приподнял брови и остановился перед Коли, который с довольным видом раскачивался из стороны в сторону.

– О чем он говорит? – спросил Рам Джас, указывая на Дженнера.

– В Ро Канарне мы встретили Хасима, – ответил Коли таким тоном, словно это было самое обычное дело.

Бром чуть не выронил меч, спотыкаясь, пересек поляну, опустился на землю перед пьяным контрабандистом.

Схватив его за плечи, он настойчиво спросил:

– Когда?

– Мы уплыли оттуда пару недель назад, сразу после того, как Хасима поймали Красные рыцари. – Взгляд Коли сделался бессмысленным, и Рам Джас решил, что скоро тот отключится.

– Зачем вы туда поехали… зачем там появился Хасим? – Бром так торопился получить хоть какие-то сведения у пьяного, что запинался на каждом слове.

– Оставь его, Бром, от него никакого толку не будет, пока он не протрезвеет. – Рам Джаса тоже интересовала судьба их общего друга, но он хорошо знал Коли и понимал, что сейчас тот едва ли соображает, что говорит.

Слова его оказались пророческими, и Коли упал вперед, прямо в объятия Брома, глаза его остекленели, а на губах появилась пена – сейчас его должно было вырвать.

– Да очнись же ты, проклятый урод! – заорал Бром.

Рам Джас позволил другу еще немного поорать на Коли и пооскорблять его народ. Он подумал, что поскольку лишил Брома возможности перебить бандитов, по меньшей мере, надо дать ему выплеснуть гнев на пьяного контрабандиста. Киринский убийца просто сунул катану в ножны, взял с земли лук и уселся у костра.

Коли и Дженнер были человеческими отбросами – эти люди оказывались полезны, если требовалось сделать что-то тайно, но, в общем, Рам Джас их презирал. У них не имелось в жизни никаких целей, кроме денег и выпивки, и они были преданы только тем, кто им платил. Аль-Хасим часто пытался их защищать, говорил Рам Джасу, что это просто люди, стоящие вне закона и ненавидящие ро. Возможно, это и являлось правдой, но все равно они были бездарными пьяницами, которые почти ни на что не годились.

Через несколько минут Бром бессильно опустился на неровную землю. Он не отводил взгляда от двух пьяных в стельку каресианцев и тяжело, с трудом дышал, сжимая и разжимая кулаки. Рам Джас взял одну из бутылок вина Коли и зубами вытащил пробку. Вино было приличное, и, прежде чем передать бутылку другу, Рам Джас сделал большой глоток.

– Ненавижу это все… – угрюмо пробормотал Бром.

Рам Джас понимал, в чем дело, но все равно переспросил:

– Что именно?

– Вот это все, – ответил лорд, указывая на Коли и Дженнера, затем обвел рукой редкий лесочек, окружавший Киринскую тропу. – Воров, то, что надо бежать, скрываться, смерть, священников… все.

Рам Джас кивнул и понял, что если у Брома еще остались какие-то положительные эмоции от прежней бродячей жизни, то они быстро улетучивались. Молодой лорд Канарна немало лет провел в компании Рам Джаса, Магнуса и Хасима, практически вел существование преступника – они много путешествовали, искали неприятностей на свою голову и приятно проводили время. Но сейчас все было иначе. Бром наконец-то понял, что некоторые люди вынуждены вести такую жизнь. Прежде он был бродягой и изгнанником по собственному выбору, искал приключений или жил так для того, чтобы провести время со своими не похожими на него друзьями. Но теперь его называли Черным Стражем, его разыскивали священники, а от его родного дома остались одни руины.

– Ты к этому привыкнешь, друг мой, – мягко сказал Рам Джас.

– Не думаю, что мне так уж охота к этому привыкать.

Бром поднялся, ногой спихнул Коли с его одеяла. Отхлебнув вина, он улегся на спину и уставился на переплетение ветвей, сквозь которое виднелось небо.

– Просто потерпи немного, эти придурки очнутся через несколько часов и все тебе расскажут.

Рам Джас тоже удивился, когда услышал, что Аль-Хасим проник в Ро Канарн. Насколько ему было известно, этот каресианский негодяй сидел во Фредериксэнде, пользуясь гостеприимством Алдженона Слезы.

– Зачем бы Хасиму появляться там? – сказал Бром, не ожидая ответа.

– Не уверен, но, по крайней мере, мы можем выяснить, жива твоя сестра или нет.

Рам Джас говорил спокойно, стараясь не раздражать Брома. Он видел по его лицу и поведению, что тот буквально на грани срыва. Если произойдет еще что-то такое, что вызовет у него раздражение или горе, то кто знает, как это на него повлияет.

– Попробуй поспать немного, Бром, все вопросы могут подождать до завтра.

Рам Джас вообще не спал в ту ночь. Он сидел в одной позе несколько часов; Бром задремал, хотя и не сразу. Затем кирин решил прогуляться по лесу.

Сквозь кроны деревьев просачивался слабый свет луны, но вообще в лесу было темно. Рам Джас бесшумно скользил среди стволов, подобно призраку. Он никак не мог понять, как угодил в подобную ситуацию – сопровождает Черного Стража в город-крепость, занятую Красными рыцарями. Несмотря на внешнюю невозмутимость, Рам Джас больше всего хотел сейчас, чтобы его оставили в покое, хотел жить своей жизнью, бросить это глупое, отчаянное предприятие.

Бром ничего не знал о том, что произошло в Ро Канарне, кроме того, что отец его мертв, и Рам Джас подумал: вряд ли рассказ пьяных каресианцев поможет утишить гнев молодого лорда.

Бронвин прижалась как можно плотнее к стволу дерева, поросшему мягким мхом. Кроны деревьев немного защищали ее от дождя, но время от времени на нее все же попадали холодные капли и не давали ей уснуть.

Она расположилась довольно далеко от дороги, в чаще леса, и поэтому не слишком сильно опасалась, что ее обнаружат; однако погода и необходимость спать на земле, под открытым небом, довели молодую аристократку до того, что она почти желала, чтобы ее схватили. По крайней мере, в Канарне, в тюремной камере, не будет ни дождя, ни ветра.

Бронвин пока не заметила признаков погони, хотя и была уверена, что вслед за ней отправили рыцарей, и размышляла о совете, полученном от Аль-Хасима. Он велел ей повернуть на запад у расщепленного молнией дерева и отыскать Отряд Призраков в руинах Ро Хейла. Разумно это было или нет, Бронвин не знала, но в любом случае она с каждой минутой удалялась прочь от дома и с каждым шагом чувствовала себя все более несчастной.

Наступила ночь, между ветвей деревьев не проникал даже свет луны, и Бронвин из Канарна постепенно погрузилась в беспокойный сон.

Когда она была моложе, сны ее всегда были на удивление яркими и правдоподобными – и часто ее брату-близнецу снились такие же сны. Отец не раз говорил, что между Бромви и Бронвин существует не просто кровная связь, что Бритаг, Мировой Ворон, даровал им возможность делить тревоги и страхи. Девушка не знала, были ли это всего лишь пустые фантазии старика, или же между ними действительно существовала незримая связь, но ей всегда становилось лучше, когда они с братом видели один и тот же сон.