Стив осторожно освободился и, не удержавшись, заглянул туда, вниз. Темный, чуть припухший вход медленно смыкался, толчками выплескивая его сперму, и это было до того возбуждающе, что Стив со стоном коснулся губами острого колена Брока, заранее извиняясь за то, что собирается сделать.

— Блядь, — тихо выматерился Брок, когда Стив осторожно обвел мягкие пока мышцы, не в силах думать ни о чем, кроме того, что его член был только что тут, внутри. — Роджерс. Давай отложим… зоологические иссле… Блядь!

Стив аккуратно потрогал его изнутри, прикрыв глаза и тяжело дыша через рот, пытаясь унять снова зарождающееся возбуждение.

— Нет, — твердо сказал Брок. — Нет, я просто сдохну. Роджерс, дела. У нас дохренебени матери сложных неотложных дел, не включающих мою охуенную задницу. Эй, Первый — Роджерсу, прием.

— Роджерс слушает.

Брок вдруг рассмеялся. Не тем саркастичным лающим смехом, с которым рассказывал о просчетах в планировании операций, лишь чудом завершившихся благополучно, а тепло и тихо. Будто для него одного.

— Итак, желание, — Брок все-таки столкнул Стива с себя, вытянул ноги, ничуть не стесняясь наготы, и, закурив, взглянул на Баки. — Что, парень, второй раз тебе зрелища вместо хлеба достаются?

Джинн не ответил, лишь смотрел на него совсем иначе, будто заметил в нем что-то, чего не видел раньше.

— Короче, желание. Я его озвучу, а ты, прежде чем тупо исполнять, выскажи мне свои сомнения, если чего вдруг не понял или собираешься переврать, идет?

— Слушаю и повинуюсь, господин.

— Я хочу уметь убирать хвост. Не чтобы он прямо отваливался, как у ящерицы, а появлялся, когда я хочу, и исчезал. Быстро и безболезненно. Может, по какой команде. Без неожиданностей, сечешь?

— Секу, — ответил Баки, а Стив спросил:

— Не полностью избавиться?

— Нафига? Чувствительный, сильный, голову оторвать им — раз плюнуть. Хорошее оружие, мало ли пригодится. Но постоянно с этой херней ходить — можно в цирк для уродов загреметь. Или в лаборатории. А я не хочу. Ну что, Баки, надумал, как сделать так, чтобы я пожалел о том, что такое попросил?

Баки взглянул на Стива и едва заметно улыбнулся.

— Если бы я хотел навредить, господин, то сделал бы так, чтобы ты, вызывая хвост, не мог предсказать, какой именно в этот раз появится: заячий, лисий, волчий, енотий? Потому что ты не уточнил, какой именно хвост. Но не стану. Сделаю, как хочешь ты, а не я.

— На заячий я бы посмотрел, — честно признался Стив, представив большой пушистый кусок меха над крепким задом Брока. — Может, не будешь уточнять?

— Заячий мне нахрен не сдался даже ради твоих прекрасных глаз, Роджерс, — огрызнулся Брок. — Так что давайте без экзотики. Без еще большей экзотики, в смысле. Итак. Желаю, чтобы этот самый хвост, который у меня есть сейчас, появлялся и исчезал по команде “хвост”, подкрепленной моим искренним желанием его убрать или отрастить. Безболезненно, без отпадающих частей тела, особых энергетических затрат, быстро. И чтобы он сразу был функциональным. То есть таким как сейчас.

Брок три раза коснулся лампы указательным пальцем, и руки Баки снова засветились золотом. Левая, и так будто сделанная из металла, засветилась ярче, искры сорвались с нее, зазмеились по хвосту до самого копчика, тот на мгновение стал будто прозрачным, стало видно, как в нем циркулирует кровь, как позвонки соединяются друг с другом и плавно переходят в общий хребет, как крепятся к ним те самые острые гребни, легко рассекающие все на свете, и все исчезло.

— Попробуй заставить его появиться, господин, — попросил Баки, и Брок, покрутившись так, чтобы видеть свою задницу, убедившись, что хвоста действительно нет, скомандовал:

— Хвост.

И тот развернулся, как тяжелый канат, хлестнул по несчастному дивану и, будто соскучившись, оплел ногу Брока, как змея.

— Твой выход, Кэп, — удовлетворенно сказал Брок, погладил Баки по голове и, убрав хвост, протянул Стиву телефон. — У нас очень мало времени.

Стив, потянувшись, легко поднялся с разоренного дивана и, прихватив телефон, ушел в комнату. Ему действительно нужно было сделать несколько звонков — примерный план действий он составил еще вчера.

***

Несмотря на неразбериху, разброд, шатания, почти полный крах обороноспособности страны и прочие неувязки, процесс создания личности для Баки и “разбор полетов” по действиям простых агентов и СТРАЙКа в частности произошел довольно быстро.

— Если смотреть с юридической точки зрения, то это я нарушил приказ и присягу, — сказал Стив во время дисциплинарного слушания. — Пирс не был отстранен от должности и имел право отдавать приказы. “Озарение” было официальным государственным проектом, оплаченным налогоплательщиками. Мои заявления о том, что ГИДРА жива, на тот момент подтверждались только моим честным словом и чистой репутацией. Мне имели право не верить. Если и отдавать кого-то под трибунал, то меня. Но я по-прежнему считаю, что ГИДРе не место в современном мире. Кто-то со мной не согласен?

Члены дисциплинарной комиссии с минуту смотрели на него в абсолютной тишине, а потом закрыли предварительное слушание, сняв обвинения и с тех, кто прислушался к Стиву и, по сути, пустил псу под хвост многомиллиардный проект, и с тех, кто пытался ему воспрепятствовать, действуя по прямому приказу командования.

На время разбирательств Брок перевез их всех обратно в Вашингтон. Так как Стив отказывался расставаться с Баки, а Брок — со Стивом, то как-то вышло так, что в конце концов все они оказались проживающими на одной территории — в просторном городском доме Брока.

С документами для Баки дела обстояли хуже, чем с оправданием Брока — у самих Мстителей тоже были проблемы с тем же Советом Безопасности, но всегда и везде поспевающая Наташа, которой тоже не рассказали всей правды, обещала помочь.

Правда перед этим она скептически осмотрелась на кухне в доме Брока, но никак не прокомментировала ни украшения Баки (одежда на нем в честь гостьи была самой обычной), ни сам факт сожительства странного модификанта, вчерашнего предателя, едва избежавшего трибунала, и героя Америки, в очередной раз чуть не развалившего страну лишь силой своих принципов.

— Проводи, — забрав подписанные Баки бумаги с согласием на проведение психологических и прочих экспертиз, попросила Наташа Стива, но по ее тону было понятно, что отказ она предпочтет не услышать.

Они вышли на усыпанное лепестками липы крыльцо, и Наташа молчала несколько долгих минут, прежде чем спросила:

— И давно это у тебя?

— Что именно?

— Мужчины, личное благо важнее общественного и измена принципам?

— Что ты знаешь о моих принципах, Нат?

— Что ты неподкупный.

Стив вздохнул и даже позволил себе улыбнуться.

— Ты против того, что я сказал на дисциплинарном слушании?

— Я против тех причин, по которым ты это сделал. Могу поспорить, если бы Рамлоу не расхаживал перед тобой с голым пузом, он был бы в тюрьме, а не на прежней должности.

— Пуза я у него не заметил, — попытался свести все к шутке Стив, но по выражению лица Наташи понял, что это бесполезно. — Нат, у меня есть причины на то, чтобы поступать именно так, и это не секс.

— То есть ты не спишь с Рамлоу?

— Сплю. Но защищаю его не поэтому. Ты мне веришь?

Наташа смотрела на него долго и пристально, а потом кивнула.

— Хорошо. Но этот твой Баки Барнс странный. Очень. Он напоминает жертву насилия, и я очень надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Стив.

— Я тоже на это надеюсь, — в спину ей ответил Стив, но Наташа, так и не обернувшись, села в машину и уехала.

— Получил втык? — ухмыляясь, спросил Брок, щелкнув пультом. По огромному телевизору шел бейсбол, и он явно собирался посмотреть решающий матч Ред Сокс с Доджерс.

— Не понимаю, о чем ты, — вернул подачу Стив, находя глазами свернувшегося в кресле босого Баки и гадая, когда это все стало его жизнью.

— Ла-адно, — не стал на этот раз спорить Брок и похлопал по дивану рядом с собой. — Рекламная пауза? — Стив привычно подмял его под себя и поцеловал. — Хвост?