— Обстановка накаляется. Так что давайте в темпе, красавицы. Баки, иди сюда.

Он впервые позвал джинна по имени, да еще тем, которое дал Стив, и Баки ощутимо напрягся. Это было заметно по всему: по тому, как закаменела линия спины и чуть поникли плечи, как руки сами потянулись к поясу в поиске оружия и тут же упали, будто вспомнив, почему нельзя.

Он подошел, снова опускаясь на колени у дивана, и посмотрел на Рамлоу снизу вверх, будто ожидая от него очередную гадость. Даже не от него лично, а от судьбы, сделавшей его рабом любого, у кого в руках окажется занятная золотая безделушка.

— Давайте так, — покрутив в пальцах лампу, начал Рамлоу. — Я вам не враг. Обо мне много какого дерьма можно раскопать, думаю, в меня не поленятся им кинуть в самое ближайшее время, но по сути я не такой уж мудак в личной системе координат, как принято считать. Хотите держаться за руки и трепетно переглядываться — на здоровье. Ебаться — пожалуйста. Но пока лампа у меня, главный тоже я. И если я говорю “прыгай”, то ты, Ясмин, спрашиваешь у меня “как высоко”, а не пялишься на Роджерса в ожидании подтверждения приказа. Как понял?

— Понял, господин, — ответил Баки и прильнул щекой к колену Стива, прикрыв глаза. — Жду приказаний.

— Далее, — у Рамлоу дернулся уголок рта, когда Стив положил ладонь на гладкие блестящие волосы Баки и принялся поглаживать его, задевая шею и тяжелую серьгу, ямочку на подбородке и яркие губы. — Я загадываю второе желание, а ты, Баки, постараешься никак его не переврать, иначе я запрещу тебе касаться Роджерса, а третье желание загадаю очень, очень нескоро.

— Я не читаю мысли, господин, — ответил Баки. — Но если ты четко скажешь, чего хочешь, то не буду ничего добавлять от себя, даю слово.

— Если тебе будет чего не ясно, ты у меня уточнишь, лады? — спросил Рамлоу и обхватил подбородок Баки жесткими пальцами. — В глаза смотри. Понял или нет?

— Да, господин.

— И зови меня по имени, раз уж мы тут все такие охуенно близкие люди, а? Вот-вот на хуй Роджерсу заскочит, а туда же — “господин”.

— Да, Брок, — бесстрастно отозвался Баки, по-прежнему не вырываясь. Стив сам разжал его пальцы и убрал руку, давая джинну свободу.

— Как только меня удовлетворит результат, ты звонишь кому там собирался, — Брок посмотрел на Стива, не спеша разрывать контакт — они так и соприкасались пальцами, — и начинаешь бурную деятельность по моей реабилитации.

— Я хочу, чтобы в процессе ты подтвердил, что Баки — модификант, созданный ГИДРой. Какой-нибудь спецпроект вроде моего.

— Ты собираешься сделать ему личность? — бровь Рамлоу выразительно дернулась, но Стив предпочел этого не заметить.

— Я собираюсь его освободить, так что, да, пусть у него будет официальная личность. Право пользоваться ей или нет останется за ним в любом случае.

— Ты псих, — тихо и очень серьезно произнес Рамлоу. — Такие, как он, созданы быть рабами. Их разрушительная мощь не должна оставаться на свободе с правом творить что вздумается.

Он закурил и нервно дернул длинным хвостом, так стукнул им, что на деревянном полу остались царапины.

— Никто не создан быть рабом, — Стив почувствовал, что опять заводится, а потому поймал хвост Рамлоу и сжал его, поранив руку шипами. — Уйми свой хвост!

— Да не могу я! Он, нахуй, дергается от всего на свете!

— Ты даже с хвостом не можешь справиться, а ратуешь за то, что кто-то кроме Баки имеет право решать, что ему делать!

— Да что ты сравниваешь теплое с мокрым?!

— А если мне отдадут тебя на поруки? Если это я буду решать, где тебе жить и с кем общаться? — Стив дернул за хвост, игнорируя боль в ладони, и Рамлоу, с шипением проехавшись с десяток дюймов по дивану, оказался вдруг очень близко. — Что ты скажешь тогда?

— Что буду трахаться с тобой постоянно. Либо ты меня в жопу, либо я тебя в мозг, — Рамлоу выдохнул дым ему в лицо, и Стив поймал себя на желании впиться в эти темные кривящиеся губы и снова на время перестать думать обо всем, кроме горячего сильного тела под собой.

— Не меняй тему разговора, — спокойнее сказал Стив. — Тебе было бы приятно зависеть?

— Я тебе уже ответил.

— С кем-то вроде Пирса ты бы тоже трахался в мозг или в задницу?

Лицо у Рамлоу стало страшным, губы искривились, как перед тем самоубийственным броском в лифте, но Стив вместо удовлетворения почувствовал горечь — такие споры с переходом на личности никогда не приводили ни к чему хорошему.

— А вот это, Роджерс, не твое дело.

— Прости, — примирительно произнес Стив, обхватывая его лицо ладонями и целуя в потерявшие чувственный изгиб губы. — Прости. Ты должен понимать, что рабство — это плохо. Это ошибка, которую мы в силах исправить, Брок.

— Я никому ничего не должен, — огрызнулся Брок, но в противовес резким словам оплел хвостом талию Стива, позволяя себя целовать. Баки попытался отстраниться, но Стив снова погладил его по голове, чувствуя себя до странности на своем месте. Вот так — с ними обоими. — Время, — хрипло напомнил Брок, подставляя, впрочем, шею.

— Успеем, — Стив подмял его под себя, в этот раз почти нежно, отгоняя мысль, что играет грязно, пытаясь таким образом переубедить, привести нечестный, заведомо подложный аргумент, но не мог остановиться, перестать гладить его, с восторгом касаясь горячей кожи, под которой чувствовались твердые мышцы, вдыхать его запах, от которого в паху становилось горячо, а в голове — пусто.

Стив чувствовал Баки рядом, его осторожные, ласковые касания, слышал тихую арабскую речь, из которой не понимал ни слова, но, наверное, повинуясь им, на нем пропала и та очень условная одежда, что была.

Он не был особо избалован телесными радостями — работа почти не оставляла времени, а в редкие выходные он отчего-то предпочитал сидеть со скетчбуком в каком-нибудь тихом кафе, низко надвинув кепку на глаза, чем пережидать очередное “Вау, Капитан Америка!” перед тем, как оказаться с кем-то в постели, постоянно думая о том, чтобы не забыть включить глушилку, дабы не стать звездой ютуба.

— Давай же, давай, черт, — Брок, обхватив его ногами, ударил хвостом, выбив из дивана наполнитель — ткань, рассеченная шипами, просто лопнула. — Хочу тебя. Блядский боже, как я тебя хочу. Сука, всю душу мне выжрал.

Стив до одури сладко толкнулся в него, замирая, сдерживаясь, все еще жалея и пытаясь не придавить, но Брок притянул его к себе, сжал внутри, что стало почти больно, и двинул бедрами.

— Давай не спи, не спи, Кэп… Жизнь… коротка.

Прохладная ладонь Баки коснулась спины Стива, прямо между лопатками, от нее вниз, к копчику, прокатилась горячая волна нестерпимого удовольствия, и он сорвался. Вбивался в горячую узкую задницу так, будто это был последний раз перед концом света, целовал колкий подбородок и крепкую шею, впитывая ответные стоны всем существом, страстно желая не ошибиться. Ничего не усложнить.

Брок, оттолкнув его, заставил приподняться на руках и принялся дрочить, глядя прямо в глаза, закусив губу и иногда прикрывая глаза, как от боли.

— Еще чуть. Давай, Стив, да… вай…

Он сжался на его члене, выгибаясь, отчаянно колотя хвостом по полу, почти воя и заливая грудь спермой, и кончал так долго и яростно, что у Стива потемнело перед глазами от опаляющего возбуждения, вылившегося в самый сильный оргазм на его памяти.

Он упал сверху, благодарно целуя Брока в плечо, и замер на несколько очень тихих, благостных мгновений абсолютно счастливой, почти сказочной тишины.

— Слезай, — вернул его в реальный мир Брок. — Ты тяжелый, как фундаментный блок пирамиды Хеопса. И такой же горячий.

Стив заглянул ему в глаза, ловя их переменчивое выражение: насмешка, тоска, грусть, ярость, вызов, страх жалости.

— Желание, — напомнил ему Стив, и Брок вздернул бровь, легко хлопнул его тяжелым хвостом по ягодицам.

— Пожрать и повторить. Или ты о желании? Если о желании, то соблаговоли хотя бы вытащить из меня член, чтобы я мог думать о чем-то, кроме него.