Мальчик хмыкнул.
— Меня распирает любопытство, милорд, и я хотел бы его удовлетворить с вашей помощью.
— Я уже говорил, что не являюсь «милордом», господин.
— А твоя аура говорит о другом, волк! — уверенно припечатал мальчик, резко забыв про уважительно-вежливую форму общения.
Марк от удивления забыл про предосторожность и вскинул голову. Аромат самого большого удовольствия, самого лучшего из наслаждений тут же забил собой нос и словно джин в пустыне стал нашептывать о возможностях, о желаниях.
Волк затаил дыхание и тут же наложил на себя чары, уменьшающие возможности собственного носа.
Мальчик с интересом проследил, как гаснут круги простого заклятья над головой волка и выразительно посмотрел на оборотня, а Марк почувствовал, что краснеет. Он не хотел, чтобы артефактор видел, как трудно ему сдерживаться. От голода это нисколько не спасало, скорее чуть притупляло восприятие и помогало сдерживать зверя.
— Ты чистокровный волк, — начал задумчиво перечислять мальчик, заложив руки за спину и заодно переходя на язык волков. — Но, произношение у тебя с легким приморским акцентом, что говорит о том, что ты с островов или с побережья. Но, у тебя зачарованные доспехи. И… — он выразительно сделал паузу и медленно двинулся от телег к лошади Марка, ему же оставалось только идти за мальчиком, — у тебя зачарованные архивампиром клинки. Не думаю, что кто-то из мелких дворян может похвастаться таким сокровищем.
Марк споткнулся. Откуда он узнал, что клинчи зачаровывал именно архивампир, а не просто вампирская кровь?!
Камиль остановился около кобылы Марка и внимательно заглянул ей в глаза. Она ответила тем же. Волк без приказов подхватил мальчика под мышки и усадил в седло. В тот же миг Камиль запустил на них троих полог Абсолютного Молчания. Заклятье из высшего порядка, имеющее аж четыре круга рун. Маленький мальчик знает такие заклятья? Более того, способен их правильно применить. Даже у Марка, хотя практиковался, он много это выходило далеко не всегда.
На его удивленный взгляд мальчик только рассмеялся.
— Не удивляйся! Меня готовили для создания совершенно определенных артефактов. Ну, знаешь, всякие следилки, гляделки, подслушки. Скрытые, в общем, артефакты, весьма узкой направленности. Глава рода даже как-то обмолвился, что если из меня выйдет толк, то лет через пятьдесят мы потесним два других рода, которые сейчас работают на тайные канцелярии. Естественно, что я должен был знать все заклятья, против которых буду когда-то создавать артефакты.
Марк только рот открыл на это. То, что у обычных разумных умеют маги высшей категории и архимаги, у этих существ, считается только подготовкой перед настоящей работой.
— А откуда вы знаете, что зачаровал мои клинки именно архивампир?
Мальчик указал себе на глаза.
— Особенность расы, волк. Мы о таком стараемся не говорить и не обсуждать, но чем больше в нас силы, чем мощнее наша связь с Дэса, и чем сильнее само Место, тем более подробно и более ярко мы видим ауры. Это, как дышать. На что именно я обратил внимание, когда только увидел твои мечи? Я не скажу, просто потому что не знаю. Я просто понял, что их зачаровал архивампир. Говорят, есть среди нас и такие сильные разумные, которых может обмануть только иллюзия иллюзионов и Вековые артефакты. Но, у меня взор слабее, чем у таких умельцев, да и знаю я еще слишком мало.
Марк поперхнулся следующем вопросом. В душе было столько удивления и возмущения! Захотелось встряхнуть мальчишку и прокричать ему в лицо, что уже сейчас он умеет то, на что ни один из магов этого каравана просто не способен! Но, все эти желания и порывы говорили только о том, что он слишком долго не общался с артефакторами. Со временем притупились воспоминания от общения с Дараей, а ведь и она была такой, только в куда большей степени.
— А знаешь, что я еще вижу? — внезапно спросил Камиль. — В тебе наша кровь, и ее очень много. Так много, что каждая частичка твоего тела пропитала ею, волк.
Марк застал на месте, судорожно стиснув повод.
— И это не кровь целительных зелий, которыми торгуют люди, — продолжил мальчик внимательно глядя на бледнеющего Марка. — А еще я вижу, что ты не убивал кого-то из моих собратьев, не пытал. Эта кровь была отдана тебе добровольно. Отдавалась медленно, чтобы не убить и не покалечить. Кто-то мудрый делал из тебя бету, волк. Делал долго и упорно.
Марк сглотнул.
— Я сохраню твой секрет и могу сказать, что для других твои изменения не видны. Но, мне интересно узнать, прав ли я?
— Да, вы правы, господин. Обо мне заботилась артефактор.
— Род, ветвь? — тут же по-деловому уточнил мальчик.
— Я не знаю. Она была отшельницей…
Камиль вздрогнул и поспешно вскинул руку.
— Ни слова больше про нее. Мы не говорим о тех, кто ушел. Но, почему она выбрала именно тебя, волк? Она не говорила.
Марк задумался, но лишь на секунду.
— Она говорила, что в будущим мне нужна будет сила. Много силы, даже больше, наверное, чем она сможет мне дать. Этот доспех и мечи — тоже ее дар.
Мальчик задумался.
— А кто обучал тебя бою? — неожиданно спросил мальчик.
— Ее тень.
— Что?! — Камиль от удивления едва с седла не упал.
Оказалось, что тень артефактора — это очень-очень слабый хранитель. По многим показателям тень уступает фамильяру. Она даже слабее призрака. Иногда тень может подавать вещи с помощью левитации, передавать в себе вещи или бумаги, работать слабым щитом или закрыть рану. По сути, у тени есть один смысл — служить контролем для канала в Дэса, лишней защитой. На большее они редко когда способны. Эти существа слабы настолько, что не могут говорить в нашей реальности. В своей теневой или «межвременьи», как ее еще называют, тени действительно сильны, почти как демоны Инферно или даже порождения самой Бездны, но в нашей реальности они слабы, как истлевающие призраки. Что уж говорить, за всю историю расы еще ни одному артефактору не удалось узнать имени своей тени, и не потому что та что-то скрывала, а просто потому что та не смогла внятно ответить.
Редко, на пороге смерти или в похожей безвыходной ситуации артефактор может поместить свою тень в свой же артефакт, но на такое способны только гениальные безумцы, потому что отделение своей тени от себя причиняет жуткую боль. Заставить тень занять место души в артефакте, как делала тень Дараи в тех куклах стоит огромных трудов, прорву магии и очень сильной связи со своей тенью. Такой связи, что артефактор вряд ли пойдет на подобное, потому что опять же, это боль и мучения от слияния двух совершенно чуждых сущностей. Тени — это все-таки не драконы и не звериное естество, созданное Богами, они чужды этому миру так же, как и твари Инферно, так же, как и демоны…
Марк слушал рассказ Камиля и по-новому осмысливал годы с Дараей. Картинка становилась ясной и четкой с каждым новым словом мальчика. Теперь стало понятно, почему она постоянно мерзла, почему похудела, перестала спать и есть. Теперь, стало понятно, почему имея такого грозного бойца, Дарая никогда не обращалась к ней. Все бои, даже под угрозой собственной смерти наставница принимала сама. А ведь Марк не раз поражался странности, не раз спрашивал себя: почему она не зовет марионетку, если ее тень могла легко нашинковать тех же вампиров или львов.
Все дело в боли. Исключением были только занятия с ним, с Марком. Артефактница просто все больше и больше укрепляла связь со своей тенью, чтобы дать ему, как можно больше. Тогда не удивительно, почему, в конце концов, она не справилась с энергией Дэса — у нее просто не хватило сил, все выпила тень.
От осознания, что три года являлся причиной страданий наставницы, вожака и лучшего существа на свете зверь внутри выл и выгрызал душу. Захотелось вырвать себе глотку за преступление перед вожаком, но вместо этого Марк почувствовал, как по застывшему лицу текут слезы бессильной что-либо изменить вины.
Камиль осекся, когда увидел, что происходит с оборотнем от его слов. Сам спустился на землю и долго рассматривал переливы, разрывающей мужчину, скорби. Волчья часть наемника была близка к срыву. Мальчик читал, что иногда от потери Избранной Пары, щенков или вожака оборотни, точнее их звери сходят с ума и разрывают сами себя. Он еще никогда не видел, как это выглядит в жизни, в глубоких слоях ауры разумного, а вот сейчас, кажется наблюдал именно это. Еще пара минут такого состояния — и все труды неизвестной артефактницы пойдут к Праху, потому что бета не простит себя сам. Он даже сам не сможет выйти из этого состояния. Жуткая картина! Наверное, примерно так же выглядят вампиры, когда теряют своих избранников.
