Рис. 100. Брисеида и Ахиллес (фреска, Рим, Италия, 20–50 гг. н. э.)

Рис. 101. Андромаха и Астианах прощаются с Гектором (краснофигурный кратер, античная Италия, 370–360 гг. до н. э.)

Только теперь в гневе Ахиллес ринулся отомстить за смерть своего друга.

И тут наступает звездный час Гектора. Только он, единственный герой троянцев, может вступить в противоборство с Ахиллесом. На краснофигурном кратере (рис. 101) жена Гектора, Андромаха, держит на коленях маленького сына, Астианаха. Ребенка испугал боевой отцовский шлем, и Гектор снимает его, нежно успокаивая сына. Андромаха умоляет мужа не уходить, предрекая ему гибель. А Гектор отвечает: «Трусость еще ни одному человеку не помогла избежать смерти».

О воине и о воинской доблести точно так же говорил и подобный ему герой «Бхагавадгиты», Кришна (в посвященной ему главе великого индийского эпоса «Махабхарата»). Махабхарату написали такие же воины, что и создатели Илиады, и в Бхагавадгите чувствуется мистическое отношение к войне. Арджуна просит Кришну провезти его между двух воюющих сторон, прежде чем прозвучит звук трубы, знаменующий начало битвы. Когда Арджуна оказывается там и по обе линии фронта видит тех, кого любит, кого починает как своих наставников в философии, он бросает на землю лук и восклицает: «Уж лучше мне было бы умереть, чем бросаться в эту битву!»

На это Кришна вопрошает: «Откуда эта трусость? Это воину не подобает».[123] Затем Кришна произносит боевой клич Гиты: «То, чего не может коснуться меч, что не может намокнуть под дождем».[124] Вечное не может пострадать от меча, но процесс истории уже набирает ход, и долг воина – участвовать в этом. Кришна помогает Арджуне осознать потрясающий секрет действия – йогу. Такова йога войны – йога исполнения своего долга без страха или стремления добиться какого-то результата.

В чем основной принцип действия? Если вы заинтересованы в результатах, то вас выбросит из центра и в ваших действиях не будет совершенства. Устремляйтесь вперед без страха или вожделения, и делайте то, что должно; совершите великий шаг. Индийское понимание долга аналогично стоическим словам Гектора.

Гектор садится на колесницу и устремляется к своей смерти. Это – момент действия, свершения, без страха и вожделения. Конечно, Гектора повергнет в бою Ахиллес, который совершает такое, что ужаснет нас: он привязывает тело погибшего Гектора к своей колеснице и скачет, и скачет на колеснице вокруг Трои. Некоторые утверждают, что Гектор попал в плен живым, а погиб уже во время страшной скачки.

Был ли это обычный акт возмездия могущественному противнику? Мотивы поступка Ахиллеса непонятны, но существует еще другая интерпретация: стены в Трое не были обычными стенами из камня и цемента – это были магические стены. И скачка Ахиллеса была магическим действием, разрушающим их защитную магию.

Приам, старый царь и отец Гектора, смиренно приходит к Ахиллесу, умоляя отдать тело убитого сына, чтобы совершить погребальный обряд (рис. 102). Это было очень важно в подобных традиционных культурах. Трагедия Антигоны началась именно с этого.

И здесь начинается замечательная история о Троянском коне, которого придумали Одиссей и Диомед по наущению Ахиллеса. Они смастерили огромного деревянного коня, посадили внутрь солдат и отплыли от Трои, оставив этого коня на берегу. Троянцы решили, что войне конец и что этот трофей был оставлен в знак уважения к ним. Они внесли Троянского коня в город, а ночью солдаты вырвались на свободу, распахнули ворота, и греки опустошили Трою.

Итак, мы подходим к концу этой войны. Троя пала, война выиграна, и теперь начинается то, что я называю nostos, или возвращение воинов домой после десяти лет сражений.

Именно во время таких возвращений и происходит множество событий, о которых рассказывают трагедии.

Во-первых, возвращение Елены к Менелаю.

Рис. 102. Приам просит Ахиллеса вернуть ему тело Гектора (бронза, Древняя Греция, 560 г. до н. э.)

Она охвачена стыдом, и когда она садится на корабль, там должна была произойти грандиозная семейная сцена! И снова Еврипид спасает положение, утверждая, что в Трое была не сама Елена, а только ее образ, иллюзорная фантазия, а сама красавица пряталась во время войны в Египте.

Следующая великая трагедия касается возвращения Агамемнона, и цикл убийств, начатый с жертвоприношения Ифигении, продолжается, когда его убивает жена Клитемнестра, которую затем убивает ее сын Орест. В любой культуре убийство матери – это отвратительный поступок, но греки задают вопрос: «Орест поступил как сын своей матери или как сын своего отца?» По какой линии мы рассматриваем родство – по материнской или по отцовской? Если по отцовской и отец был убит, то долг сына в таком случае – убить убийцу своего отца, то есть свою мать. Но если мы думаем о родстве по материнской линии, тогда мщение за смерть его отца – вовсе не его долг, потому что отец не будет играть существенной роли для него, и тогда это просто личный поступок, и потому – грех.

Здесь мы становимся свидетелями конфликта двух систем: более древнего материнского права, сохранившегося в деревенской среде у многих народов, pagani, отсюда термин pagans – язычники, «поганые», и появившейся позднее индоевропейской, патриархальной системой отцовского права. В дальнейшем ее усвоили ахейские греки, и в особенности афиняне. Как представители патриархальной системы, Аполлон и Афина объявляют, что Орест невиновен и что они отведут гнев фурий, принеся в жертву свинью вместо Ореста.[125]

На рис. 103 Орест проходит обряд очищения кровью за убийство Клитемнестры в храме Аполлона в Дельфах. (Обратите внимание на омфал, напротив которого он сидит.) Аполлон справа от него окропляет Ореста кровью свиньи – таким образом, Орест проходит очищение кровью агнца. Принесение в жертву свиньи должно усмирить гнев фурий, воплощающих хтонические подземные силы и связь с матерью. Жертвенные свиньи играют очень важную роль в «Одиссее». Артемида стоит позади Аполлона и держит охотничьи копья. Справа изображены две спящие эринеи (фурии), которых погрузила в сон Афина. Женщина, что касается спящих фурий, – это тень Клитемнестры, которая молит их проснуться и отомстить за ее смерть. Эринеи – древние греческие божества, «те, кто мстит за преступления против кровных родственников по материнской или по отцовской линии, за все те злодеяния, которые были совершены против морали и, наконец, естественного права».[126] Они воплощают «ярко переживаемые взаимоотношения между людьми… вопль отчаяния души умершего, зовущий к отмщению».[127]

Происходит очищение Ореста, и мужественность торжествует.

Свинья, как мы могли убедиться в Чаталхеюке, была домашним животным, символизировавшим хтонические силы. Ахейцы пришли со стадами рогатого скота и собственными богами, которым можно было приносить в жертву корову или быка вместо себя. В случае с Орестом обращаются к силам Земли, фуриям. Джейн Харрисон рассуждает о различиях между этими жертвоприношениями: у ахейцев – это совместный пир людей с богами, а древнее принесение в жертву свиньи известно как holocaust – холокост (буквально «полное истребление»): убийство животного, чьи кровь и пепел уйдут в землю, и потому эту пищу ни с кем разделять нельзя.[128]