– Не-а, – достаточно легкомысленно отвечает она, садясь на стул со своей стороны бара, и поднимает ноги на стойку.

У меня отвисает челюсть, и я оглядываюсь в поисках камер.

– Охранник в меня влюблён, – отзывается беззаботно Эмили.

Вдруг у меня по коже проходит озноб, потому что дверь за Эм открывается, и в гостиничное кафе входит Аарон вместе с парнем примерного того же возраста. Они оба одеты в белые футболки с не очень длинными рукавами и чёрные тренировочные шорты. Парень рядом с Аароном тоже высок, у него тёмные волосы немного вьющиеся и шапочкой обрамляют голову. Чёлка убрана со лба с помощью специальной повязки. У него приятная наружность, хотя мне неизвестно такой же он козёл, как Аарон или нет.

Я подскакиваю с места, а Эмили остаётся сидеть, как и сидела.

– Охранник, может быть, и влюблён, а я – нет, – отмечает Галлахер и сбрасывает ноги Эми вниз.

Она фыркает на него; я понимаю, что ей позволено слишком много. Неужели это только потому, что её отец является председателем?

Голова Аарона медленно поворачивается ко мне, и он вместе с приятелем (или кто тот ему?) внимательно меня оглядывают. Да чтобы у вас глаза выкатились из орбит! Что интересного-то? Я уже просто не справляюсь с таким огромным количеством внимания. Кажется, даже Эмили с её-то экстравагантной внешностью проще.

– А вы что тут делаете, мисс Хоггарт? – голосом, полным яда и презрения, спрашивает Галлахер, пока я отмечаю, что у него на левом запястье повязана спортивная повязка.

И, если поднять голову выше, можно увидеть, как капельки пота стекают с кончиков его коротких чёрных волос. А футболка уже вся промокла от пота. Бутылку воды он держит в правой руке, ожидая от меня ответа.

– Я… я… здесь просто… я… – мямлю, не находя, что сказать.

– Я пригласила Агнес, – вмешивается Эмили.

Но Аарон и не думает поворачиваться к ней. Он неприступен.

– А я разрешал? – спрашивает мой начальник, оставив бутылку на стойке и уперев руки в бёдра – как я уже изучила, его манерная поза.

Я не знаю, что ему ответить на это. Мне хочется смотреть, куда угодно, ну, просто куда угодно, лишь бы не смотреть в его голубые глаза. У него волчий взгляд, и это меня ужасно пугает, делает меня уязвимой.

– Нет, – всё же говорю, набравшись храбрости.

– Что? – с издёвкой переспрашивает Аарон, облокачиваясь о стойку так, что мы практически соприкасаемся носами. Я его сейчас так ненавижу, что не удивлюсь, если у меня из ушей пойдёт пар. – Что вы сказали, мисс Хоггарт? Я не расслышал.

Ну конечно, мразь.

– Нет, вы не разрешали, мистер Галлахер.

Он пододвигается ниже, и для ненависти места не остаётся. У меня перехватывает дыхание.

– Хорошо, – положительно, медленно кивает головой Аарон. – А теперь второй вопрос. Почему вы здесь находитесь, если я не позволял этого?

И всё это он произносит нарочито тихо, медленно, просто сбивая меня с толку. Я не знаю, чего он добивается, но колени у меня уже подрагивают.

– Простите, – облизнув пересохшие губы, говорю, опустив голову, чтобы не пришлось и дальше глазеть на этого придурка.

Всё это время его приятель и Эмили в молчании наблюдают за ситуацией.

– Простите, мистер Галлахер… – подсказывает засранец.

Как же я ненавижу его. Как же я его ненавижу!

– Простите, мистер Галлахер, – выдавливаю я, глядя на него исподлобья.

Внезапно он выпрямляется и протягивает обе руки, чтобы поправить воротник моей серой униформы. Я теряю дар речи. А потом он возвращает меня на землю:

– Мисс Хоггарт, понимаете ли, ваш рабочий день длится до четырёх часов вечера, а перерыв, который закончился ещё пятнадцать минут назад, всё ещё почему-то продолжается. У вас, – уточняет голубоглазый мудак. – Нехорошо получается по отношению к другим сотрудникам.

Он убирает руки от меня и хватает бутылку с края стойки. Открывает её и выпивает половину содержимого сразу. Потом, закручивая крышку, Аарон говорит мне:

– Поэтому сегодня и завтра вы работаете на час больше. На один неоплачиваемый час больше, – выделив слово, касающееся финансов, диктует он.

Ух, врезала бы ему между глаз!

– Это не обсуждается, – взметает указательный палец вверх Галлахер, когда я пытаюсь начать протестовать.

Я играю желваками, а Аарон тем временем спешит удалиться. Закрываю глаза и выдыхаю. Мне пора идти работать, но сейчас делать этого совсем не хочется. Первый день в отеле и уже облажалась. А вдруг Аарон всё расскажет отцу, а Джон подумает, что я совершенно безответственна, не умею справляться со своими обязанностями, и не трудолюбива. Когда приедет Галлахер-старший, я всё же собираюсь выбить место метрдотеля, которое и было мне обещано.

– Это кошмар, – жалуюсь я. – Он и так по контракту обязуется платить мне всего лишь четыреста долларов в месяц.

Эмили, до этого смотрящая на меня с сочувствием, разевает рот потрясённо.

– Шутишь?

– Нисколечко, – мотаю головой обессилено.

Приятель Аарона, говоривший по телефону последние полминуты, возвращается. И, к моему удивлению, становится рядом со мной.

– Что-то случилось? – с недовольным лицом интересуюсь я, когда он смотрит на меня достаточно долго.

– Вы очень похожи, – говорит высокий парень фразу, которую я слышу слишком часто.

Бубню себе поднос, отбрасывая красную салфетку. Настроение конкретно испортилось.

– Как поживает Саманта? – донимает он меня вопросами.

Эмили закатывает глаза, и я ухмыляюсь.

– Твоя сестра? – спрашивает Эм, даже не подозревая, что мы двойняшки с Сэм.

Я киваю, а приятель Аарона не унимается:

– Скажи, пожалуйста, как она?

– С ней всё хорошо, – слегка грубо отчеканиваю я. – А почему бы тебе самому не позвонить ей и не спросить у неё это?

Красивый чувак на глазах мрачнеет.

– Если бы она хотела меня слышать, – говорит он, прежде чем выйти из бара, – я бы ей позвонил.

– Ты выглядишь вялой. – Дуайт строго провожает меня взглядом, пока я лениво шествую к его ноутбуку, чтобы поставить запись песни на паузу.

Проведя двумя ладонями по волосам, я поворачиваюсь к окну: на улице уже вечер; мы репетируем больше двух часов, но сегодня движения, которые ранее мы исполняли прекрасно, хромают. Технику назвать безупречной уже нельзя, хотя несколько недель назад я была уверена, что представители губернатора, занимающиеся организацией важного мероприятия, будут нами довольны. Я начинаю сомневаться, потому что эта репетиция не была показательной. И причина во мне – мысли далеко; я не чувствовала танец в этот раз. Всё из-за того, что к проблемам, навалившимся так внезапно, я не была готова. Когда я жила с родителями, я всегда знала, что у меня есть люди, готовые за меня постоять, готовые бороться с моими неприятностями. А теперь единственный человек здесь, на которого я могу полагаться – это я сама.

– Всё в порядке, Агнес? – спрашивает Дуайт обеспокоенно, пока я завязываю волосы в неаккуратный пучок на макушке.

В нерешительности я отвечаю, всё ещё глядя в окно:

– Да. Да, конечно, всё хорошо.

– Я бы так не сказал.

Мне всегда нравилась забота Дуайта, но сейчас мне хочется, чтобы он замолчал. Мне хочется, чтобы он понял, что мне просто нужен человек, рядом с которым мне не надо было бы говорить. Прямо сейчас. Возможно, из-за того, что я напряжена, танцевать не получается. Я в напряжении, ведь знаю, что Дуайт, как всегда, станет забрасывать меня вопросами.

– Всё хорошо, – снова лгу я.

Хотя это не совсем враньё. Моё положение оставляет желать лучшего, однако оно вполне решаемо и не критичное. Учитывая, с какими проблемами во всём мире справляются, другие люди, я – счастливица.

Интересно, если бы я поделилась этими своим соображениями с отцом, он бы стал гордиться мной ещё больше?

– Ладно, – хлопает в ладоши Дуайт, тем самым, заставив меня выбросить всё лишнее из головы.