Но я, как оказалось, истолковал поведение Агнес неправильно. Она всего лишь оценивала вид офиса отца.

– Выглядит всё очень даже неплохо, – выпятив нижнюю губу, словно ревизор, кивает головой неоднократно.

Я закатываю глаза в ответ, а девушка продолжает:

– Никогда бы не подумала, что сын такого известного и многоуважаемого человека…

– Не продолжай! – я обрываю её, и она, раскрыв рот, снизу вверх буравит меня взглядом. – Я не хочу слышать, что ты собиралась сказать дальше.

Поднимаю красную папку, открываю её на нужной странице и указываю пальцем на графу «Отказ».

– Вот здесь я поставлю свою подпись, а потом подпишешься ты. – Выдерживаю небольшую паузу, наблюдая за паникой, которая в её глазах за считаные секунды вырастает в гигантских размерах. – Или соглашайся на работу горничной.

Практически могу видеть, как в её голове табличка с надписью «метрдотель» сгорает, а вместо неё появляется другая – с надписью «горничная». Горничная, горничная, горничная. Это слово, я точно могу сказать, крутится в её мыслях, заполняя всё остальное важное для неё. На данный момент одна лишь моя галочка может изменить ход вещей.

Но я ведь добрый. Я даю возможность подумать и решить.

– Хорошо, – тихо проговаривает Агнес одно единственное слово.

Я наклоняюсь, теперь сверкая улыбкой, и прикладываю ладонь к уху, делая вид, что не расслышал.

– Что ты там бурчишь?

– Я сказала: «Хорошо!», – вскрикнула она, и мне пришлось отпрянуть.

Я бросаю красную папку ей в руки и подписываю заявление, которое подпускает студента к практике, от имени отца.

Сжимаю руками края стола по обе стороны от меня ещё некоторое время, но потом отхожу от Агнес на два шага и обхожу стол.

– Ну что ж, – поправляя воротник пиджака, произношу я, – поздравляю, мисс Хоггарт, с назначением.

– Спасибо! – самим ненавидящим и уничижительным тоном из всех существующих выдаёт она и идёт к выходу, подхватив быстро свои вещи.

Я не могу опустить взгляд на её попу, и она кажется мне довольно привлекательной, хотя, конечно, я предпочитаю девушек более миниатюрных. И тех, кто не швыряет в меня своим высокомерием. Тех, кто не показывает мне средний палец при первой встрече.

– Агнес? – зову её я, и она останавливается, так и не дотянувшись до круглой ручки двери.

Незамедлительно обернувшись, девушка встаёт в оборонительную позицию.

– Я слушаю.

– Я слушаю, мистер Галлахер, – поправляю её я, сложив локти на столе и скрестив пальцы обеих рук.

Выдавив из себя фальшивую улыбку, Агнес говорит:

– Я слушаю вас, мистер Галлахер.

Отлично. То, что надо.

– Я вообще-то надеялся, что, предложив тебе работу горничной, я получу от тебя драгоценный отказ от практики.

Она хмурится в недоумении.

Да, грудь у неё неплохая. Очень даже хорошая.

Да у неё отличная грудь!

Опустив голову, чтобы незаметно вдохнуть, я покачиваюсь в своём кресле, словно командир. Отец узнает – убьёт.

– Но ты такая упрямая, и меня это весьма и весьма не устраивает, – с расстановкой замечаю я. – У меня была цель, выгнать тебя отсюда, понизив тебя в должности. Я считал, ты достаточно умна, чтобы убраться по доброй воле. Но, – поднявшись, я измеряю шагами просторную комнату с серой краской на стенах, – я ошибался. Ты не такая, как своя сестра. Ты хочешь казаться дерзкой, но ты не такая.

Её непонимающий взгляд сменяется растерянностью, которую я уже видел сегодня в начале нашей встречи.

– Я сломаю тебя в два счета, Агнес. Уезжай отсюда, и я тебя не трону. Обещаю.

Она стоит, как вкопанная. Кажется, она не в силах сказать что-либо. Но, вероятно, очнувшись, мотает головой отчаянно.

– Я не хочу уезжать. Эта практика для меня очень много значит. Если вы, мистер Галлахер, решили, что менять ежедневно постельное бельё я смогу лучше, чем координировать гостей, ну, что ж… так тому и быть.

Она разводит руками: в одной из них чёрная сумка, в другой же – красная папка, которую мне хочется разорвать и выбросить.

Удивительно, как долго мне удаётся сохранять спокойствие.

– Когда Саманта уезжала, я обещал ей, что растопчу её, если она вздумает вернуться. – Уперев одну ладонь в бок, трясу в воздухе свободной рукой. – Ты хоть представляешь, чего мне стоит быть достаточно снисходительным к тебе? И только потому, что твоё имя не начинается на «С». Я ненавижу твою сестру всем сердцем, и если ты останешься, то война не минует тебя стороной.

Она беспечно ведёт плечами, якобы желая показать, что ей не страшно. Но я вижу, как напугал её. Я вижу это в её глазах.

– Я не уеду.

– Даю тебе последний шанс… – предупреждающе говорю я.

Эта сучка имеет наглость перебить меня:

– Я не уеду. Я же сказала. Ещё раз повторить?

– Это твоё решение, – копирую её жест, развожу руками. – Ты будешь жалеть.

Агнес на это ничего не отвечает. Лишь разворачивается, чтобы уйти. Я оказываюсь быстрее, чем она и открываю дверь перед ней, улыбаясь.

– И, пожалуйста, – решаю сказать я, когда девушка уже почти перешагнула порог, – отметь в своём дневнике, который ты, я уверен, ведёшь, насколько благородно я себя повёл по отношению к тебе.

Я прикладываю руку, которой не держу дверь, к груди.

– Это как же? – фыркает Агнес.

– Я дал тебе выбор – ты приняла решение.

– А-а-а, – протягивает девушка, грустно улыбаясь. – Ну да. Я отмечу и то, насколько благородно ты поступил, когда схватил меня за волосы, причинив не только физическую боль.

Моя улыбка моментально сходит, освобождая место для… раскаяния?

Нет, этого я чувствовать не могу.

Агнес уходит, и я смотрю ей вслед. Эта уверенная походка сбивает с толку, но так быть не должно. Потому что ненависть никуда не делась.

Из музыкальных колонок в доме Вивьен гремит музыка. Она обожает песню «Огнедышащий» от Лорел, и пританцовывает на месте, крася себе ногти на ногах. Наконец, за последние несколько дней изображение в скайпе нормализовалось, и мы сможем нормально пообщаться с помощью видеосвязи.

– Кстати, – Вив поднимает кисточку, с кончика которой свисает капля голубого лака, – я посмотрела на этого, как ты выразилась, «говнюка», Агнес, и знаешь что?

Её глаза сканируют монитор, словно по её вскинутым бровям я смогу понять, что хочет она мне сказать.

– И что же? – закатываю я глаза, продолжая выписывать в блокнот цитаты из наиболее полюбившихся мне книг.

Вивьен прикладывает свободную ладонь к груди и театрально вздыхает:

– Он безумно красив. Просто чер-тов-ски красив, подруга. – А потом на одном дыхании выдаёт: – Ты обязана замутить с ним, понимаешь? Просто обязана.

Я смеюсь над ней.

– Ты не серьёзно, Ви, – качаю головой, даже не поднимая глаз на брюнетку, заслоняющую весь экран своим хрупким телом, но она так близко сидит, что это выглядит действительно смешно. – После всего, что я тебе рассказала про него, ты должна была его возненавидеть, а получилось так, что, увидев его фото, ты в него влюбилась?

– Не влюбилась! – категорично восклицает Вивьен, и я убавляю звук на ноутбуке, потому что у меня уши заложило от её крика. – Но ты не можешь игнорировать такого красавца.

Вздохнув, я отставляю ручку в сторону и закрываю блокнот с изображением осеннего леса на обложке.

– Боюсь, я не смогу его игнорировать.

Вив, что знает про все мои проблемы, связанные с этим придурком, комментирует:

– Ну что ж, возможно, всё, что ни делается, то к лучшему.

– Ну конечно, – я закатываю глаза, а затем начинаю наводить порядок на письменном столе.

Вив известно, какой я перфекционист, и бороться с этим просто бесполезно. Зато моя сестра обожает раскидывать личные вещи по дому, искренне считая, что я, завидев такое, должна пройти мимо и не трогать то, что принадлежит ей. Даже если это что-то лежит в центре гостиной.